Солона ты, земля! - Георгий Егоров

— Да-a. Есть что нам с тобой вспомнить… Слушай, Тихон, а где Обухов? Что-то я уж давным-давно не встречаю его нигде.

— Обухов? О-о! Обухов пошел в гору. Шибко пошел. Он сейчас в ГПУ. Большими делами, должно, ворошит. У него же все-таки грамотешка, А сейчас мало-мальски грамотным да партейным дорога открыта широко. Мы-то с тобой на ликбезе едем — грамоты-то никакой.

— Да-а. Это ты верно. Мы с тобой чернорабочие революции…

— Это, конечно, так. Вся грязная работа на нас ложится. Никто не хочет руки пачкать»…

3

— Слово по персональному делу товарища Сладких имеет заворг окружкома товарищ Чахлов.

Поднялся невысокий крепкий мужчина в черной толстовке, подпоясанной узким ремешком. Отбросив свесившиеся на лоб прямые волосы, он раскрыл папку.

— В окружной комитет партии обратился с просьбой о пересмотре его персонального дела коммунист с 1914 года товарищ Сладких, исключенный райкомом третьего октября прошлого года. Я зачитаю из протокола заседания нашей окружной контрольной комиссии. Протокол заседания

номер девять парттройки контрольной комиссии ВКП(б). Присутствовали члены парттройки Остроумов, Юдкин, Яркина. Фамилия, имя, отчество разбираемого: Сладких Степан Алексеевич; соцположение — из крестьян, служащий; партстаж с 1914 года, номер партбилета 0551276; род занятий — секретарь райколхозсоюза с окладом 80 рублей; возраст 39 лет, образование — низшее; служил в Красной Армии, в старой армии, с четырнадцатого по 1919 год был в плену; в других партиях не состоял. За халатность имел раньше выговор. Строгий выговор — за уклонение от выплаты алиментов. Решением районного комитета партии от 3 октября 1929 года (протокол № 84) Сладких, из рядов ВКП(б) исключен за бесчеловечное отношение к своей родной матери.

Из дела установлено: товарищ Сладких, желая избавиться от больной старухи-матери, которая находилась на его иждивении, отвез ее на станцию железной дороги, купил билет на короткое расстояние и отправил ее. Что сделалось с его матерью, неизвестно.

На заседании окружной контрольной комиссии товарищ Сладких допущенный проступок признает, представляет положительные отзывы от парторганизации (прилагается докладная записка товарища Кацель).

Окружная партийная контрольная комиссия постановила: заслушав личное объяснение, считать решение районной контрольной комиссии и бюро райкома партии от З.Х. 29 года об исключении правильным, но принимая во внимание искреннее признание им своего проступка и положительные отзывы парторганизации, решение райкома и его контрольной комиссии отменить, товарища Сладких членом ВКП(б) восстановить. Объявить строгий выговор с предупреждением за поступок, не достойный члена партии.

Считать товарища Сладких политически проверенным, партийной чистке вновь не подвергать.

— Вот такое постановление, товарищи, вынесла окружная контрольная комиссия ВКП(б).

Ответственный секретарь окружкома поднялся за своим столом.

— Есть предложение утвердить это постановление. Возражений нет? Принято. Поздравляю, тебя, товарищ Сладких, с восстановлением в партии. Присядь здесь, вместе со всеми. Ты будешь нужен по второму вопросу… Персоналыщики еще есть? — спросил ответсекретарь окружкома, обращаясь к заворгу.

— Есть еще один. Председатель Попереченского сельского Совета Кротов.

— A-а… Кротов? Давай его сюда.

— Его нет.

— Опять нет? Это который раз?

— Третий раз откладываем. Говорят, болеет опять. Прислал справку фельдшера и заявление с просьбой разбирать без него.

— Ну, что, товарищи? Может, действительно обсудим без него, а?.. Докладывай, — кивнул он Чахлову.

— Суть дела, — начал Чахлов, — Кротов систематически пьянствует. Четырнадцатого марта, находясь на заезжем дворе коммуны «Красный партизан», ударил пинком колхозницу Литягину Пелагею, которая шла с самоваром и будучи больная. Колхозники возмущаются такой выходкой председателя советской власти. Дальше… Всегда ходит по селу пьяный с наганом в руке. В райкомовской справке дальше написано следующее: пьянствовал с Карповым и бегали друг за другом с наганами и гонялись потом по огородам зa 14-летним мальчишкой — за Иваном Першинниковым. Есть здесь и заявление самого Кротова с покаяниями. Зачитать?

Зачитай.

В комиссию по чистке советско-партийного аппарата от председателя Попереченского сельсовета Кротова Василия. Занорг оторвался от бумажки, пояснил: Я буду читать так, как тут написано.

