Том 4. Аскетическая проповедь - Святитель Игнатий Брянчанинов

Ему представилось, что он находится в необозримом пространстве между небом и пропастью. В сем пространстве был восход, по которому души почивших восходили от пропасти на небо; восход простирался до самого неба и нисходил в упомянутую глубокую пропасть, которой конца по темноте ее не было видно. В пропасти было множество людей; одни видны были до половины, у других видна была голова, иные были чуть заметны. По всему восходу простирались рядами мытарства бесовские, на которых бесы останавливали души, стремившиеся к небу. Бесы были похожи на людей развратной жизни и злобного нрава; лица их были мрачны, отвратительны и расстроены, в некоторых из них Н. находил сходство с известными ему на земле людьми зазорного поведения. На мытарствах было несметное множество бесов, которые кричали, спорили, от чего слышен был невнятный страшный гул. Н. видел, что некоторые души едва только приближались к восходу, как были низвергаемы в пропасть. При сем Н. слышал явственно смех и голос: «А! это татарин, вниз его!» — {стр. 524} Некоторые души подымались по восходу довольно высоко; тогда появлялось в бесах беспокойствие и суетливость. Когда же таковая душа не могла далее идти и низвергалась вниз, то раздавался в полках бесовских громкий хохот, они восклицали: «Провалился! Эк, куда было забрался!»

Н., смотря на сие зрелище, размышлял сам с собою: «Вот ученые на земле рассуждают о пространстве и его беспредельности, о светилах небесных, о их длинных неизмеримых путях, и тем заставляют невольно сомневаться в том, что теперь открывается душе». Он рассматривал пространство, в котором, казалось ему, что он летал, которое имело свет, но не было освещено солнцем. Других светил также он не видел.

Внезапно раздался крик в восходе: «О. Архимандрит, О. Архимандрит!» Некоторые кричали: «Давай его сюда!» — Н., как питающий особое расположение к тому, чье имя он услышал, приблизился к мытарствам, чтоб лучше рассмотреть, что будет совершаться с душою. И видит, душа начала подыматься по восходу; между бесами поднялся шум; что они говорили, того Н. за множеством голосов, говоривших в одно время и сливавшихся в один невнятный гул, не мог расслышать; но душа подымалась выше и выше.

Н. следовал за душою, как бы со стороны, как наконец душа достигла самого неба, которое состояло из какого-то облака. Тогда отверзлось облако и вышел оттуда преподобный Сергий, в епитрахили и черной мантии, лицо его сияло чудным светом, он начал обнимать Архимандрита, целовать его, и говорит ему: «Как я рад, что ты достиг сюда, я много о тебе заботился».

Бесы, когда отверзлось небо и появился оттуда выходящий преподобный Сергий, несколько отступили, как бы отраженные какою силою. Преподобный Сергий, взяв Архимандрита за руку, ввел его в небо, после чего небо затворилось. Н. при отверзении неба мог усмотреть, что там несказанный чудный свет, какие-то необыкновенные сады. По отшествии преподобного Сергия и Архимандрита, он оставался близ неба, которое вблизи имело вид облака; он покушался проникнуть далее, но облако не пропускало его. Тогда некоторые из бесов подлетели к нему и говорили: «Зачем ты здесь? Это не твое место; иди туда», — и показывали ему на стоящее вдали бесчисленное множество народа. Н. отвечал бесам: «Вы напрасно беспокоитесь; вы видите, что если б я и хотел проникнуть {стр. 525} далее, то облако меня не пустит; дайте мне постоять здесь». После сего бесы удалились. Н., находясь близ неба, начал кричать: «О. Архимандрит, о. Архимандрит!» — Небо отверзлось, вышел Архимандрит и спрашивает: «Это Вы, Н.? Давно Вы здесь?» Н., не помня времени и спеша объявить свою усердную просьбу, говорит: «Нельзя ли меня взять к себе? Вы видите, каково мое здесь положение. — Архимандрит сказал: «Я пойду спрошу». Он удалился, а по прошествии краткого времени возвратился и говорит: «Теперь Вам никак нельзя; а скоро должна пройти Ваша супруга, и она будет иметь возможность перевести Вас сюда». После сего небо опять прияло Архимандрита, а Н. остался дожидаться, чтоб посмотреть, как будет проходить его супруга. — В сем ожидании он просыпается и видит всего себя облитого потом. Сей сон чрезвычайно сильно напечатлелся в его памяти, и каждый раз, когда вспомнит о нем, живо изображается пред ним виденное, возбуждая его к умилению и слезам.

