На дальних рубежах 2 (СИ) - "Incognito"

— А вы там вообще бывали?

— О нет, нет, что вы. Это же закрытая зона! Но подготовленный человек даже из простой статистики сможет понять, что происходит.

— И что же там происходит?

Ученый нарцисс соловьем начал разливаться на тему цивилизационного развития, великонациональных идей, пассионарности народов и политики демографической войны. По большей части Кора пропускала все мимо ушей, но как только большой эксперт затронул участие в конфликте сил Альянса, она вдруг прислушалась.

— ...Альянс не должен был вмешиваться, тем более направлять туда такие подразделения, - вещал знаток. - Это были авантюристы, пристрастившиеся к крови и адреналину. У них у всех был уже опыт горячих точек, Альянсу просто нужно было куда-то их слить, чтобы они не натворили бед где-то поближе к дому.

— А то, что они людей спасали, проливая свою кровь, это как? - не выдержала Кора. - Сколько беженцев вывезли, рискуя собой, скольким дали шанс уйти, пока на себя огонь отвлекали? А пленных из "лагерей смерти" кто спасал? Этнические чистки кто останавливал? Вы хоть видели массовые захоронения под Расатом? Ах да, вас же там не было!

Она говорила эти слова, а в памяти всплывали страшные картины, вдруг дополнившиеся воспоминаниями о запахах, точнее, о вони - той, что въедается в кожу и в сознание и преследует сутками, сколько бы ты не отмывался. В ушах зазвучали отголоски тех дней: истеричный вой беженки, гулкий, проходящий сквозь кости раскат разорвавшегося рядом снаряда, тяжелый стрекот автоматной очереди... чужие предсмертные крики, стон умирающего друга. Все, что скопилось в те дни - чувства, запахи, звуки - вдруг разом обрушилось на Кору, не оставляя ей шанса выбраться из-под лавины и утаскивая ее в какой-то омут, где уже не было места сознанию.

Последняя фраза Коры прозвучала так желчно, что самой ее тональности хватило бы для обиды, но, видимо, Кора еще и попала в какую-то больную точку. Благодушие мгновенно слетело с собеседника, его лицо приобрело отталкивающее высокомерное выражение. Чуть выпятив нижнюю губу и глядя на Кору сверху вниз, он бросил:

— Вы так возмущаетесь, будто это вы там с автоматом бегали! Что вы можете знать? Можно подумать, это вы там кровь проливали!

Следующие несколько мгновений выпали из памяти Коры и из самой реальности. Кора просто увидела оппонента мертвым и метнулась к нему. В тот же миг ее кто-то крепко перехватил, резко развернул и прижал к себе так крепко, что дышать стало невозможно, а ребра затрещали. Где-то над головой рыкнул знакомый голос, с матом приказывая кому-то проваливать, пока живой.

Кора попыталась сопротивляться, но до отключенного аффектом мозга каким-то чудом дошло, что она - в руках мужа. Это был его голос, его запах, его руки. Вот только сжимал он ее так сильно, что перед глазами поплыли темные пятна.

— Хименес, отставить! - послышался приказ. - Мирняк не трогать!

Кора чуть расслабилась, больше не собираясь нападать. Джейс ослабил хватку, но не выпустил жену из кольца рук.

— Девочка моя, - ласково произнес он, как только заметил первые признаки вменяемости. - Все хорошо, он ушел. Его нет. Я сейчас тебя отпущу, и ты сядешь, хорошо? Бармен! Воды!

Еще пару минут Кора сидела и приходила в себя. Джейс уселся рядом, продолжая касаться ее, давая зацепку за реальность и ощущение поддержки. И все же Коре было жутко некомфортно. Ей казалось, она опозорилась на весь свет, хотя никто ничего и понять не успел, включая того придурка, которого прогнал Джейс. Стоило ей озвучить эти мысли, как Джейс поспешил развеять опасения:

— Да никто не заметил тебя. Со стороны максимум показалось, что ревнивый муж прогнал от жены хахаля. Кстати, чем он тебя так выбесил?

— Да пошел он нахер, просто в тему попал, - отмахнулась Кора, совершенно не лицемеря в выражении своих мыслей, и кивнула на так и оставшиеся лежать на стойке цветок и письмо.

Джейс внимательно изучил оба предмета и вопросительно глянул на Кору.

