Седьмой круг ада - Игорь Болгарин

Миронов пил то коньяк, то шампанское и быстро хмелел.

– Вы не ребенок, должны были понимать, что на нейтральной полосе отсидеться нельзя, – глядя, как Миронов посасывает дольку лимона, сказал Фролов. – Теперь мне ясно, почему вы начали с аналогии между рулеткой и жизнью. Но что же дальше?

– Дальше то, что я вам уже сказал. Выбор сделан, – быстро ответил Миронов.

– Но полковник Татищев – он-то, видимо, не захочет согласиться с вашим выходом из игры.

– Полковник Татищев! – презрительно поморщился Миронов. – Доказать сему господину, что даже последний шулер может иметь понятие о чести, невозможно, значит, выход один: возможно быстрее с ним расстаться. Отобрав мой польский паспорт, полковник наивно решил, что приковал меня к вертепу, когда-то гордо называвшемуся Севастополем. Но… – Миронов поставил на стол рюмку и легким, едва уловимым жестом фокусника выхватил из кармана несколько тонких разноцветных книжиц, развернул их веером, – но чем хуже польского вот эти паспорта – английский, румынский, французский?

– Однако! – Фролов, не выдержав, рассмеялся. – Я вижу, вы человек весьма и весьма предусмотрительный.

– Положение обязывает. – Миронов сунул паспорта в карман. – Завтра я сяду на пароход и уже как французский гражданин сделаю полковнику Татищеву последнее адье!

Возбужденный шепот пронесся по веранде, на смену ему пришла почтительная тишина. Метрдотель сопровождал к отдельному кабинету через веранду весьма примечательную пару – знаменитую Плевицкую и входящего в известность молоденького, небольшого росточка генерала Скоблина.

Рассеянно улыбаясь, певица отвечала на приветствия поклоном головы. Скоблин, вышагивающий рядом с ней, был полон петушиной бойкости и, заметив, что Плевицкая приветствует кого-то из знакомых, тоже обращал быстрый взор в ту сторону. Похоже, он был очень горд своей ролью спасителя «русского соловья».

Певица и генерал скрылись в кабинете.

…Фролову уже порядком поднадоела вся эта игра с Мироновым, он понял, что ее можно заканчивать.

– Как вы себя чувствуете, граф? – спросил он.

– Прекрасно! – буркнул Миронов. Расплескивая, налил в рюмки коньяк. – Предлагаю выпить!

– Нет! – отстранил свою рюмку Фролов и с прорвавшимся раздражением сказал: – С меня уже довольно. Да и вы, похоже, сильно пьяны. Вам бы прохладиться!

– Вы так думаете? Ну что ж… – Пьяно ухмыляясь, Миронов встал из-за стола. – Честь имею, господин Федотов!

Прищелкнув каблуками, нетвердо ступая и чуть покачиваясь, он пошел по залу к выходу. Из ресторана Миронов направился к стоянке извозчиков. Красильников и Воробьев, быстро обойдя его, подхватили под руки.

– Вам надо пройти с нами! – негромко приказал Красильников.

Миронов с возмущением посмотрел на них.

– Господа! Это уже переходит пределы допустимого! Так мы с вашим шефом не договаривались!

– С кем? С кем? – переспросил Воробьев.

– Бросьте, господа! Людей из контрразведки я узнаю сразу!

– Ну так и иди, раз узнаешь! – пробасил Илларион. Миронов обернулся, явно собираясь сказать что-то более резкое, но, окинув глазами мощную фигуру хозяина «Нептуна», промолчал.

– Экипаж за углом, – сказал Красильников.

Когда в полутемном переулке его подвели не к фаэтону, как он ожидал, а к обычной, с брезентовым верхом фуре, Миронов мгновенно протрезвел: только теперь он понял, что принял за контрразведчиков явно других людей.

Воробьев отпустил его локоть, откинул брезентовый полог:

– Прошу!

Миронов понял – надо бежать! Рванулся в сторону, освободился от рук Красильникова и ударил Иллариона головой в грудь, вкладывая в этот удар всю свою силу. Не покачнувшись даже, Илларион принял его в свои объятия, и Миронов затих.

– Ваша безопасность зависит от вас! – быстро сказал Красильников. – Вы нам нужны ненадолго, не волнуйтесь!

– Да он уже не волнуется, – успокаивающе сказал Илларион. – Он человек понятливый. – Бережно прижимая к себе Миронова, Илларион влез в фуру. – Поехали!

Глава тридцать восьмая

Дмитрий Ставраки, числящийся в списках агентов белогвардейской контрразведки под кличкой Клим, нервничал. Прошла ночь его пребывания в домике путевого обходчика на четырнадцатой версте, но ни хозяин не возвращался в свой дом, ни тот, ради которого он отправился сюда – человек с той стороны, – не приходил. Вчера под вечер, когда к нему неожиданно явилась непривычно возбужденная Наташа, он даже обрадовался поручению, решив, что оно свидетельствует о растущем к нему доверии. Но шла ночь, и он все больше сомневался, не допустил ли ошибку, согласившись идти сюда сразу же, вместо того чтобы любым способом предупредить капитана Селезнева о новом поручении подпольщиков.

Время от времени в его голову стала закрадываться холодящая душу мысль о том, что, быть может, подпольщики вычислили или что-то сопоставили – и возникли сомнения. Но нет, не может этого быть! Все шито-крыто и запечатано!

Прошла ночь, рассвело. Он отодвинул с окон занавески и погасил лампу. Но и при свете дня сомнения не проходили – наоборот, усиливались, перешли в страх, заставляя гулко колотиться сердце. Странно, но он, весь обращенный в слух, не слышал, как скрипнула калитка, как прозвучали под окном осторожные шаги.

Открылась незапертая дверь. Дмитрий посмотрел на остановившегося у порога человека и неожиданно успокоился: незнакомый, прекрасно одетый, осанистый человек был перед ним. «Господи!.. – едва не плача от радости, подумал. – Сколько никчемных страхов, подозрений, впустую растраченных нервов!»

– Здравствуйте! – приветливо сказал Дмитрий. – Я, честно говоря, заждался вас.

– Меня ли?

– Ах, да, – Дмитрий смущенно покачал головой, – на радостях я забыл…

Он назвал полученный от Наташи пароль и услышал отзыв. Все складывалось должным образом, и Дмитрий подумал, что бессонная ночь все же не пропала зря, что судьба милостива к нему и его акции в ведомстве полковника Татищева уже в ближайшие дни резко поднимутся. Чутье подсказывало: такой человек не может быть рядовым связным!..

– Мне сказали, что вы должны прийти с чем-то важным?

– Правильно сказали, – ответил пришедший. Некоторое время он смотрел на Ставраки, и с каждым мгновением взгляд его приобретал все большую твердость и остроту.

– Что вы на меня так смотрите? – обеспокоенно спросил Дмитрий.

– Я представлял себе вас другим.

– Это имеет какое-то значение?

– Нет, теперь уже не имеет, – серьезно ответил незнакомец. И быстро, не оставляя времени на раздумья, спросил: – Полковник Татищев не знает, что вы здесь, не так ли?

Сердце Дмитрия рванулось в груди и словно оборвалось, липкая, сосущая тошнота поднялась к горлу. Нет, не зря его одолевали предчувствия. Видимо, подпольщики все же что-то вычислили. Где-то он был неосторожен. А может, это – проверка? Всего лишь обычная проверка? Да-да, конечно же!..