Н. поехал в обитель любимого им Архимандрита, о котором ему было открыто в его чудном сновидении. Сей со слов видевшего и поведавшего написал сие сказание во славу Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, не хотящего смерти грешников, но спасения их, совершавшего и совершающего великие знамения избранным сосудом Своим преподобным Сергием. Аминь.

25 января 1845 года.

{стр. 526}

ПЕРЕПИСКА

СВЯТИТЕЛЯ ИГНАТИЯ

С ИГУМЕНОМ АНТОНИЕМ (БОЧКОВЫМ) [1534]

(1843–1867)

№ 1

Преподобнейший отец Антоний!

Сегодня получил я от любезнейшего сына Вашего, Петра Алексеевича, тетрадки Преподобного Нила Сорского. Тут житие и послания Нила и надсловие Иннокентия. Приношу Вам за них искреннейшую благодарность! И содержание тетрадок превосходно, и рука, которою написаны тетрадки, прекрасна. Как бы она была способна переписывать переводы на русский деятельных святых Отцов!

Петр Алексеевич вручил мне от Прокофия Ивановича сто двадцать пять рублей серебром на ризницу. Поблагодарив Прокофия Ивановича за пожертвование, благодарю Вас за ходатайство.

Поручая себя Вашим молитвам и братской любви, имею честь быть навсегда

Вам преданнейший навс<егда> недостойный

Архимандрит <Игнатий>.

1843 года 15 августа.

{стр. 527}

Покорнейше прошу сказать любезнейшему и почтеннейшему отцу Феофану мой усерднейший поклон. Василий Федорович был на днях у нас.

№ 2

Возлюбленнейший о Господе

отец Антоний!

Приношу Вам сердечную благодарность за воспоминание меня недостойного и за поздравление с Новым Годом, с которым равномерно Вас поздравляю, желая Вам всех истинных благ во времени и в вечности.

Очень рад, что Старо-Ладожский край, нравившийся Вам и прежде, снова привлек к себе Ваши взоры. От души желаю, чтоб Вы обрели в нем покой по душе и по телу. Столько Вы странствовали! столько видели и испытали! Теперь — время рассмотреть виденное и испытанное, извлечь правильные результаты, полезные для Вас, полезные для тех, которые будут просить у Вас слова на пользу.

Поручаю себя Вашей о Господе любви и испрашиваю Ваших святых молитв о недостойном

Архимандрит Игнатий

16 января 1848 года.

№ 3

Преподобнейший отец Антоний!

Письмо Ваше от 24-го августа я имел удовольствие получить. Я вполне сочувствую законоположению Святой Церкви, по которому священник не может принимать на исповедь без соизволения на то Епархиального Архиерея, по которому, следовательно, иеромонах Гавриил без разрешения Высокопреосвященнейшего Митрополита не мог бы принять на дух кого-либо из братии Николаевского монастыря, несмотря на Ваше соизволение и желание некоторых из братии; также если б я вздумал уполномочить Гавриила на духовничество от себя, то это с моей стороны было бы непозволительным и противозаконным самовольством. По этим уважительным причинам я взошел ко Владыке с представлением, что некоторые из Никольской братии желают иметь своим духовником иеро{стр. 528}монаха Гавриила; на представлении моем последовала резолюция и на основании оной консисторский указ, дозволяющий желающим желаемое. Что ж касается до немощи о. Гавриила, то Вам известно, что немощь священника как человека, отнюдь не препятствует совершению таинств, совершающихся по причине благодати священства, которою облечен человек, а не по причине собственных его достоинств, хотя и приятно видеть в одном лице соединение достоинств собственных с дарами благодати. Относительно Владимира и других братий, состоящих под моим влиянием, — я, несколько наученный 23-летним настоятельством моим, не спешу увлекаться направлением братий, особливо молодых, как к добру, так и ко злу. То и другое из направлений легко изменяются; чтоб упрочилось то или другое, надо время и время, а потому в человека надо вглядываться и вглядываться, а потом уже составлять о нем решительное мнение. Особливо в наш век, при усилении соблазнов, надо очень поддерживать людей: и без того у нас в монастырях людей несколько способных очень мало; не говорю уже о вполне благонадежных — это величайшая редкость в самых благоустроеннейших монастырях. Наконец относительно Вас самих скажу: Владыке гораздо приятнее будет, если Вы останетесь в его Епархии; если ж Вы захотите перейти, то он отпустит Вас с любовию. Вам известно из Писаний святых Отцов, что и многосочные древа, часто пресаждаемые, теряют от пересадки свою силу, а сидящие в грунте постоянно и переносящие терпеливо ветры глубоко пускают в землю свои корни.