Охотники за каучуком - Луи Анри Буссенар

— Хозе, кидайтесь в воду!

Но в следующий момент уже чувствует, что очутился каким-то чудом на палубе паровой шлюпки, которая только что подошла борт о борт к бателлао.

Канаемэ, пораженные таким удивительным исчезновением белого, с минуту стоят в нерешительности, затем ищут глазами мулата, но не видят и его.

В это время раздается команда на шлюпке.

— Пли! — кричит Маркиз и одновременно с этим вскидывает свой карабин к плечу.

Четыре выстрела грянули разом, и вслед за ними еще четыре. Разбойники, осыпанные градом пуль и картечи, сваливаются в кучу, издавая отчаянный вой.

— Беглый огонь! — кричит снова Маркиз, и его ружье гремит, неумолчно выпуская заряд за зарядом.

Выстрелы трещат беспрерывно, пули дробят конечности и увечат врагов или убивают их наповал, — и обезумевшие дикари нигде не могут укрыться от этих беспощадных пуль. Эта страшная бойня длится всего несколько минут.

Затем насмешливый голос актера, заглушая стоны и вопли раненых и предсмертный хрип умирающих, раздается отчетливо и громко:

— Прекрати огонь! .. Дайте сюда канат, чтобы привязать нашу шлюпку к этому пресноводному суденышку, да дайте сюда света, чтобы нам поближе посмотреть на рожи этих мерзких негодяев!

Опытные путешественники всегда перед тем как пуститься в путь, запасают в большом количестве свечи, чтобы заменять ими далеко недостаточное и неудовлетворительное местное освещение рыбным или черепашьим жиром. Кроме того, даже и это плохое осветительное средство трудно доставать в пути, так как его можно найти только в деревнях, встречающихся далеко не часто и лежащих на громадном расстоянии друг от друга, или же в редких ситио, то есть одиноких хуторочках. А в здешних краях, где ночь длится целых двенадцать часов, свет может понадобиться немедленно.

Как только Маркиз потребовал света, оба бразильца поспешили выбить кремнем огонь и зажечь две свечи, которые при разгроме шлюпки уцелели вместе со своими стеклянными колпаками.

Взяв в руку одну из этих свечей, Маркиз вручил другую Винкельману, зарядил снова свой револьвер и предложил эльзасцу сделать то же самое, затем проворно перекинул ногу через бортовые перила шлюпки и очутился на носу неуклюжего бателлао.

Семь или восемь трупов, страшно изуродованных, образовали ужасающую груду на носу судна. Несколько человек раненых с трудом ползли, волоча свои перебитые ноги к корме, с мучительными усилиями приподымались и затем кидались в воду.

— Ну, ребята, не завидую вам в таком виде плыть! — кинул им насмешливо вдогонку Маркиз.

В это время отчаянные вопли, стоны и хрип умирающих слышатся из-под выступа кормы.

— Кой черт! Неужели и там еще есть эти негодяи? — пробормотал молодой человек и вытянул вперед руку со свечой. Над самой водой он увидел убы дикарей, выстроившиеся тесным кругом, и в них индейцев, дезертировавших с судна.

Теперь эти индейцы с бешеным исступлением избивали раненых, искавших спасения в реке, безжалостно калеча этих несчастных, с невозмутимой жестокостью, свойственной их расе.

Увидав свет, один из них крикнул на скверном португальском языке, прервав на мгновение свое возмутительное занятие.

— Не стреляй, белый господин, это мы!

— Ладно, ладно! .. — машинально отозвался Маркиз, видимо, озабоченный совершенно другим. — Но где же наш приятель Хозе? Я был бы ужасно огорчен, если бы с ним приключилось несчастье… Он такой славный малый.

Не успел он договорить вполголоса этих слов, как ему вдруг попалась на глаза среди груды тел пара ног в черных холщовых панталонах, страшно испачканных в крови. Тело и руки не были видны под телами убитых.

— А-а… да вот он! — воскликнул Шарль, откинув ногой чье-то окоченевшее уже тело. — Бедняга, вероятно, его дело плохо… Он уже не шевелится! ..

Поперек живота Хозе лежал рослый индеец, проколотый тесаком насквозь, точно кусок мяса, посаженный на вертел. Другой индеец, горло которого обхватили железные пальцы мулата, совершенно задушенный, также растянулся поперек Хозе, придавив его всей своей тяжестью.

— Бедняга геройски защищался! — пробормотал горестно Шарль. — Однако, мне не верится, что он уже мертв!

В этот момент капля горячего воска, со свечи, с которою Маркиз нагнулся над мулатом, освещая его бледное лицо, упала на щеку Хозе.

Слабый крик вырвался из его груди, и в то же время он раскрыл глаза.

— Он — жив! .. Жив! .. Это трупы завалили и придавили его! ..

— Ну, вас! Бух в воду! .. Туда вам и дорога, гады! .. — И, говоря это, Маркиз и Шарль общими усилиями высвободили сеньора Хозе из-под груды тел.

Как только шкипер почувствовал, что ничто больше на него не давит, он вздохнул полной грудью, приподнялся на руках, сел и, узнав своих друзей, радостно протягивавших к нему руки, воскликнул:

— Так вы все живы! .. Какая радость, что я опять вижу вас! Кажется, больше всех пострадал я, но… все же еще не умер и, даст Бог, не умру на этот раз! Да, сеньор Маркиз, я вам обязан поставить толстую свечу…

— Не толстую свечу, а самый простой огарок, мой милый Хозе! — засмеялся неисправимый шутник Маркиз.

ГЛАВА VI

После боя. — Сон среди трупов. — Маркиз соглашается быть подвергнутым военному суду. — Подозрения почти оправдываются. — Изучение убы. — Каким образом и почему шлюпка в желанный момент уносится течением. — Поразительная апатия индейцев. — Есть, пить и спать. — Продовольствие на Рио-Бранко. — Рыбы, черепахи и дичь. — Пустыня. — Эмиграция по направлению к кампо. — Каксоейра. — Ее неудобства. — Индейцы паоксиана. — Первые фазенды. — Столица кампо на Рио-Бранко.

Дикое нападение, бывшее на этот раз делом не мнимых канаемэ, а настоящих дикарей-убийц, к счастью, не имело никаких серьезных последствий. Все ограничилось рубленой раной, полученной сеньором Хозе.

Простой перевязки и примочки из воды, разбавленной тафией, оказалось вполне достаточно для лечения этой раны, более страшной на вид, чем опасной. Сделав перевязку, шкипера уложили в гамак, укрыли от насекомых и дали возможность сладко заснуть, что он и сделал без особых просьб.

Впрочем, он один только был в состоянии заснуть после этой жаркой схватки. Все остальные, в том числе даже индейцы, были настолько возбуждены всем только что происшедшим, что долго не могли успокоиться. Кроме того, можно было опасаться нового нападения, так как ничто не гарантировало путешественников от мести канаемэ за своих погибших соплеменников, а потому все продолжали бодрствовать в продолжение всей ночи, вплоть до утра.

Но напрасно: урок был так жесток, что никто из убийц не помыслил даже о возмездии. А, быть может, все они погибли в этой схватке.