Конечно.

«В том, что я Кротов даю чесное и комунистическое и партизанское слово в том что я Кротов етих ошибок больше делат небуду и ето больше отменя неповторится Товаришы дело в том что я недорожу етим заработком ну и дорожу совестью. Мне будет очен неудобно перед своимя товарищами перед партийсами и перед партизанами я теряю бутто вся Связь с товаричами и я так волнуюс заету проклятую рюмку я с кулаками и подпевалами с кулатскими буду в корен бороться но от товаришов буттобы буду отолкнут и даю чесное слово то исти ошипки справлю и прошу всех товарищей дать мне каконибут партийное наказание ноети ошипки мною проделаны простит Прозба моя ковсем товарищам не отбрасыват миня от себя и от партии и небросайте миня от себя перед Товарищами в гряс лисом. Яваш.

Ксему подписуюс В Кротов

27.111.30 г.

Прозба если нелзя ето дело зделат то приколот ету бумашку отослат с материалом где будет разбор»

Члены бюро, напряженно слушавшие и с трудом вникавшие в смысл этого своеобразного (мягко говоря) покаяния, наконец облегченно вздохнули — дошел до них общий смысл: я — ваш! Не отторгайте меня! Не отбрасывайте меня от себя — я такой же, как вы. И вы такие, как я…

Ответственный секретарь окружкома обвел долгим взглядом поочередно всех членов бюро. Особо задержался на Данилове — он один из всех секретарей райкомов партии округа, который может высказаться против. И не только высказаться, но и возражать. И все-таки сказал:

— Я считаю: надо оставить его в партии. Несмотря ни на что, он все-таки наш человек. Все задания — и по продразверстке, и по коллективизации, и по мобилизации средств и выполнении финансовых планов, по выполнению контрольных цифр по займу он всегда выполнял досрочно. У него в сельсовете — ответственный секретарь заглянул в блокнот на столе перед собой, — у него стопроцентный охват подпиской на заем единоличного и колхозного сектора, неорганизованного и организованного населения. Он это умеет делать.

— Пить он не умеет! — сердито произнес Данилов.

— Пить не умеет — это точно, — согласился ответственный секретарь. — Стоит выпить хоть немного — ничего уже не соображает. Я его давно знаю.

— Он и трезвый ничего не соображает, не только, когда выпьет, — продолжал Данилов. — Думаешь, чтобы выполнить наши указания, нужно какое-то соображение? Не-ет. Соображения не нужно.

— То есть как не нужно, Аркадий Николаевич?

— Чтобы выполнить наши указания, надо быть просто держимордой. И ничего больше не надо.

— Ну, ты напрасно это говоришь. Это я тебе конкретно заявляю.

— Ничего не напрасно. Все наши указания не для народа, а против народа. Поэтому народ и противится. Поэтому и нужны такие вот держиморды, которые досрочно все выполняют.

Ответсекретарь окружкома насупил брови.

— Аркадий Николаевич, я очень тебя уважаю как известнейшего партизанского деятеля, я преклоняюсь перед твоим авторитетом, но ты — извини меня — опять становишься в оппозицию к генеральной линии партии. И я вынужден тебя предупредить…

Все члены бюро и работники аппарата окружкома настороженно притихли, поглядывая то на ответсекретаря окружкома, то на секретаря райкома — частенько так схватываются эти два человека. Многие считают, что по уму, по масштабу мышления Данилову бы управлять округом, а не этому, нынешнему. Но знают и другое: Данилов крайкому партии не угоден — слишком занозист, слишком ершист, со старыми партизанскими замашками, не с теми, которые называются «партизанщиной», а с теми, которые поднимали людей в атаку… Вот и держат его на одном из захолустных районов.

Кротова и на этот раз в партии, конечно, оставили — без него и без таких, как он, окружком давным-давно бы разогнали, не одно задание наверняка не было бы выполнено. А кто потерпит такого секретаря окружкома, который не выполняет и не в состоянии выполнять указания крайкома!…

Вторым был вопрос об итогах хлебозаготовок в районах округа.

План хлебозаготовок минувшего года, — доложил ответскретарь окружкома, выполнен по всем секторам на шестьдесят два процента. Из них колхозный сектор выполнил на сто процентов, единоличниками выполнено на двадцать шесть целых и две десятых процента и кулацко-зажиточный сектор на тридцать один процент. Но я должен сказать, что с одного гектара сдача зерна составляет в колхозах девяносто пять килограммов — меньше центнера — в индивидуальных хозяйствах сто пять килограммов, а в кулацко-середняцких — полтора центнера.