Пассионарная Россия - Георгий Миронов

История жостовского промысла своеобразна и восходит к началу XIX в., когда в ряде других подмосковных сел и деревень бывшей Троицкой волости (ныне Мытищинский район Московской области) – Жостове, Осташкове, Хлебникове, Троицком – возникли мастерские по изготовлению расписных лакированных изделий из папье-маше. Первым лакировальным заведением в Подмосковье была фабрика купцов Кробовых-Лакутиных, основанная в конце XVIII в. в селе Федоскино, в 7 км от Жостова. Наряду с табакерками и другими предметами в 1830-1840-х гг. стали здесь изготавливать в мастерских Ф. Вишнякова, И. Овчинникова и других подносы, поначалу довольно скромно орнаментированные. Материалом для них служило то же папье-маше. В середине XIX в. производство подносов в Жостове и окрестных селениях увеличилось, папье-маше было заменено железом, и подносы постепенно вытеснили табакерки и другие «бумажные» поделки в Троицком уезде. Выгодное расположение Жостова вблизи столицы обеспечивало промыслу рынок сбыта и позволяло обходиться без посредников-скупщиков. Роспись подносов становилась все богаче и разнообразнее, появились многоцветие, легкие золотистые росписи по фонам, оригинальные узоры. Возникли и новые формы подносов – «гитарные», «сибирские», «крылатые», «готические» и т. д.

И хотя конец XIX – начало XX в. были неблагоприятны для декоративно-прикладного искусства России, когда эклектика, безвкусная роскошь в соединении с натурализмом стали вытеснять присущую народным традициям изящную скромность, жостовский промысел уцелел, сумев создать и в этот период большое и яркое искусство и заложить те традиции, которые живут здесь до сих пор. Интересно, что начало XX в., когда слабели и хирели народные промыслы с вековыми традициями, было временем рождения некоторых ставших вскоре знаменитыми промыслов. Примеров тому много. Назовем два самых заметных: Мстера и Палех.

Мстера – небольшой поселок на холмистом берегу Клязьмы в 110 км от древнего Владимира, в прошлом был погостом в составе Стародубского княжества. С XVII в. – бойкое ремесленно-торговое село. Малоземелье заставляло обращаться к промыслу, ремеслам. После раскола Русской Церкви часть жителей составляли старообрядцы, что оказало воздействие на характер мстерской иконописи. К середине XIX в. здесь уже сложилось несколько мастерских иконописи, но, при всем развитии определенных ремесленных навыков и приемов, в целом во второй половине XIX в. наметился и отход от традиций древнерусской живописи, отступление от иконографического канона. Хирело рукотворное мастерство. А тут в начале 1900-х гг. начало распространяться фабричное производство икон. И погиб бы мстерский промысел, а с ним замечательные традиции местных мастеров, если бы не перешли они с икон на изготовление предметов быта из папье-маше с росписью лаковой миниатюрой.

Аналогичное развитие событий ожидало мастеров палехской иконописи. В начале XIX в. палехская иконопись была еще сильной и известной школой. Крестьянами-иконописцами из Палеха интересовался Гёте. В письме, посланном ему И. М. Карамзиным, и в сведениях, сообщенных губернатором, значилось, что иконописанием в Палехе занимается 600 душ. Две иконы палехской работы были тогда посланы в подарок знаменитому немецкому писателю. Секреты иконописного мастерства палешан тщательно сохранялись, окружались особой поэтической атмосферой, тонко переданной Н. С. Лесковым в повести «Запечатленный ангел».

От строгановского и московского письма XVII в. Палех унаследовал декоративно-орнаментальный характер образа, изящество. К концу XIX – началу XX в. драгоценная традиция оказалась на краю гибели. В связи с развитием промышленного производства икон промысел мог потерять традиционные рынки сбыта. И переход на лаковую миниатюру помог сохранить тончайшие технические навыки, ремесло, живописные традиции.

XIX век, дав новую жизнь многим старинным традиционным народным промыслам, стал и последним веком существования целого ряда народных ремесел. Взять такое прелестное искусство, как лубок. Родился он еще в XV в., однако наибольшее распространение получил в XVII в. Интересно, что в Москве авторами картинок лубочных были сами печатники, жившие на высоком левом берегу Неглинной. В эту же слободу по указу Ивана Грозного в 1571 г. переселили из Новгорода скоморохов, которые частенько подрабатывали на жизнь изготовлением рисованных от руки лубочных картинок с шутливыми подписями. Вроде такой: «Кот казанский, ум астраханский, разум сибирский, сладко ел, сладко жил, сладко пил». И народ понимал, что речь идет не о коте, а о… царе. Листы эти продавались в Москве в определенных местах, о которых знали «диссиденты» XV–XVI вв. Первые такие «веселые картинки» делались на лубе (луб – это первый слой древесины, сразу под корой, который использовался, как и береста, для письма), о чем имеются упоминания в псковской летописи за 1483 г. и в московской летописи за 1577 г. И хотя широкое распространение лубочные картинки получили в Новгороде и затем в Москве, среди первых мастеров этого жанра по праву называют представителей киевско-львовской типографской школы, определивших лицо и характер русского лубка XVII столетия.

