Господь - Романо Гуардини

Но не подрывается ли этой общностью самобытность личности? Не отнимается ли вместе с одиночеством бытие человека, как индивидуальности? Сущность Бога можно понимать по-разному. Можно сказать, что Он – Основатель всякого смысла и Создатель всякого бытия, Всевышний Владыка и Властелин всего, что происходит, Всеведущий и Всеправедный, Святой и Любящий... Но существуют и другие определения Бога, порожденные самой жизнью в вере и содержащие нечто особо впечатляющее. Так, можно сказать о Боге следующее: чем сильнее сказывается Его присутствие в человеке, чем глубже Он пронизывает его, тем в большей мере человек обретает собственное «я». Это кажется противоречивым, в действительности же это – предельно точное выражение сущности Бога. Ибо Бог – вовсе не «Другой». Он вовсе не Некто, пребывающий наверху, и мы с ним отнюдь не отделены друг от друга. Со всем, что есть во мне, я живу посредством Него. Чем больше Он направляет на меня Свою творческую силу, тем реальней становлюсь я как личность. Чем более мощным потоком Он посылает мне Свою любовь, тем более я становлюсь самим собой. Христос же – Бог в чистом и полном смысле этого слова, Логос, через Которого сотворено было все, и я в том числе. Его присутствие во мне одно только и может сделать меня тем существом, которым я должен быть по воле Божией. Для твари быть самой собой не означает самодостаточность, – желать этого было бы мятежной, страшной и вместе с тем, в небесном ракурсе, смехотворной попыткой подражать самобытности Бога. Напротив, человеческое «я» постоянно вырастает из Божиего творчества. Подлинное «я» человека – это «я в Боге», и здесь, во глубине Духа Христова, Который есть Логос, оно получает свое завершение. Человек обретает свою суть, находясь во Христе.

Павел говорит и больше: Христос есть живой образ христианского существования... У каждого человека есть свой образ. Под этим мы подразумеваем то, что связывает воедино наши самые различные свойства: силы, действия. Я, сейчас работающий, – тот же, кем я был, когда отдыхал до этого, и кем буду, когда позже встречусь со своим другом. Во всех переменах я неизменно узнаю себя; во мне живет некий основной образ, выражающийся в разнообразии, – таком разнообразии, что часто кажется невозможным свести его к какому-либо единству. Чем маленький ребенок похож на взрослого человека, мальчик на старика? А они, тем не менее – одно и то же лицо, потому что в течение жизни тот же основной образ все время раскрывается по-новому, всегда оставаясь однако тем же... Павел же говорит: став христианином, ты принял в себя новый образ. Он объемлет все, что ты представляешь собой от природы: твое тело и твою душу, все множество твоих занятий и свойств, ибо природным образом твоей личности Он овладел, как материалом, чтобы выразить в нем Себя, как подлинный и окончательный образ. Этот образ – духовный Христос, каким Он желает открыть Себя в условиях твоего существования и в твоей деятельности. Как твоя душа представляет собой творческую силу твоего тела, так Он – творческая сила и твоей души и твоего тела – всего твоего существа. В Послании к Римлянам сказано: «Притом знаем, что любящим Бога, призванным по Его изволению, все содействует ко благу. Ибо кого Он предузнал, тем и предопределил быть подобными образу Сына Своего, дабы он был первородным между многими братьями» (Рим 8.28-29). Аналогичную мысль находим во втором Послании к Коринфянам: «Мы же все, открытым лицем, как в зеркале, взирая на славу Господню, преображаемся в тот же образ от славы в славу, как от Господня Духа» (2 Кор 3.18). О пастырях и учителях Церкви Послание к Ефесянам говорит: «И Он поставил одних апостолами, других пророками, иных евангелистами, иных пастырями и учителями, к совершению святых, на дело служения, для созидания Тела Христова, доколе все придем в единство веры и познания Сына Божия, в мужа совершенного, в меру полного возраста Христова» (Еф 4.11-13).

Образ, который христианина делает христианином и должен пронизывать все его поведение, связывать воедино все различные явления его жизни и проявляться во всем, это – Христос в нем. В каждом в отдельности Он живет по-иному: в мужчине иначе, чем в женщине, в ребенке иначе, чем во взрослом человеке, в человеке одной одаренности иначе, чем в человеке другой одаренности, в зависимости от разных времен и обстоятельств, от радостей или горестей, от работы и окружения. Но Его присутствие неизменно. Через все многообразие и все перемены проходит единая связь становления, рост. В каждом христианине Он как бы по-новому проживает Свою жизнь: сначала Он – ребенок, а затем взрослеет, пока не достигнет зрелого возраста совершеннолетнего христианина. Растет же Он благодаря тому, что растет вера, укрепляется любовь, христианин все яснее осознает себя христианином и воспринимает свое христианское существование все глубже и со все большей ответственностью.

