История Беларуси - Митрофан Довнар-Запольский

Песня о недоле — предвестник песни свободы:

Грай, мая жалейка,Пей, як салавейка,Апявай нядолю,Апявай няволюI грымнi свабодна,Што жыве край родны.      (Я. Купала).

Мужик обладает великой силой, он способен сдвинуть с себя вековую неволю. Правда, еще мужик неграмотен и это задерживает его развитие. И поэт призывает белорусский народ добиться своими силами культурного и политического успеха:

 Ах! Цi доўга, брацця, будземПад няволяй мы стагнаць.Ах! Цi доўга свае шчасце,Сваю долю праклiнаць.

И в другом стихотворении поэт заверяет, что настанет миг, когда народ скинет иго неволи.

Не загаснуць зоркi ў небе,Покi неба будзе. —Не загiне край забраны,Покi будуць людзi.Ночка цемная на свецеВечна не начуе;Зерне, кiнутае ў нiву,Усходзе ды красуе…Беларускаю рукоюСветлай праўды сiлаСлаву лепшую напiшаБацькаўшчыне мiлай.Зацвiце яна, як сонцаПасля непагодыУ роўнай волi, у роўным станеМiж усiх народаў.

В этом призыве к свободе можное участие принимает и муза Тишки Гартного. Много пролил мужик слез в воды Немана, много грустных песен пел он над его водами — этот сын недоли. Но придет пора:

И поэт дает себе отчет в том, что надо готовиться к смерти, к борьбе за свободу слова, за новый порядок, к борьбе против господства утеснений, чтобы

Ды ў кайданах ногi,Не звялi з дарогi,У нястрымным ходзеНа пуцi к свабодзе.(Из стихотворения «Поэт и Мать»).

Ряд прекрасных статей и стихотворений в прозе «Нашей нiвы» проникнуты идеей скорби о современном положении Белоруссии и в то же время они говорят о новой жизни, о расцвете новой национальной жизни. «На пагляд, Беларусь, ты шэрая, ты непрынадная, ты спiш». Но внутри она таит огонь и богатство будущей жизни. Небо светлеет, зори загораются. Белорусское будущее, лежит в ее деревне. Еще спит деревня «але тут жывая Беларусь» (№ 14, 1910 г.).

С. Полуян (№ 16–17, 1910 г.) в приветствии с Воскресеньем Христовым, обращенном к народу, со скорбью говорит о том, что в течении веков пренебрегали народным языком, пренебрегали народом и посылали его только на тяжелую работу. Много терпела Белоруссия, но «и ты уваскрэснеш, мой родны краю. Скiнеш з шыi ярмо адвечнага гора и нуды».

Жажда будущей свободы у некоторых поэтов подкрепляется воспоминанием о былой свободе белорусского народа, напр., у Богдановича в его подражании Пимену и у Янки Купалы, который нередко обращается к давнему прошлому, когда счастье цвело на родине, когда белорус был паном в своем доме, когда с вольною дружиною князь на посаде вольному люду законы писал; князю народ повиновался, а князь подчинялся вечевому звону («Над Нёманам»).

В его поэзии встают тени прошлого, тени былой свободы и государственности, и этот сын своего народа напоминает своему народу об этом былом и о необходимости возвращения к нему.

В стихотворении «Брату беларусу», поэт предлагает этому брату прилечь ухом к земле и послушать, что она говорит. Она говорит дивную повесть о минувшей славе и жизни. Пусть брат-белорус вглядится в воду реки и там он узнает, что эту воду пьют чужаки. Лес оберегал думы и песни белоруса, а между тем, сам белорус забыл свою песню и славит чужую песню бога. Брат белорус сядет на взгорьи на камне и небо скажет ему, что и он имел когда-то свою долю. А теперь:

Цяпер яно сваймі слязамiЗ табою плача над табой;Шле буры, громы з пярунамi,Каб сон збудзiць магiльны твой.

В другом стихотворении, обращенном к своему народу, поэт напоминает народу, находящемуся в оковах, его минувшее. Пусть реки расскажут, как этот народ вознес крепости, как он оберегал свой край от восточных и западных соседей, как он пановал в крае и издавал закон. Вечевой звон сзывал народ, а сход заботился о счастьи отчизны. А теперь люди согнулись в ярме, чужаки запрягли его в неволю, забыл народ об отечестве, но «Паўстань, народ, прачнiся, Беларусе!».

Поэт зовет народ к воле и эта воля дело самого народа. В стихотворении «Годзе» поэт говорит:

Годзе брахнi ужо, падкупленых зводаў.Годзе таптання праўд вечных, святых!Сцежку свабоднаму духу, народу,Сцежку да сонца i зор залатых!

Долго народ ждал просвета — теперь довольно и восточной и западной культуры. Для белорусов цена им одна, потому что все паны одинаковой натуры. Народу «добра вядомы i путы, i плугi». Довольно мы шли на чужом поводу, новые думы выросли среди нас и зовут нас к борьбе.

Мы станем на борьбу с кривдою и тогда:

«Рухне старое, хоць крэпкае з вiду,Яснае вольнае створым жыццё»

И не только вольная жизнь впереди, но и все взятое у нас должно к нам вернуться.

