Ночная смена - Dok

Съемку прерывает увесистый толчок в бок.

Саша одновременно кричит в «Длинное Ухо»:

— Колонна бронетехники! На встречной!

Видеокамера позволяет приблизить эту бронетехнику. Колонна — да, пожалуй, но далеко не вся — бронетехника. Спереди — БТР — не то 70, не то 80 — не разбираюсь я в них совершенно, сразу за ним военный грузовик с кунгом, потом пара автобусов и замыкает это два грузовика штатского вида и еще один БТР.

Колонна начинает притормаживать и встает чуток не доезжая до нас.

Ствол дудки крупного калибра в башенке переднего БТР застенчиво поворачивается в нашу сторону.

Мило.

Николаич не торопясь проходит рядом с нашим грузовиком. Останавливается на полпути к бронетранспортеру.

— Вот ёж твою медь — отчетливо выговаривает Семен Семеныч. — Если начнут поливать — то и не рыпнемся.

— А спрыгнуть если с дороги?

— Ноги поломаешь, высоко тут…

— Но на шашлык-то идти не хочется.

— Постарайся поскорее разлить желчь, пусть им горько будет…

Остается сидеть, ждать…

Ждем.

Прошло несколько веков наверное, когда в головной БТР отваливается боковая дверца — ступенька и оттуда вылезает чувак в городском камуфляже и берете.

Не торопясь идет к Николаичу.

Останавливается в паре шагов.

Небрежно козыряет.

Саша нервно хихикает:

— Ваши документики, гражданин!

Точно, это же мент, я-то смотрю, камуфляж знакомый.

Николаич ведет себя спокойно, то, что начнет вертеть башкой в опасной ситуации — оценивая расклад и таким образом оповещая остальных — он не раз толковал. Значит, похоже на то, как говорит обычно Серега — это тоже обычные выжившие. Но получше экипированные.

К менту подходят еще двое мужчин — один в военном камуфляже и гражданский. Правда, у обоих за плечами «весла». Но вместо разгрузок — на солдатских ремнях с цинковыми пряжками древние подсумки из брезента.

Николаич машет рукой, подзывая к себе.

Подходим. Правда Надежда и Серега с Ильясом, а также все примкнувшие к нам остаются в машинах.

Оказывается это техника с учебного центра МВД в Молосковицах. Занимаются вывозом уцелевших, правда в отличие от нас берут не всех, а только тех, кто подходит по полу, возрасту и профессии.

Сильно удивляются тому, что Кронштадт устоял. Как-то упустили они мореманов из внимания — но по сухопутчикам дают несколько точек, где вояки удержались.

Не удержавшись, спрашиваю, а куда спихивают всех остальных.

Не моргнув глазом, мент отвечает — к воякам — те дальше по КАД находятся. Будем проезжать — не пропустим. В свою очередь спрашивает — что мы такого хорошего видели.

Николаич хмыкает и предлагает поделиться информацией взаимно.

Мент задумывается. Я пока рассматриваю автомат у него на груди. Первый раз такой вижу — явно АК — но непривычного вида — по силуэту — калаш, только газоотводная трубка непривычно толстая. А все, что было в АК-74 из черного пластика тут из какого-то серо-зеленого, да еще и цевье слито воедино с накладкой на газовую трубку.

Не могу не отметить, что дисциплинка у них на уровне — никто поперед батьки не лезет. Разве что военный спрашивает разрешения выпустить публику «для оправиться» из автобусов.

Мент разрешает и скоро на дороге уже сильно позабытая картинка — «мальчики направо, девочки налево».

По физиономии мента видно, что он парень-жох. Но и Николаич не в соломе найден. Оба это видят, и начинается этакий торг информацией, с попутным прощупыванием кто чем может быть полезным.

У ментов — техника и оружие в неплохом наборе. Правда с топливом и боеприпасами неважнец. Пока хватает, но хотелось бы и побольше. Делиться броней не рвутся.

Ответно Николаич соблазняет всякими благами выжившего города, среди которых больница занимает не последнее место.

На предложение мента присоединиться к ним Николаич вежливо отказывается, а на попытки запугать — мент никак не может не проверить и такое — отвечает, что все, что мы говорим — репетуется на Кронштадт. Немедленного ракетного удара за наши обиды он обещать не берется. Но отношения будут попорчены, а кому это сейчас надо.

Мент с этим соглашается, хотя у меня создается впечатление, что и угрожать он стал по привычке, без особой старательности.

Нам от этой встречи пользы ровно никакой, а молосковицкие узнают — зачем это мы сеткой стекла прикрыли. Морфов они не видели, шустрики только попадались. Экие счастливчики… Не уверен, что они в это поверили, но вроде как призадумались. Дополнительно пытались нам всучить семью театрального критика, но Николаич вежливо отказал, ссылаясь на загруженность транспорта…

Еще Старшой рассказывает про людоедов, что тоже воспринимается как байка. Ну да к Финскому заливу им выдвигаться пока без надобности, но если что — проверят, кто какие шашлычки жарит. У них пока все пучком — кушают только правильную еду.

В свою очередь, сообщают волну и позывные сидящих неподалеку от нас ОМОНовцев.

Тут к Николаичу подходит Дима-опер и говорит, что у одного из штатских обнаружил винтовочку, о которой давно мечтал.

Мент поднимает бровь.

Дима тычет пальцем в справившего свои нужды паренька лет шестнадцати.

У того на спине болтается странный агрегат — явно снайперская винтовка, причем впридачу еще и с глушителем, но какая-то очень короткоствольная, несерьезная, несмотря на сошки и прочие прибамбасы, положенные снайперке.

— Что дадите взамен? — спрашивает, немного оживившись, мент.

— «Клин» и две обоймы.

— Не смешите мои тапочки. У нас Клинов вагоны и фургоны. А это — штучный товар.

— Но ведь малопулька!

— Зато снайперская и бесшумная.

— Хорошо — тогда можем дать еду из ресторана.

— Китайского или корейского? Крысы и собаки? — ехидничает мент.

— МакДональдс. Пойдет?

— Черствые булки?

— Нет, все из холодильника. Двадцать килограмм полуфабрикатов под гамбургеры и чизбургеры. В комплектности. То есть булочки, мясо, сыр, шпинат.

— Там еще был лук.

— Лука нет. И помидоров нет. Дам двойной набор соленых огурчиков.

— Тогда это не ресторанная еда. И огурчики — какой дурак потратит на бигмаки!

— Ну, как хотите. Дима — придется тебе обойтись…

Николаич поворачивается и показывает спиной, что ждет ответного предложения. Типо, вот уже ухожу. Почти совсем весь ушел.

Мент хмыкает и говорит:

— Сорок килограмм. И я все взвешу.

— Тридцать!

— Тридцать пять. И еще пятьдесят пирожков с вишней.

— Тридцать три. И откуда вишня?

— Пятьдесят пирожков! И заберете семью театрального критика.