"Фантастика 2023-127" Компиляция. Книги 1-18 (СИ) - Острогин Макс

Ему захотелось треснуть по ограждению мостика подзорной трубой, но, по имеющейся информации, это было привычкой его визави адмирала Рожественского, а Фишер искренне презирал этого русского по двум прямо противоположным причинам сразу.

Офицеры на мостике «Коллингвуда» могли бы объяснить, что русские слишком хорошо отработали ротацию броненосцев даже после потери «Потемкина», но никто не рисковал вызвать на себя гнев адмирала, впавшего после персидской неудачи в состояние берсерка.

– Что «пом-помы»? – наконец обратился он к флагманскому артиллеристу.

– У них слишком малая скорость снаряда, сэр, – ответил тот. – Мы поставили четыре таких аппарата на тральщики, но они просто не добивали до русской «свиньи». Противник изрядно расстроился и начал бить по этим кораблям целенаправленно, потопив два из них. Видимо, «свинья» специально наводила русских артиллеристов на своих потенциальных обидчиков.

– И что будем делать?

– Я уже заказал разработку и доставку разрывных снарядов для трехфунтовок, сэр. Они должны исправить положение. Но неизвестно, когда необходимый запас боеприпасов будет изготовлен и доставлен.

– Я вам скажу: их доставят, когда у нас вообще не останется тральщиков! Завтра мы с вами едем в Стамбул, пора встряхнуть это болото. Ладно. Каковы повреждения «Илла-стриес» и «Викториес»?

– Небольшие, сэр. У «Илластриес» – близкий разрыв фугаса, незначительная фильтрация воды, мы прекратили ее, поставив подпорки. У «Викториес» обгорела кормовая надстройка, некритично…

– Ладно. Возможно, на этот раз отступление – правильное решение. Но это был наш последний отход, джентльмены.

20 мая 1902 года. САСШ. Нью-Йорк

– Меньше всего я хотел обращаться за помощью к вам, Мария Александровна! Но у меня просто не остается иного выхода. Вы – единственная, у кого есть возможность попасть в клуб Джекил, а времени создавать новую легенду для кого-либо еще уже не осталось. Гости собираются, и первое заседание клуба состоится на этой неделе.

Лейтенант Канкрин, повышенный в звании после уругвайской операции, был похож на заправского жителя Среднего Запада. Соответствующая одежда и загар дополняли друг друга, придавая его облику какой-то неуловимый шарм сурового ковбоя или шерифа. Но сейчас он смотрел на свою подопечную-подчиненную так жалобно, что Маше невольно захотелось погладить графа по голове.

Он нагнулся, подобрал плоский камешек и с силой швырнул по воде.

– Вот видите, даже здесь не везет, а ведь в детстве запускал не меньше пяти «блинчиков»…

Канкрин с тоской взглянул на допотопный пароходик, неторопливо шлепающий лопастями по весенней воде, резко остановился, развернулся к Маше и заговорил, будто оправдываясь:

– Мы потеряли много времени в самом начале. Смутила категоричность приказа. Не выследить, и даже не внедриться, а ликвидировать… Дважды просили подтверждение (боялись провокации с перехватом сообщений), пока к дяде в Марсель не заявился Красин с верительными грамотами, а к нам не прибыла группа Савинкова с особыми полномочиями и приказом, закодированным его личным шифром… Только тогда начали работать. Все распланировали и предусмотрели, но не могли спрогнозировать ссору Рокфеллера с Роджерсом и, как следствие, распоряжение уволить весь персонал, нанятый Генри…[316]

Дальше… Вы же знаете, как это бывает. Сбои посыпались лавинообразно. Фигуранты не отправились в Вирджинию одним поездом, как планировали, поэтому отпала тщательно подготовленная диверсия на железной дороге. Не забронировали никакой водный транспорт, соответственно, лишили нас возможности встретить их во время переправы… Остался только сам клуб. Под видом стройматериалов мы успели доставить в подвал здания взрывчатку, но эти хитрые радиовзрыватели Пильчикова пришли два дня назад, а мы уже не имеем доступа… Сменился весь персонал, вся охрана… Никак…

– Александр Георгиевич… Саша! – Маша посмотрела на начальника с искренним недоумением. – Но я не вхожу в избранный круг, не допущена в Джекил-клуб и не специалист по взрывчатке. Как?

