Последний рыцарь империи - Сергей Ильич Ильичев

следующую, а в ее конце оказались супруги Розенберги.

Но у меня есть и другая версия общего провала: Москва, чтобы сохранить некий основной высокопоставленный источник информации и снять с него возможные подозрения, приняла решение пожертвовать проходными пешками.

Возможно, что у тех, кто принял это решение, была надежда, что общественность поднимет в защиту супругов Розенбергов свой голос. О помиловании действительно ходатайствовали и физик Альберт Эйнштейн, и писатель Томас Манн, и Папа Римский Пий ХII, но генерал Гровз закусил удила, а президент США Эйзенхауэр тактично самоустранился… И супруги Розенберги были казнены на электрическом стуле.

– А на вас часто доносили?

– Допрашивали часто, а вот насчет доноса… Помню, позвонил мне поздно вечером домой Абакумов…

Воспоминания: Квартира Судоплатова в Москве

Судоплатов с телефонной трубкой в руках, рядом стоит Эмма.

– Генерал, до меня дошли слухи, что ваши сыновья планируют покушение на товарища Сталина.

– Что вы имеете в виду? – уточнил Павел Анатольевич.

– То, что сказал…

– А вы знаете, сколько им лет? – снова спросил его Судоплатов.

– Какая разница, – эти слова Абакумова были сказаны уже с раздражением.

– Товарищ министр государственной безопасности, я не знаю, кто вам это доложил, но подобные обвинения просто невероятны по той причине, что моему младшему сыну – пять лет, а старшему – только восемь.

В телефонной трубке послушались частые гудки.

Эмма, с глазами полными слез, встала из-за стола и обняла мужа.

Возвращение в реальность: Дача Судоплатова

– А сегодня боевой генерал, пока ребята уехали в академию, я расскажу вам про нашу атомную бомбу. Так что спокойно занимайте мое кресло…

И когда Мальцев удобно устроился в кресле у камина, Судоплатов продолжил:

– Испытательные пуски реактора начались 8 июня 1948 года под Челябинском, но в конце года произошла серьезная авария, из-за которой реактор был остановлен на 2 месяца.

Воспоминания: Москва. СНК. Кабинет Берии

– Товарищ Берия, – начал прямо с порога Курчатов. – Авария под Челябинском оказалась серьезнее, чем мы предполагали. Более тысячи человек получили облучения разной степени, и это не считая тех, кто участвовал в ликвидации последствий аварии.

– Игорь Васильевич, мне передали, что вы тоже подверглись серьезному облучению. Предупреждаю в последний раз, чтобы ноги вашей более на испытательных полигонах не было. В следующий раз просто будем держать под охраной.

– В любом случае нам понадобится еще чуть менее полгода, – начал Игорь Васильевич.

Берия посмотрел на календарь, потом на Курчатова и сказал: – Присаживайтесь, слушайте меня внимательно и запоминайте: 29 августа вы взорвете эту бомбу…

– Но…

– Никаких но! Курчатов, вы человек умный, а поэтому прошу понять то, что я вам сейчас буду говорить. Мне все равно, что вы там взорвете, но весь мир должен узнать, что Советский Союз взорвал свою первую атомную бомбу… А потом можете доделывать в ней все, что будет нужно. Это мое последние слово и мой приказ… Сегодня я доложу товарищу Сталину о том, что срок испытания с вами согласован… А теперь идите сначала к врачу, а как только подлечитесь, начинайте готовиться к тому, о чем мы договорились…

Когда Курчатов ушел, в кабинет Берии вышел Кафтанов.

– Что он сказал? – спросил Кафтанов.

– Говорит, что нужно еще полгода… – ответил Берия.

– Может быть, – начал Сергей Владимирович, – заменить его пока не поздно…

– Расстрелять всегда успеем. Пусть команда Курчатова продолжает работать. Мы договорились, что 29 августа наша бомба взорвется…

– Думаешь, что успеют? – уточнял Кафтанов.

– Думаю, что взорвут! – спокойно ответил Берия.

Сентябрь 1949 года. Москва. Институт Курчатова

Когда Курчатов вернулся после очередного испытания в Москву, академик Александров поразился тому, как он изменился.

– Игорь Васильевич, с вами все в порядке, – спросил он Курчатова при встрече.

– Анатолиус! – произнес Курчатов в ответ. – Это было ужасно чудовищное зрелище… Поверь! Нельзя допустить, чтобы это оружие начали применять… То, что я увидел на этом полигоне…

И они еще какое-то время шли по коридорам института, обсуждая случившееся.

Возвращение в реальность: Дача Судоплатова

– А вы лично встречались с академиком Александровым? – спросила Ольга.

– Во время войны неоднократно, а потом один раз уже после моей реабилитации.

– А кто был инициатором встречи? – уточняла она же.

– Он. Хотя, насколько я знал, после Чернобыльской аварии он вообще ни с кем не общался. Встреча состоялась у него на даче… поздней осенью.

Вот тогда-то, увидев на камине фотографию Александрова вместе с Курчатовым, я, показывая на нее, задал академику вопрос:

– Как вам работалось с Курчатовым?

Воспоминания: Дача академика Александрова

Судоплатов и Александров шли по аллеям его дачи, усыпанным желто-красными листьями.

– Думаю, что так же, как и вам с Берией, – сказал он, и лицо ученого слегка тронула улыбка.

– Мы знакомы с Курчатовым с начала 1930 года… Выходит, что уже целых 60 лет… Как же бежит время… – Тут он на секунду задумался и даже чуть прикрыл глаза, но вскоре продолжил: – Я