Россия и япония (История военных конфликтов) - Алексей Шишов

Блюхер не успокоился в своем стремлении "докопаться" до правды назревающего военного конфликта на государственной границе. 27 июля по приказу маршала новая комиссия выезжает в район Заозерной для расследования факта нарушения границы советской стороной. Но с полпути комиссию возвращают назад, в город Ворошилов (ныне Уссурийск).

За день до этого, 26 июля в 23.30, начальник Посьетского пограничного отряда полковник Гребеннюк доносил по прямому проводу своему начальству:

"...Своими силами обеспечить постоянную оборону всех высот отряд не в состоянии, тем более что граница повсюду проходит по хребтам. Переход к обороне высот силами застав нарушит охрану границы, не даст полной гарантии от прорыва границы..."

На следующий день в поселок Посьет прибывает заместитель начальника войск Дальневосточного пограничного округа А. Федотов для расследования фактов нарушения госграницы и убийства на сопке Заозерной японского жандарма. Однако ничто уже не могло остановить начало боевых действий у озера Хасан.

Пограничные посты Посьетского погранотряда усиленно вели наблюдение за сопредельной полосой; тревога передавалась всем - было видно, что на той стороне границы к чему-то готовятся. На сопке Заозерной в окопах находилось до роты пограничников. На соседней высоте Безымянной - 11 пограничников во главе с помощником начальника заставы "Подгорная" лейтенантом Алексеем Махалиным, который не уходил с сопки уже несколько суток. Все вооружение пограничного поста на Безымянной состояло из десяти винтовок, двух ручных пулеметов и ручных гранат.

В три часа дня 29 июля сквозь рассеивающийся туман пограничники увидели, как прямо на сопку Безымянную движется японский отряд численностью до пехотной роты. Лейтенант Махалин по полевому телефону доложил о складывающейся обстановке на заставу и на соседнюю высоту Заозерную.

По приказу японского офицера, командовавшего отрядом, по вершине Безымянной ударил крупнокалиберный пулемет. Погранички ответили винтовочными залпами только тогда, когда атакующая цепь японской пехоты с криками "Банзай" перешла линию государственной границы и оказалась на советской территории. Удостоверившись в этом, старший пограничного поста лейтенант Махалин отдал команду:

- По налетчикам - огонь!

Подъем по крутым склонам сопки нападавшим давался с большим трудом. Советские пограничники имели хороший круговой обзор и удобную для стрельбы позицию, и японские пехотинцы сразу же начали нести большие потери. Но довольно скоро у защитников Безымянной стали заканчиваться боеприпасы. Погиб командовавший ими лейтенант Алексей Махалин, который повел своих немногочисленных бойцов в рукопашную контратаку.

Японские пехотинцы в конце концов оказались на вершине сопки, гарнизон которой состоял уже не из 11 бойцов, а только из шести человек. Участник того боя пограничник Р.Е. Лисняк вспоминал:

"Я выскочил из окопа по команде Махалина и вплотную столкнулся с вражеским солдатом. Он был намного ниже меня. Думал в упор выстрелить в него, но винтовка почему-то дала осечку. Мой удар штыком пришелся ему в шею. Тот вцепился за винтовку руками и потянул ее вниз. В это время ко мне подскочил японец с саблей, по-видимому офицер. Он рубанул по моей левой руке, которой я инстинктивно прикрыл голову. Тут же мне удалось вырвать винтовку из рук обессилившего противника, перезарядить ее и уничтожить офицера...

Рана моя оказалась пустячной. Мы продолжали отбиваться, пока не подошла помощь. А вот лечился я долго в городе Уссурийске..."

Бывший начальник пограничной заставы "Подгорная" Посьетского отряда Герой Советского Союза П. Терешкин вспоминал о том дне:

"29 июля на высоту Заозерная прибыл начальник политотдела округа дивизионный комиссар Богданов и полковник Гребенник. В начале беседы меня срочно вызвал по телефону лейтенант Махалин. Я доложил Богданову. В ответ: "Пусть действует самостоятельно, японцев на нашу территорию не допускать..." Махалин вызывает снова и взволнованным голосом говорит: "Большой отряд японцев нарушил границу и начал атаковать расположение погранотряда, будем стоять насмерть, отомстите за нас!" Связь прервалась.

Я попросил разрешения у дивизионного комиссара Богданова поддержать группу Махалина огнем станковых пулеметов. Мне в этом было отказано с мотивировкой, что это вызовет ответные действия японцев и в районе высоты Заозерная. Тогда я на помощь лейтенанту Махалину направил два отделения под командой Чернопятко и Батаршина. Вскоре дивизионный комиссар Богданов и начальник отряда Гребенник убыли в Постьет..."

