Условный рефлекс - Ксения Мартьянова

за угол, вжал кнопку лифта. Секунда. Вторая. Третья. Ругнувшись, Брендон начал взбегать по лестнице. Пусть наверх был неблизкий, но стоять на месте и ждать он просто не мог. Слишком тяжело это было.

Проем. Ещё один. И ещё. Затем снова. И снова. И снова. Секунды начали казаться вечностью, а высота пентхауса раздражать. Наконец, преодолев последний проем, он проделал ловкие манипуляции по памяти и распахнул дверь.

– Натали!! – Заорал Брендон, стоило ему только перешагнуть через порог. Его грудь часто вздымалась, разум затуманился, и каждая мышца на теле превратилась в закаленную сталь. – Натали!!

Он окинул взглядом кухню, полностью исследовал коридор, а затем, словно бешеный зверь, взлетел по лестнице на второй этаж.

– Натали!!

– Ты чего кричишь? – Вдруг услышал он.

Натали вышла из его комнаты, как ни в чем не бывало. Немного потрепанная, какая-то сильно уставшая, но живая. Невредимая.

Не став испытывать судьбу, Брендон тут же бросился к ней.

– Господи, ты в порядке? – Он обнял её лицо ладонями, прошелся по волосам, плечам и рукам. Обсмотрел каждую клеточку на её теле, но не нашел ни единого шрамика, ни единой ссадины или синяка. Ничего, что свидетельствовало бы о том, что кто-либо причинил ей боль.

– Я в порядке, – удивленно ответила Натали, хлопнув глазами, – почему ты спрашиваешь? – Затем она взглянула на часы в холле. – И почему ты вернулся так рано? Собрание уже закончилось?

– Ты не отвечала на звонки, – как можно более спокойно ответил Брендон, хотя внутри него извергался Везувий.

– Ты звонил? – В глазах девушки промелькнуло понимание, и она выдохнула. – Прости, я уснула, а телефон стоял на беззвучном и, наверное, остался внизу.

– Черт подери, Натали, я от волнения чуть с ума не сошел! – Не выдержал он, но от того, что она целая и невредимая была здесь, перед ним, стало легче. – Ты даже не представляешь, что я чувствовал и думал!

– Но я не…

– Я умру, если потеряю тебя, слышишь? – Перебил её Брендон, понимая, что это было именно то, что он в данный момент ощущал. Ощущал в принципе. Всегда, после того, как она вошла в его жизнь. – Ты – мой смысл. А лишиться смысла, означает, лишиться и всего остального.

Он услышал, как Натали судорожно выдохнула.

Она молча смотрела на него, через глаза пробираясь всё глубже в душу, а затем прошептала:

– Прости, что заставила тебя волноваться.

Брендон притянул девушку к себе, вдыхая цветочный аромат её волос, чувствуя тепло её тела. И она тут же обняла его в ответ, зарываясь носом в его рубашку. Они стояли так, наверное, несколько минут, просто дыша друг другом, чувствуя, как их сердца бьются друг с другом в унисон.

Брендон успокоился, даже расслабился. А затем, ухватившись за одну из случайно пробежавших в его голове мыслей, чуть отстранился и ещё раз заглянул ей в глаза. Почти сразу же он осознал, что мысль его если и была неверна, то лишь на жалких пару процентов.

– Ты плакала? – Об этом ему ясно сказали её красные, опухшие глаза, ещё слегка влажные ресницы и печаль, которую, увы, едва ли чем-то скроешь. Натали открыла было рот, чтобы ответить, но перед этим Брендон её предупредил. – Не пытайся увиливать, я всё равно узнаю правду.

Если она и собиралась ему солгать, то определенно точно передумала в этот самый момент.

– Я говорила с мамой.

Мужчина задумался. Затем прикинул всю ситуацию.

– И я так понимаю, вовсе не по телефону.

– Ты прав. Не по телефону.

Брендон кивнул.

– И разговор кончился совсем не так, как вы обе того бы хотели.

– Что-то вроде того.

– И что ты обо всем этом думаешь?

– Ничего. – Выдохнув, апатично ответила Натали. – Если честно, сейчас мне вообще ничего не хочется.

Мужчина снова кивнул.

– Понимаю. – На несколько секунд между ними воцарилось молчание. А затем Брендон встрепенулся. – Собирайся. Я кое-куда тебя отвезу.

Губы девушки тронула усталая, кривая ухмылка.

– В нашей программе снова прогулка на воздушном шаре?

– Не угадала.

Натали выдохнула, а затем улыбка совсем сползла с лица, и она грустно мотнула головой.

– Брендон, мне никуда не хочется. Правда. Меня ноги едва держат, и глаза слипаются. А настроения развлекаться и вовсе нет.

– Мы не поедем развлекаться, обещаю. – Мужчина осторожно обнял её за плечи. – Но я хочу кое-что сделать. А для этого мне нужно, чтобы ты была рядом.

– Так сильно нужно?

– Очень сильно.

Натали снова выдохнула. Но затем всё-таки кивнула.

– Хорошо. Дай мне десять минут.

Брендон ждал её внизу ровно десять минут – не больше. Натали была не из тех женщин, которые собирались по три часа, опаздывая везде, где только возможно было опоздать и даже там, где, казалось, это совершенно невозможно. Натали была обычная. Естественная. Её лицо не нужно было гримировать многотонным слоем макияжа, потому что оно итак было красиво. Её тело не нуждалось в каких-то особенных, эксклюзивных нарядах, потому что было прекрасно в обыкновенных и самых простых. Её волосы не обязательно должны были быть эффектно уложены, потому что, завязанные даже в самый обыкновенный пучок, они были чудесны. Она вся, с ног до головы, просто-напросто не нуждалась во всей этой гламурной мишуре, и Брендон ценил, любил её именно такую – настоящую. Со всеми её причудами. С периодической неуклюжестью. За невероятную доброту и огромное сердце.

Любил безгранично сильно, и каждую секунду боялся потерять.

Брендон вспомнил о тесте на беременность, который вчера увидел в её руках. Образ его девочки, немного испуганной и растерянной всё время стоял перед глазами; мешал мыслить и работать, лишал еды и сна. Он никогда не считал себя убежденным холостяком, не хоронил себя, как мужа и отца, но вместе со всем этим, не позволял себе допустить хотя бы мысль о том, что у него когда-либо появится своя собственная семья. Возможно, просто не видел себя в этой роли. А, возможно, боялся увидеть. Была ли разница? Единственно важное, что он понял, когда узнал, что Натали не беременна – что расстроен. В каком-то смысле, это не до конца укладывалось в его голове. Но он хотел этого ребенка. Если бы он был, Брендон бы его хотел.

– Я готова.

Голос Натали выдернул мужчину из раздумий.

Она надела светло-голубые джинсы и белый свитер с широким воротником, спускающимся к плечам. Её волосы были распущены и игривыми волнами падали вниз, словно она накрутила их специальной штукой – как та называлась он не помнил. Ресницы будто бы стали длиннее, мешки под глазами исчезли, а губы блестели легким персиково-розовым цветом.

И всё это она