— Подарок на свадьбу нам обоим, - пояснила жена. - Рэм нашел кого пустить в расход якобы за нападение на дом Ардианы Кадаре и ее убийство. У него с ними давние тёрки были, вот он и воспользовался случаем. А с нас взятки гладки. Ты ему больше не кровник.

— И что он хочет за такой щедрый подарок? - недоверчиво поинтересовался Джейс.

— Пока не сказал, - пожала плечами Кора. - Но он умный и хитрый, гад. Для него дружба с нами теперь ценнее войны.

Они помолчали. Кора продолжала временами прикладываться к стакану с водой и цедить ее маленькими глотками. Наконец Джейс встал со своего места, подал ей руку и объявил:

— Знаешь, по-моему, нам пора домой!

Глава 43

Лотосовые поля раскинулись до горизонта насколько хватало взгляда. Сейчас, в сезон цветения, над изумрудной зеленью листьев раскачивались тысячи огромных ярко-розовых цветов, и водной глади практически не было заметно. Лишь в полдень, когда безжалостное, ослепительное и жгучее солнце зависало в зените, ее поверхность превращалась в зеркало и ярко бликовала, едва не выжигая сетчатку и раскаляясь на заветренной и загорелой коже.

Плантацию, будто страницу в альбоме для черчения, рассекали на четкие участки линии тонких насыпных дорожек: совсем узких - для людей, чуть пошире и пореже - для техники. Стоя почти по пояс в воде, в каждом пруду копошились люди в соломенных широкополых шляпах и латанном-перелатанном тряпье. Как трудолюбивые муравьи, одни срезали стебли лотоса, связывали их в охапки и выкладывали на дорожки, где зелень тут же подхватывали другие и тащили к грузовикам. Кто-то же собирал в большие плетеные корзины сами цветки. Там и тут по узким дорожкам ходили надсмотрщики, подгонявшие рабочих - все сырье надо было доставлять на обработку как можно скорее.

Лотосовые плантации были делом весьма прибыльным. Производили на них такие дорогие вещи как лотосовый шелк и масла, а также популярные у многих чаи и маринады. Если же не автоматизировать хозяйство и пользоваться дешевым человеческим трудом, то выходило еще выгоднее, ведь на еду людям шел все тот же лотос от корней и до плодов, да еще мусорная рыба, населявшая пруды. Это фруктово-овощные фермы на центральных планетах могли себе позволить роботов-сборщиков, которые каждый плод просканируют и оценят по всем параметрам, а стоило чуть отдалиться и заняться производством более специфичной продукции, как ситуация менялась.

Хозяин лотосовой плантации, впрочем, не жаловался. Там, где смог, он механизировал процесс, но это касалось только заготовки пищевой продукции. Лотосовый шелк, некогда всего лишь известный в узких кругах локальный раритет, а ныне - ткань популярная из-за своих свойств и экологичности, сохранял свою высокую стоимость именно из-за ручного труда, по-прежнему необходимого для его производства. Мастеров, обученных вытягивать нить из стеблей, интуитивно чувствовавших, какое натяжение для этого необходимо в каждую отдельно взятую секунду, заменить техникой было пока невозможно, да и не нужно. И тем более никакая техника не могла заменить человека при создании изысканных уникальных росписей на шелке. Настоящих ценителей было не обмануть сгенерированной картинкой, им требовалось нечто большее, - то, что может в свое произведение вложить только настоящий мастер.

Учитывая все это, было удивительно найти одну из мастериц, знавшую все тонкости извлечения нитей и создания прекрасных изделий, уходивших за сотни кредов, не в производственном цеху, а среди полевых работников. Закатав штанины как можно выше и периодически отмахиваясь от самых назойливых комаров, она ловко подсекала стебли маленьким ножиком и увязывала их в охапки. Как и многие подневольные жители плантации она начинала с такой работы еще будучи подростком и, вернувшись к привычному труду, делала дело с отточенностью и четкостью машины.

Ей едва ли было сорок лет, но годы не были к ней милостивы. Тяжелая работа и тяготы рабской жизни наложили свой отпечаток на ее некогда красивое и свежее лицо. Кожа огрубела от ветра и солнца, глубокие тени залегли под глазами, на висках и у рта. Основная часть морщин раскинула сети на лбу, чиркнув еще и меж бровей, красноречиво говоря, что смеяться и искренне улыбаться женщине доводилось не слишком часто.