Японцы на какое-то короткое время захватили высоту Безымянную, на вершине которой еще отбивались шесть оставшихся в живых (все имели боевые ранения) советских пограничников. Когда к ним подоспела довольно немногочисленная помощь (с соседней заставы "Пекшекори" неполный взвод конных и пеших пограничников с одним ручным пулеметом под командованием лейтенанта И. Ратникова и группа бойцов лейтенанта А. Ракитина), японцы оставили сопку. Под огнем, забрав своих раненых и убитых, нападавшие отошли на свою территорию. Их не преследовали.

В тот же день, 29 июля в 19.20, из штаба пограничными и внутренними войсками Дальневосточного округа по прямому проводу ушло следующее донесение:

"Полковник Федотов, находящийся на высоте Заозерная, в 18 час. 20 мин. донес, что Безымянная высота занята нами. На высоте обнаружен убитым лейтенант Махалин и найдены четыре раненых красноармейца. Семь человек пока не найдены совсем. Японцы в тумане отошли и расположились примерно в 3400 метрах от линии границы..."

О факте вооруженного прорыва государственной границы - нападении японцев на высоту Безымянную было сразу же доложено в штаб Краснознаменного Дальневосточного фронта. Маршал В.К. Блюхер отдал приказ, в котором говорилось:

"Японцев, наступающих на нашу территорию в районе севернее высоты Заозерная, немедленно уничтожить на нашей территории, не переходя границу... Обратить внимание на прочное удержание в наших руках этой горы и немедленно принять меры к установлению артиллерии на огневые позиции с задачей преграждения противнику какого бы то ни было продвижения на нашу территорию".

Командир 40-й стрелковой дивизии полковник В. Базаров в тот же день, без промедления, в полночь - в 24.00 отдал боевой приказ: "...Во исполнение приказа Военсовета все части дивизии привести в полную боевую готовность и выступить".

Японское командование спешно подтягивало на линии атаки высот Заозерная и Безымянная крупные армейские силы. С сопок просматривались неприятельские приготовления, развертывание японской пехоты и артиллерийских батарей. 30 июля в 13 часов начальник управления пограничных и внутренних войск НКВД СССР комдив Ковалев сообщал наверх:

"...В непосредственной близости от высоты Заозерная сосредоточено до двух батальонов с артиллерией и предположительно с танками и в районе Сахохцзян - Мантокусан - до полка с артиллерией... Нашим командованием выброшена в район высоты Заозерная в место вчерашнего столкновения ударная группа 1-го батальона поддержки РККА... В районе оз. Хасан плохая видимость вследствие сильного тумана..."

Вечером 30 июля японская артиллерия обстреляла вершины сопок Заозерная и Безымянная, стараясь разрушить окопы пограничников и проволочные заграждения. С началом следующего дня - около 2 часов, под прикрытием ночной темени японская пехота большими силами (до двух полков пехоты), цепь за цепью, начала атаку этих пограничных высот. Оборону на них совместно с пограничниками держали два батальона 118-го стрелкового полка. До рассвета они отразили четыре массированные вражеские атаки.

Внезапного ночного удара по позициям советских пограничников на сопках Заозерная и Безымянная у нападавших не получилось. Участник боев на озере Хасан В. Чернышев вспоминал:

"Это было перед вечером. Солнце уже скрылось за горизонтом. Туман заслонил просторы, окутал серой дымкой лощины, сопки, разостлался скатертью по низинам, падям, распадкам.

Заняв левый скат высоты для обороны, лейтенант товарищ Христолюбов выслал разведку. Вместе с младшим командиром товарищем Чернопятко четыре бойца отправились в тяжелый и опасный путь. Их сопровождала служебная собака Рекс. От кочки до кочки, от камня к камню, ползком, пограничники миновали открытое место и спустились в камыши.

Рекс, стиснув зубы, поднял голову. Высоко посаженные уши дрогнули. Вслушиваясь в обманчивую тишину ночи и вбирая в себя ее неуловимые запахи, овчарка с быстротой молнии сделала прыжок вперед. Раздался хрип, стон. Вечернюю тишину прорезали четыре выстрела. Все это произошло в одно мгновение. Наши разведчики подобрались вплотную к японским разведчикам. Первый самурай был задушен овчаркой, четверо других, отстреливаясь, побежали к границе.

Не успел товарищ Чернопятко доложить о случившемся, как японо-маньчжурские налетчики открыли ружейно-пулеметный огонь по нашей высоте..."