– Я все продумал, – торопливой скороговоркой зачастил Канкрин. – Ваша курьерская служба получит задание доставить в клуб абсолютно легальный, но габаритный груз. Пока ты будешь оформлять документы, твои «помощники-носильщики», знакомые по Уругваю, аккуратно спустят в подвальное окно шашку с радиовзрывателем, закрепив антенну на решетке. Бочки стоят под проемом. Останется только отойти на безопасное расстояние и послать радиосигнал…

– А если не получится? – обреченно спросила Маша.

– Тогда штурм, – вздохнул Канкрин. – Нас пятеро, еще четверо у Савинкова, а сколько там будет охраны и как организована ее работа, мы не знаем… Это, кстати, еще одна моя нижайшая просьба: нужна хоть какая-то информация.

– Нас, стало быть, десять, Александр Георгиевич, – грустно улыбнулась Маша. – Я поняла. Надо, чтобы обязательно получилось.

20 мая 1902 года. Петербург. Красин

Леонид Борисович Красин который день не ложился допоздна. Дела как сказочный дракон: отсечешь одну голову – вырастают три другие. Во всем остальном он успел свыкнуться с ролью товарища министра, и новая работа ему нравилась, хотя реальные обязанности были гораздо шире официальных. Это только добавляло перчинки, делало существование сложнее, интереснее и даже опаснее, чем революционная деятельность. По крайней мере, царские жандармы на него не покушались ни разу, а с момента принятия им предложения Хозяина в него стреляли уже трижды.

Однажды это сделали бывшие товарищи по партии, во второй раз – промышленники, а последний – просто какой-то псих. К счастью, Хозяин знал толк в безопасности и снабдил его надлежащей охраной, поэтому все его потери – порванный пулей сюртук, брюки и пальто, испачканные в грязи, да сломанная об одного из бывших коллег-революционеров трость.

С одной стороны, это огорчало, ведь он гордился тем, что в прежние времена никогда не вызывал достаточных подозрений для столь радикальных мер, несмотря на проводимые им исключительно дерзкие операции. С другой стороны, масштаб, господа-товарищи, и везение! Чертовская удача, если принять во внимание хулиганскую натуру как самого Красина, так и императора.

Инженер усмехнулся, вспомнив визит загримированного царя на явочную квартиру в Баку. Мальчишество! Но как тонко все рассчитал! Обезоружил. А во время второй встречи, с участием Классона, предложив план электрификации «всея Руси», добил.

Роберта Эдуардовича монарх покорил практически сразу. И если на первой встрече недоверчивый ученый-изобретатель саркастически кривился, то по возвращении в Петербург он был приглашен на прием, ознакомлен со штатом, планом работы, бюджетом созданного под него института электроэнергетики и превратился из либерала в законченного монархиста. А вот он, Красин, еще побрыкался, поэтому вторая встреча с императором была не столь благостна.

Закончив свои дела в Баку, Красин в 1901 году прибыл в Питер по заданию ЦК во главе боевой технической группы РСДРП. Поручение формулировал лично Ленин, вдохновленный гвардейским бунтом, горящий желанием перехватить инициативу у Витте и превратить беспорядки, затеянные дворянской верхушкой, в полноценное общенародное восстание. Красину поручалось техническое обеспечение дерзкой акции непосредственно в Зимнем дворце – обесточить резиденцию, обрезать связь, заминировать помещения охраны и близлежащие казармы, пленить или уничтожить императора с семьей.

Акция должна была стать сигналом к массовым выступлениям столичных рабочих, но все сразу пошло не по плану. Ко времени их прибытия пролетариат к массовым выступлениям был готов, но совсем по другому поводу.

Царский манифест о восьмичасовом рабочем дне и запрете штрафов, страховании от безработицы и несчастных случаев, запрете детского труда и равенстве оплаты мужчин и женщин породил настолько контрреволюционные настроения среди трудящихся, что ни о каких антиправительственных акциях они не хотели и слышать, а агитаторам банально били морды. Революция сошла на нет сама собой.