Сколько стоит ваше сердце? - Татьяна Матуш

никогда это не было нужно, — скромно сказал Марк, — а нам, вот, понадобилось. Так все открытия и делаются. Не от избыточной гениальности, а от недостатка сил, времени, средств… всего, в общем. Дефицит — двигатель науки.

Шум в коридоре нарастал, но Марк уже не обращал на него внимания, просто отсек, как отсекают нечто неважное, мешающее.

Зеркало было огромным и очень старым, в раме из серебра с шенгами и виноградными листьями, ее отливали специально для жрецов. Стекло от времени потускнело, а кое-где и пожелтело в глубине. Старое зеркало стало лживым, оно показывало не то, что есть, а то, что "вопрошающий" хотел видеть. Алета казалась в нем не отощавшей, злой и нервной беглянкой в чужой рясе — а тоненькой, лучистой красавицей из Нездешнего, пришедшей в наш грубый мир по солнечному лучу… Девушка даже залюбовалась собой, но мощный удар в двери заставил ее опомниться.

Она с тревогой посмотрела на Марка.

А тот очень быстро и очень четко расчерчивал пол какими-то схемами, прихватив остывший уголь из камина. А, закончив и отряхнув руки, принялся делать вещи и вовсе странные — доставать из потайного пояса хрустальные пирамидки, скреплять их между собой гранями и расставлять по углам начерченного контура.

После третьей Алета забеспокоилась. Как ни была она несведуща в магии, а рассказы дяди слышала, в том числе и о штурме крепостей. И знала, что под стену таких "пирамидок" закладывают три…

А Марк все доставал их и доставал… Алета считала, глядя на происходящее огромными глазами и не решаясь спросить… Потом подумала, что, наверное, Марк решил не сдаваться живым и если они ворвутся… Но столько-то зачем? Это же… Это весь город на воздух взлетит…

Тут, как всегда, некстати вспомнился новый залив на побережье, который уже получил имя генерала Райкера.

— Может, не надо? — тихо спросила она, — тут же столько людей невинных.

Марк ее слабого голоса не услышал, был слишком сосредоточен. А она не нашла в себе силы повторить — опустилась у зеркала на враз ослабевшие ноги и закрыла глаза. Ей было страшно. Очень страшно.

До нее вдруг дошло, что этот красивый парень, над которым она так беспечно подшучивала, с которым танцевала и флиртовала, и в которого… ну да, почти влюбилась — на самом деле куда страшнее Белого Хорька.

Тот обычный фанатик. Даже не злой, просто убежденный, что, убивая во имя веры, он отправляет души прямиком в Облачный сад. Есть такие, "причиняющие добро" не спрашивая, нужно оно кому-то или нет. Недостаток воображения. Это не страшно, просто дико раздражает. Обидно умирать из-за чужой косности и глупости.

А вот избыток фантазии… это — да, это, реально, пугает. До дрожи. До обморока.

— Готово! — сказал Марк.

Алета открыла глаза и машинально посчитала — семь "точек" по три пирамидки. Двадцать одна… Мамочки!

— Вставай, котенок, нужно убираться отсюда. Дверь сейчас вынесут.

Алета, слабо соображая от страха, повернула голову и увидела, что тяжеленная дверь и правда уже прогибается и скоро треснет от согласованных усилий Святых Воинов.

А зеркало начало темнеть. Впрочем, оно и раньше темнело. Правда, раньше вокруг рамы не закручивалась воронка синего огня… С каждым мигом она становилась все сильнее, ярче, наливалась мощью.

Алета сообразила, где видела такой же цвет и такую же мощь — дуэль под окнами императора, защитный купол…

— Когда ты дрался с Абнером… — пискнула она.

— Дрался? — удивился Марк, — Просто немного учил. Ему, кстати, на пользу пошло — соображать начал. Из зависти — но начал. Какая разница, чем включать мозги, главное чтобы заработали. А на счет купола — молодец, правильно сообразила. В магии все, что может быть щитом, может стать и мечом, надо только поменять полярность.

— Ничего не понимаю, — честно сказала Алета, — кроме того, что сейчас здесь будет большой ба-бах.

— Иди ко мне, — Винкер стоял прямо в средоточии пляшущих молний и, кажется, они не причиняли ему вреда. Только волосы растрепались и часть даже встала дыбом. Черные глаза блестели таким же жутким восторгом, как и у Белого Хорька, когда он говорил о вере, жизни и Облачных садах, а губы были сжаты в ниточку.

Алета встала и подошла — а что еще оставалось делать? Хотя — подождать, пока выломают дверь и с воплями кинуться в руки Святым Воинам: "Спасите меня от этого сумасшедшего экспериментатора, я согласна всю жизнь есть крупу с кровью…"

Ну уж нет, лучше мгновенная смерть!

Кожу закололо, словно тысячи маленьких неумелых фей-портних пытались скрепить на ней новое платье… Волосы зашевелились, сами по себе. Пахло тревожно, словно перед грозой и давило так же.

— Так и должно быть, — Марк крепко обнял ее — не вырваться, даже если захочешь. Но и не хотелось.

Ей вдруг… понравилось. Дико понравилось стоять в центре рукотворной грозы, в крепких руках того, кто эту грозу сотворил, вопреки всем правилам и законам современной науки, и сейчас готовился спустить с поводка… Щурился, что-то напоследок просчитывая, держал Алету надежно, как якорь — лодку и не боялся. Совсем не боялся… Это девушка чувствовала очень хорошо, словно подключилась к нему через эту жуткую, но волшебную сетку из молний и читала в нем так же спокойно, как в знакомой книге с крупным и понятным шрифтом.

Дубовые двери затрещали, Алета вздрогнула… Но тут воронка вихря вдруг выдернула землю у них из под ног, всосала в темный провал зеркала, завертела, закружила. В этом не было ничего от обычного путешествия порталом, скорее — полет в сердце урагана.

Старое зеркало брызнуло осколками — его срок закончился.

А Алета летела в каком-то странном нигде. Страшно… страшно… страшно… Боги, как же жутко-то!

Она дрожала от ужаса пополам со странным возбуждением, когда неожиданно почувствовала… что ее целуют: жарко, ярко, почти безумно целуют в шею. Так, словно всей жизни остался только миг, и Марк решил использовать его на всю катушку, чтобы там, в Облачном саду,