Денежные короли. Эпическая история еврейских иммигрантов, преобразовавших Уолл-стрит и сформировавших современную Америку - Daniel Schulman

убил эрцгерцога Франца Фердинанда, считавшегося вероятным наследником австро-венгерского престола, когда его кортеж проезжал через Сараево, что привело к резкому обострению напряженности в регионе. К августу крупнейшие европейские державы находились в состоянии войны. В тот день, когда Сенат проголосовал за утверждение кандидатуры Варбурга, 120 000 британских солдат были направлены во Францию.

Война глубоко сформировала современный мир - культурно, демографически, финансово, географически, психологически, - изменив глобальный порядок таким образом, что его отголоски продолжают звучать и в XXI веке. Для немецких евреев Америки, особенно тех, кто занял видные политические или финансовые посты, конфликт стал травмирующим горнилом. Он разделил семьи и фирмы. Он привел к напряжению дружеских и деловых связей. Он бросил вызов самой их идентичности как немцев, как американцев и как евреев.

ЧАСТЬ

IV

.

G

Ö

TTERD

Ä

MMERUNG

Глава 22. ВАЛЫ МЕЖДУ НАМИ

 

Заседание продолжалось весь воскресный день и весь вечер, поскольку партнеры Goldman Sachs планировали возможный кризис, когда финансовые рынки вновь откроются в понедельник. За день до этого, 1 августа 1914 года, Германия объявила войну России. "Настал роковой час для Германии - меч в наших руках", - заявил кайзер Вильгельм II пятидесятитысячной толпе с балкона своего дворца в Берлине. Вскоре Германия бросила перчатку Франции, начав внезапное вторжение в Бельгию с целью захвата Парижа и втянув в сражение британцев.

Уолтер Сакс и другие члены фирмы отдыхали в своих летних домах на побережье Нью-Джерси, когда начались военные действия. В воскресенье они сели в машину и поехали в Нью-Йорк, чтобы собраться в отеле St. Regis, где Генри Голдман в то время жил в роскошных апартаментах. Единственным отсутствующим партнером был Сэм Сакс, который вместе с дочерью Эллой возвращался из Европы на борту парохода "Мавритания" в составе эмиграции американцев, бежавших из зоны военных действий. Оказавшись в море, океанский лайнер на большой скорости пронесся сквозь густой туман. Однажды пассажирам показалось, что вдали мелькнули огни преследующих их немецких военных кораблей. Позднее некоторые утверждали, что в их сторону было сделано два выстрела, однако после благополучной высадки Сэм отверг сообщения о панике на борту, сказав в местной газете: "Это был очень интересный опыт, и мне очень понравилось".

В квартире Goldman партнеры изучали список контрактов с иностранной валютой, срок исполнения которых наступил. Через своего британского партнера, компанию Kleinwort Sons, Goldman Sachs предоставлял своим американским клиентам стерлинговые кредиты. (В то время Лондон был центром банковской вселенной, и такие инструменты были основным способом финансирования международной торговли). Если курсы валют подскочат - а партнеры считали, что так и будет, - фирме и ее клиентам придется вложить дополнительные средства, чтобы покрыть их рост.

"У наших клиентов и у нас самих были большие объемы валютных операций", - вспоминает Уолтер Сакс. "Срок оплаты этих векселей приближался". В понедельник, как и опасались партнеры, британский фунт резко вырос. "Нам пришлось занять такую позицию по отношению к нашим клиентам, что по мере наступления сроков погашения они должны были покупать фунты, чтобы выполнить свои обязательства в Лондоне", - говорит Уолтер. Партнеры с тревогой сообщили эту новость своим клиентам, не зная, как они отреагируют. Двое клиентов возражали, но остальные согласились платить. "Это был замечательный рекорд, - вспоминает Уолтер, - который спас Goldman Sachs от серьезных, если не сказать катастрофических, убытков".

Но после того как одна катастрофа была предотвращена, началась другая. Генри Голдман и Сэм Сакс, казалось, сходились во мнениях почти по каждому вопросу. Так было и с войной. Оба они были американцами в первом поколении, но если Сэм не испытывал особых чувств к родине своих предков, то Генри чувствовал сильную родственную связь с Германией, укоренившуюся во время частых визитов в эту страну, начавшихся еще в детстве.

С самого начала войны Сакс, его сыновья и брат Гарри, также партнер фирмы, решительно поддерживали союзников, и это убеждение укрепилось, когда в Соединенные Штаты пришли сообщения о зверствах, совершенных немецкими солдатами во время их бесчинств в Бельгии. Однако Генри остался верен Германии.

"В настоящее время, после прихода и разрушения гитлеровской Германии, довольно трудно понять, что в американских умах могло существовать разделение мнений во время первой мировой войны", - писал Уолтер в своей неопубликованной автобиографии. Однако это относилось ко многим людям немецкого происхождения, которые восхищались немецкой культурой". Генри Голдман, человек с интенсивным характером, был более откровенным, чем большинство других, и это усиливало разрыв между ним, моим отцом и другими партнерами."

 

-

Политика войны так же, хотя и более равномерно, разделила партнеров Kuhn Loeb. Феликс и Пол Варбург, который вскоре покинет фирму ради должности в ФРС, рефлекторно поддержали Германию, хотя в начале войны Феликс в какой-то момент счел необходимым заверить их брата Макса в своей лояльности, написав в одном письме: "Как смешно предполагать, что мои симпатии хоть на мгновение могут быть в другом месте".

Болезненный для Варбургов период европейского конфликта все больше затруднял общение между гамбургской и нью-йоркской ветвями семьи; когда Соединенные Штаты окончательно вступили в войну, единственным контактом Феликса и Пола с матерью и братьями и сестрами были случайные письма, тайно пропущенные через правительственную цензуру. После войны Пол сетовал Максу, что "временно между нами было возведено столько валов, сколько может возвести только своенравный мир". Хотя Пол стал натурализованным гражданином США в 1911 году, "я думаю, он все еще жил эмоционально по две стороны океана до 1914 года", - сказал его сын Джеймс.

У Якоба Шиффа были родственники во Франкфурте и Лондоне, а племянники воевали по обе стороны конфликта. Будучи критиком германского империализма, он, тем не менее, испытывал сильную привязанность к стране своего рождения. Его взгляды, как и взгляды других американских евреев, также были окрашены давней неприязнью к России.

"Мои симпатии, естественно, полностью на стороне Германии, так как я не думаю выступать против своей страны, как и против своих родителей", - признавался Шифф другу в первые месяцы конфликта.

До войны Шифф часто с гордостью говорил о "триединстве" своего наследия. "Во мне воплощены три национальности", - объяснял он в 1913 году во время выступления в Корнельском университете, где он только что пожертвовал 100 000 долларов на создание фонда для изучения немецкой культуры. "Моя самая сильная национальность - это та, которую я выбрал для себя, за которую я несу ответственность. Во-первых, я американец, член нации, которую я выбрал для себя много лет назад. Затем, моя самая сильная привязанность - это моя религия. Я