Анарх - Дэн Абнетт

Вон Войтц был все еще жив, когда Гаунт добрался до него.

Он лежал на спине, пристально смотря в потолок. Гаунт мог видеть, что его раны были смертельными. Вон Войтц выдыхал кровь, яркие красные капли, которые покрывали его щеки и подбородок, как веснушчатые родинки.

Гаунт встал на колени.

— Бартол...

Вон Войтц заморгал, не в состоянии сфокусироваться. Он застонал, кровь забулькала в его горле, как мокрота.

— Я мертв, Брам? — прошептал он.

— Да, мой лорд.

— Вот... дерьмо, — произнес Вон Войтц дрожащим и булькающим голосом. — Значит, это полная оплата. А? Кровь за кровь.

— Лежи спокойно, Бартол. Мы приведем священника. Аятани или...

— Мне ну нужно отпущение грехов, Гаунт, — пробулькал Вон Войтц. Он все еще слепо пялился в потолок. — Я давно смирился. Просто доказательство верности, если не поздно.

— Вам нечего доказывать, лорд генерал.

— Хнх. Поздно. Всегда так темно в этот час. Я знал, что когда дойдет до меня, это произойдет в медленные часы...

Вялость смягчила его лицо и тело, жестокость боли избавило забвение.

Он умер.

Ночь была ужасно темной.

В маленькой комнате парового завода Плэйд Пэриш, ночной сторож дремал на своей консоли, шевелясь каждый раз, чтобы вытереть слюни, сочащиеся изо рта. Горела единственная лампа, его единственное удобство. Дождь стучал по широким окнам комнаты, размытое пятно струящейся воды.

Нэйд Ойстин появилась у окна, промокшая насквозь и запыхавшаяся. Она закричала ему. Он не пошевелился. Сторожка была запечатанной и звуконепроницаемой от грохота завода, когда его турбины включались каждые два часа.

Она яростно застучала ладонями по стеклу, крича. Ее рот двигался неслышимо. Толстое стекло просто слегка изгибалось в своей раме.

Ночной сторож продолжал спать.

Ойстин попыталась открыть дверь, дергая ее, крича тихие ругательства. Она была закрыта.

Они отступила, сдавшись, и на мгновение уставилась в окно на дремлющего человека. Дождь смыл кровь Роуна с ее лица.

Она подняла свое оружие для подавления беспорядков, залезла в сумку с патронами, и зарядила пробивной заряд. Она отошла назад, почти исчезнув из вида.

Большая вспышка была тихой.

Ущерб – нет. Окно в двери разлетелось с грохотом, похожим на то, как дюжина хрустальных графинов разбиваются о каменный пол. Металлическая дверь треснула в раме и погнулась, ее ручку и замок вырвало одним куском, который пролетел по комнате.

Сторож проснулся от грохота, визжа, моргая и сбитый с толку.

Ойстин пинком открыла разрушенную дверь и вошла внутрь.

Она сердито посмотрела на него.

— Что... что... — заикаясь произнес он.

— У тебя здесь где-то есть фесов вокс, фесов бездельник, — сказала она. — Где он нафес?

Солнце встало тридцать минут назад, хотя в половине мира отсюда, в Элтате, все еще был час до рассвета.

Остров Орхидель, плоская скала из продуваемой ветром соли и песчаных пляжей, находился у южного конца Фароппанского архипелага. Немногие приходили сюда. Он было очень далеко от вулканических систем, которые питали драгоценные кузни Урдеша.

Время от времени, сельскохозяйственные лодки проходили мимо, направляясь к богатым, находящимся вне берега цветникам в южном океане во время позднего летнего сезона морских водорослей.

Сейчас не было позднее лето. Ни одна лодка не прошла мимо за последние шесть месяцев.

Небо было чистым, мягкого серо-зеленого цвета. Ни одного облака. Видимость была на десять километров вдоль волнолома. Волны накатывались на широкий, покрытый галькой пляж, затихая на камнях, как и было всегда с самого рождения мира.

В десяти метрах от берега, воздух пузырился со звуком шипящего жира. На несколько секунд, реальность вывернулась наизнанку, и обломки упали на мелководье. С ними поплыл дым. Запах горящей кости, который ветер быстро унес прочь. Мгновение, пляж звенел от эха далекого, визжащего хора.

Затем пространство снова закрылось с грохотом кувалды, взрыв давления был настолько сильным, что море поблизости кратко отпрянуло, обнажая дно с илом и покрытыми водорослями камнями.

Затем море снова рвануло назад, и все стало так, как было раньше.

Оборванная фигура пошевелилась, наполовину затопленная набегающими волнами. Он полз и карабкался по пляжу, волны разбивались вокруг него пересекающимися султанами пены.

Сек остановился, тяжело дыша, на четвереньках, с ногами в воде, кровь текла из его хрипящего рта на гальку. Он был промокшим насквозь, поглощенным болью от своих ран, и ослабленным жесткостью перехода. Его сила уменьшилась до тлеющей золы. Понадобилось все, чтобы вырваться и сбежать в эту отдаленную и неухоженную точку.

Он продолжил ползти дальше, галька хрустела и рассыпалась под его руками. Отползя от воды, он встал на колени, потянулся к спине, и медленно вытащил силовое копье, которое пронзило его торс. Он ахнул от усилий, и уронил оружие на пляж рядом с собой.

На волнах, в метрах от пляжа, плавал Макколл, раскачиваемый набегающими волнами. Он смотрел вверх, в небо. Дневной свет. Рассвет. Он понимал, что должен двигаться. Что ему нужно двигаться. Он знал, что пришел сюда, чтобы что-то закончить.

Но его память была пуста. Он не мог ничего вспомнить. Он понятия не имел, почему он плавает на спине в холодном море, или как он появился здесь. Его тело было окоченелым от дикой травмы подпространственного перемещения, процесса, который немногие смертные когда-либо выбрали бы вытерпеть, даже будучи закованными в броню или покрытыми защитными заклинаниями.

Он позволил морю поднимать и опускать себя, снова и снова, успокаивающим движением волн.

Кто-то прошел мимо него, спотыкаясь и плескаясь. Тень заслонила небо.

Майло потянулся вниз и схватился за мундир Макколла, обыскивая его карманы. Он нашел две гранаты. Одна дымовая, которую он отбросил в сторону.

Одна противопехотная.

Он сжал ее, и побрел на берег, сжав зубы, оглушенный и спотыкающийся. Анарх был прямо перед ним, ползущий на четвереньках. Теперь уже не демиург, не возвышающийся бог. Старик в изорванной одежде, раненый в дюжине мест, оставляющий кровавую дорожку на серой и зеленой гальке.

Тяжело дыша, стоя не