Неслыханная мысль! Ее можно выдержать только веря, что Христос действительно есть итог всего, любя Его и стремясь слиться с Ним воедино. Мысль составлять с Кем-то одно целое – не просто сотрудничать и сближаться с Ним, но впустить Его в свое собственное «я» – разве это возможно вынести, если Его не любить, не считать, что через Него я обретаю свое подлинное «я», «я» чада Божия, и подлинное «ты», то есть Отца? Поэтому и сказано в Писании: «Никто не приходит к Отцу, как только чрез Меня» (Ин 14.6). Мое «я» заключено во Христе и мне нужно научиться любить Его как Того, в Ком я имею свое подлинное бытие. Он – Логос, истина всех вещей, – ведь так сказано у Иоанна в первой главе. Значит и мое истинное содержание. В Нем основы моего «я». В Нем я должен искать себя, если хочу найти свою подлинную суть. Только при этой вере можно выдержать то, о чем говорит Павел, впрочем, если есть вера, это принимается с бесконечной благодарностью. Но так ли это на самом деле? Как можешь ты, Павел, утверждать нечто подобное, если люди таковы, каковы они есть? Разве изменились они от того, что стали христианами? Разве у них нет больше грехов? Разве не знаешь ты обо всем том низком, злом и ничтожном, что в них есть?.. В Послании к Римлянам есть одно место, где Павел ведет речь о состоянии неискупленного, но в нем постоянно проскальзывает и другая тема: то, что в верующем человеке противостоит искуплению. Он говорит: «Знаю, что не живет во мне, то есть во плоти моей, доброе; потому что желание добра есть во мне, но чтобы сделать оное, того не нахожу. Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю. Если же делаю то, чего не хочу – уже не я делаю то, но живущий во мне грех. Итак, я нахожу закон, что когда хочу делать доброе, прилежит мне злое. Ибо по внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божием; но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих. Бедный я человек! Кто избавит меня от сего тела смерти? Благодарю Бога моего Иисусом Христом, Господом нашим. Итак, тот же самый, я умом моим служу закону Божию, а плотию закону греха». (Рим 7.18-25; ср. такие места, как 1 Кор 3.3; Рим 8.12 ел. и др.). Неужели, тем не менее, верно то, что ты говоришь?.. Так же несомненно, как то, что Христос воскрес. Ибо искупление и новое рождение означает не то, что человек изменен по волшебству, а то, что в него заложено новое начало. Зло, о котором ты говоришь, налицо, но здесь же и новое начало. Христианин – не простое существо; хотелось бы даже сказать: он весь – борьба. Он – поле битвы, на котором сражаются двое: ветхий человек, закосневший в своей мятежной самости, и новый, вырастающий из Христа. «Вы слышали о Нем и в Нем научились – так как истина во Иисусе, – отложить прежний образ жизни ветхого человека, истлевающего в обольстительных похотях, а обновиться духом ума вашего и облечься в нового человека, созданного по Богу в праведности и святости истины» (Еф 4.21-24). Вся христианская жизнь есть борьба в нас этих двух «человеков». Христианин – не природное существо, а тайна, набросок грядущего. Мы должны верить в свою сущность, невзирая на всю противоречащую ей видимость. Вопреки тому, что мы в себе ощущаем, мы верим, что рождены заново, что несем в себе Христа, а тем самым и становление славы, которая некогда откроется миру, как сказано в восьмой главе Послания к Римлянам.

Когда переходишь от Евангелий к апостольским Посланиям, замечаешь, что исчезло то понятие, которое там определяло все христианское существование, а именно – понятие следования за Христом. Теперь это слово нам едва ли встретится. Куда же делось ТО, что под ним понималось? Оно перешло в то самое, о чем здесь идет речь – теперь это переход от ветхого человека к новому. Следовать за Господом значит не подражать Ему буквально, но выражать Его в своей собственной жизни. Христианин не копирует жизнь Христа, что было бы неестественно и противно истине. Почти буквальное повторение Его жизни – крест и награда немногих; тут нам в первую очередь вспоминается святой Франциск Ассизский. Вообще же задача христианской жизни заключается в том, чтобы пережить Его в своем собственном существовании, в том материале, который дается нам повседневностью, во встречах с людьми, в совпадениях и переплетениях судеб, короче – во всем, что есть в нас и вокруг нас – в чем мы существуем.