И в стихотворении «Беларушчына» поэт вспоминает о тяжелом прошлом родины: сотни лет она лежала прибитая своим братом-неприятелем и народ принужден был молчать:

Спаў народ, i спала зямля, i ворагі верылi,Што нiхто не разбудзiць цябе, што заснула навек.I дзялiлi цябе, усiмi мерамi мералi,Што памерла ўжо ты, не адзiн так казаў чалавек.

Но теперь Белоруссия воскресла, ее сыны проснулись и, несмотря на все препоны, Белоруссия будет жить:

Сцiхнуць вiхры, зацiхне пара непагодная,Сiлы грозныя ўстануць, акрэпнуць к другому жыццю;Панясуцца, як звон, песнi вольныя, родныя,Апяваючы долю, нядолю народу, тваю.

Социально-политическое возрождение народа даст свободу политическую, даст равенство или господство трудящемуся белорусу, даст, наконец, возможность восстановить былую национальную культуру, сбросить иго чужих культур и развивать свою родную вместе с другими культурными народами.

Одним из путей, может быть, важнейшим к возрождению белорусского народа, к его саморазвитию, к культурной жизни, является развитие национальной культуры и родного языка, «это — закон жизни». Это не…, [а] историческая потребность, которая ведет к тому, что белорусская национальная душа освободится от вековых пут («Наша нiва», № 42).

Родной язык, родная песня дороги поэтам. Родное слово, бессмертное слово, и гонимая, и бедная, но родная речь милей богатой чужой:

Гэй, песнi, гэй звон Беларусi загнанай,Заграйце пацехай на родным загоне,Што ужо няма болей няволi, кайданаў,I людзi не стогнуць, як стогнуць сягоння.                          (Янка Купала).

Родная песнь, светлая заря, райский гимн для родного края. В этой песне отражается доля и недоля, в ней отражается вздох пахаря, холод и голод, неволя, и воля, и будущность, и вера.

И Алесь Гарун в стихотворении, посвященном белорусам, заклинает своих земляков не чураться родного языка. Национальная сила в этом вековом языке. В нем наше богатство, в нем память о вольной жизни, о тяжких трудах и о темной воле:

Дык няхай жа жыве наша мова,Гэты скарб наш, на доугiя годы,Зажывем i мы з яго нановаБез бяды, без нужды, без нягоды.

Правда, подъем белорусской культуры взбудоражил лагерь врагов-угнетателей, привыкших с презрением относиться к серому белорусскому люду, веками державших его вдали от всего родного.

В стихотворени «Ворагам Беларушчыны» Янка Купала спрашивает, почему забили тревогу враги белорусского народа, когда этот народ заговорил на своем языке. Вам страшна его песня, полная слез и жалоб, вам больше по душе холод и темнота мужика! Довольно кривд! Каждый народ сам себе пан, и белорус найдет себе место в семье славянских народов.

Жыў беларус i будзе жыць!

И не только будет жить, но, несмотря, на свист доносителей:

К свабодзе, роўнасцi i знаннюМы працярэбiм сабе след!I будзе ўнукам панаваннеТам, дзе сягоння плача дзед!

ГЛАВА ХХII. РЕВОЛЮЦИОННОЕ И РАБОЧЕЕ ДВИЖЕНИЕ

§ 1. ПЕРВЫЙ ПРОБЛЕСК РЕВОЛЮЦИОННОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Царский режим был режимом, который не удовлетворял народных масс. Он держался в силу известного рода привычки населения, его темноты и забитости, в силу строго организованного полицейского порядка. Условия жизни на территории Белоруссии были таковы, что царский режим в разных слоях ее населения вызывал особенно острое недовольство в течение всего 19 в. Господствовавший ранее польский элемент не забывал об эпохе своего господства и в его среде были группы, мечтавшие о его восстановлении. Кроме того, ограничительные законы обучения польскому языку, всякое подавление польской общественности до запрещения употребления польского языка включительно — все это создало естественную среду для фронды. В польской среде всегда чувствовался налет недовольства, хотя после 1863 г. он не выявлялся в революционной форме. Ряд ограничений ставил еврейскую национальность в положение пария среди остального общества. Белорусское крестьянство страдало от малоземелья, инстинктивно сознавая, что старый режим поддерживает земельную буржуазию. Крестьянин страдал от гнета администрации и имел повод быть недовольным режимом. Белорусская интеллигенция, выдвигавшаяся из народной среды, начинала сознавать административный гнет в национально-культурном отношении. Немногочисленный рабочий класс страдал под тяжестью низкой заработной платы, которая была низка по двум причинам: вследствии того, что все наши производства относятся к разряду тех, которые требуют применения большой физической силы и низкой квалификации рабочего, а с другой стороны плата понижалась вследствии большой конкуренции зажатой в тиски черты оседлости еврейской национальности. Внеклассовая, частью чувствовавшая себя общерусской, интеллигенция (в том числе явно или тайно многие из представителей администрации) была проникнута либеральным духом.