Коллапс. Гибель Советского Союза - Владислав Мартинович Зубок

спустя его спросили, чего он ждал, Лукьянов ответил: внеочередного съезда партии в сентябре, который должен был сместить Горбачева с поста генерального секретаря[1033]. Рисковать он не хотел.

День 20 августа стал решающим и для хунты, и для российской демократической оппозиции. В Ленинграде в 10 утра высокая и харизматичная фигура мэра Анатолия Собчака возвышалась над собравшейся на Дворцовой площади огромной толпой в 200 тысяч человек. В массовом упоении, с почти революционным энтузиазмом люди скандировали: «Долой хунту! Фашизм не пройдет!» Видные интеллектуалы и деятели культуры в один голос утверждали, что только Ельцин обладает «верховной законной властью в Российском государстве». «Радио Свобода», Би-би-си и находившиеся под контролем Собчака ленинградское радио и печать передавали голоса сопротивления. Охрану митинга обеспечивали ветераны-афганцы, к митингующим присоединились многие рабочие ленинградских заводов. Партийной организации во главе с первым секретарем обкома КПСС Борисом Гидасповым не было ни видно, ни слышно[1034]. В тот же день Собчак в разговоре с Генконсулом США Джеком Гознеллом выразил надежду, что путч завершится без кровопролития, «простым арестом виновных, как и неудавшийся переворот в Испании». Собчак имел в виду 1981 год, когда король Хуан Карлос в выступлении по телевидению осудил военный переворот и призвал к продолжению демократического правления. «Хуана Карлоса у нас нет, – с улыбкой сказал Собчак, – но у нас есть Ельцин»[1035].

В Москве в то же утро десятки тысяч человек собрались на площади перед Белым домом. В 3 часа дня вышедший к людям Шеварднадзе под бурные аплодисменты напомнил, что он был прав, предупреждая еще в декабре о грядущем военном перевороте. Потом заговорил о Горбачеве, но имя отсутствующего советского лидера толпа встретила свистом и улюлюканьем. Закончил свою речь Шеварднадзе лозунгом «Да здравствует свобода!». Этот митинг он впоследствии вспоминал как самое значительное событие своей жизни. Для оценки ситуации на площадь пришел и убежденный сторонник ГКЧП Александр Проханов. На баррикадах он увидел «множество женщин и девушек». Женщины взывали к танкистам: «Не убивайте! Остановитесь! Храни вас Бог!» Прибывшие из разных городов и регионов ветераны-афганцы начали организовывать оборону парламента. Были тут молодые интеллектуалы и ученые из элитных московских академических институтов со связями в высших эшелонах советской бюрократии. В толпе присутствовало и немало иностранцев, в том числе и несколько американских студентов. Журналист «Независимой газеты» писал, что «деловые и коммерческие круги с невероятной энергией поддержали российское правительство». Московская биржа и коммерческие банки не работали, а молодые брокеры прошли маршем по московским улицам с гигантским российским флагом, протестуя против чрезвычайного положения. Молодые бизнесмены организовали доставку к Белому дому еды, палаток, инструментов и материалов для строительства баррикад[1036].

По данным МВД, 20 августа массовые митинги прошли в 27 российских городах, общее число участников составило 250 тысяч. В родном городе Крючкова Волгограде по призыву городского совета на митинг пришли пять тысяч человек. На Урале, в большинстве крупных городов Сибири и Дальнего Востока местные власти поддержали российское руководство, транслировали речь Ельцина по местному телевидению и радио и требовали роспуска ГКЧП. И хотя всеобщая забастовка не случилась, некоторые академические институты в Москве и Ленинграде, а также шахтеры в Воркуте и на Кузбассе бастовали[1037].

Пошаговый, постепенный сценарий Крючкова терпел крах. Осознав это, он приказал своему заместителю генералу Агееву готовить операцию «Гром» – штурм Белого дома и арест российской оппозиции. Но брать на себя полную ответственность подписанием приказа о решительных действиях глава КГБ по-прежнему не хотел. Язов оказался в неловкой ситуации – он вывел на центральные улицы Москвы крупные войсковые соединения, но задействовать их не входило в его планы. По задумке операции «Гром» военные должны были расчистить коридор для спецгруппы КГБ. Подчиненные Язова в Генеральном штабе собрались на совещание по планированию операции, самого министра на нем не было. Командование на себя взяли прибывший из Киева генерал Варенников и командующий ВДВ Владислав Ачалов. Ачалов отправил своего подчиненного, генерала Александра Лебедя, к зданию российского парламента на разведку. Лебедь вернулся в министерство обороны и сообщил, что толпа у Белого дома насчитывает 50 тысяч человек. Взять зданием штурмом несложно, но избежать жертв среди мирного населения будет невозможно[1038].

Евгений Примаков, советник Горбачева, прорвался из Крыма в Москву и переговорил со своими друзьями и коллегами. Все они уже были убеждены: ГКЧП – заговор обреченных. Некоторые давали их власти не больше двух-трех дней. Высокопоставленные дипломаты в МИДе частным образом выходили на своих коллег в посольстве США, чтобы заверить в том, что служить хунте они не намерены. В показаниях проводившемуся после поражения путча следствию Примаков вспоминает, как, зайдя в кремлевский кабинет своего старого друга Янаева, посоветовал ему «незамедлительно встретиться с Язовым и выводить войска. Формальный глава ГКЧП был растерян, напуган и пытался спрятаться от реальности. Он стенал, что он “заложник” Крючкова и других заговорщиков, говорил, что ему “выкрутили руки”». Когда Примаков спросил о Горбачеве, Янаев повторил как на уроке: «Женя, поверь, все уладится. Михаил Сергеевич вернется, и мы будем работать вместе». В более поздних интервью Янаев утверждал, что у демократов были планы казнить его. Он, похоже, и сам поверил в это[1039].

Бегство из рядов ГКЧП было делом времени. Первым «исчез» Павлов. Еще во время заседания Совета министров он принимал какие-то успокоительные, а затем снова свалился на несколько дней. Следующим был Янаев. На вечернем заседании ГКЧП 20 августа исполняющий обязанности президента СССР зачитал коллегам проект своего телевизионного обращения. Оно гласило, что слухи о предстоящем штурме Белого дома не имеют под собой никаких оснований. Присутствовавший на встрече Леонид Кравченко, Председатель госкомитета СССР по телевидению и радиовещанию, в своих показаниях говорил, что Пуго, Крючков, Шенин, Бакланов и Язов были застигнуты заявлением Янаева врасплох. Перебивая друг друга, они во весь голос убеждали Янаева, что это плохая идея. На что он прямо спросил их: «Неужели среди нас есть такие, кто реально хочет напасть на Белый дом?» Ответом было неловкое молчание. В конце концов, чувствуя себя зажатым в угол, Янаев подписал указ о введении в Москве комендантского часа, надеясь, что это поможет рассеять толпу у российского парламента. Было совершенно очевидно, что за возможное кровопролитие действующий президент ответственность нести не хочет. Бремя принятия решения окончательно легло на плечи Крючкова и Язова[1040].

Перед толпой, собравшейся вокруг Белого дома и перед камерами CNN Ельцин и его соратники раз за разом повторяли, что стрелять в людей военные не будут[1041]. Некоторое количество ветеранов-афганцев вызвалось защищать Ельцина в Москве и Собчака в Ленинграде[1042].