Однако в связи с развитием типографской печати, также выпускавшей «веселые картинки» для «простого народа», но, конечно же, без этой наивной простоты и лукавства, что были свойственны народному лубку, лубок в начале XIX в., как исконно народное ремесло, сходит на нет. Долее всего держались ремесленные народные мастерские в центрах раскольнических поселений, в частности в монастырях на Выге и Лексе, что на Севере, в Карелии. Река Выг течет из Выг-озера в Белое море. Место это далекое, уединенное, труднодоступное. И именно здесь в 1695 г. одним из идеологов секты «беспоповцев» Андреем Денисовым был основан первый раскольничий монастырь – Выгорецкая пустынь. Однако к середине XIX в. подобные монастыри, возникшие на карельских реках и ставшие центрами создания раскольнических лубков, также пришли в упадок и в 1855 г. были закрыты окончательно. Правда, лубки эти были иного плана, чем московские или новгородские народные лубки, носили скорее просветительский, нежели разоблачительный, сатирический, юмористический характер. Так и не сблизившись с народной гравюрой, лубки остались весьма самобытным явлением в русском народном искусстве. К началу XIX в. киевскими и московскими печатнями было уже выпущено свыше полутора тысяч разнообразных лубков. Готовили их различные художники и граверы по различным поводам и случаям, в разных техниках и манерах. Зародившись в Киеве, русский лубок к началу XIX в. имел четко выраженный центр – Москву. Именно здесь лубок получил два направления развития – познавательно-развлекательное и сатирическое. Если первое служило всем, кто имел возможность купить печатную картинку и хоть немного был обучен грамоте, то второе стало орудием политической борьбы. В период разделения русского национального искусства на искусство городское и крестьянское познавательная и развлекательная лубочная картинка стала обслуживать городское мещанство, купечество, мелких чиновников и грамотное крестьянство. Однако лубок, становясь все более мастеровитым по форме, постепенно терял просветительское значение. При Петре I велись долгие гонения на «сатирические картинки», и при Екатерине II они были окончательно поставлены под гнет жесткой цензуры. А сатира и цензура понятия почти не совместные…

К XIX в., под давлением цензуры и других ограничений в сфере культуры (особенно заметных при Николае I), лубок как распространенное и популярное народное искусство (и искусство для народа) – в виде отдельных «лубочных» листов с рисунком и текстом – практически постепенно сходит на нет. Но появляются лубочные книги, которые становятся излюбленным чтением крестьян и городских низов. В конце XIX в. ежегодно выходило около сотни новых лубочных книг, а суммарный ежегодный тираж превышал четыре миллиона экземпляров.

Истоки русской лубочной литературы лежат в лубочной картинке. И, так же как картинка, лубочная литература, наряду с адаптированным изложением разного рода авантюрных и псевдоисторических сочинений из русской и зарубежной жизни (вспомним у Некрасова – «милорда глупого» народ с базара несет, речь идет о лубочной книге «Повесть о приключениях английского милорда Георга»), доносила до каждого русского горожанина и селянина блестки русского фольклора, замечательные народные песни и сказки. Была определенная польза и в распространении в жанре лубка переложений из русской исторической прозы – «Ледяного дома» И. Лажечникова, «Юрия Милославского» и «Кузьмы Рощина» М. Загоскина и многих других. Выходило и множество книг, написанных «специалистами» жанра. Среди них особой популярностью пользовался, например, роман Н. И. Зряхова «Битва русских с кабардинцами, или Прекрасная магометанка, умирающая на гробе своего супруга», впервые изданный в 1840 г. и переиздававшийся вплоть до 1917 г., – сочинение необычайно сентиментальное и банальное. Мнение о том, что лубочная книга XIX в была лишь средством развлечения невежественных масс, не учитывает характера этой литературы. Это была часть российской культуры XIX в. Лубочная книга появилась тогда, когда в появлении ее возникла внутренняя необходимость. «Книга для народа» несла полезную информацию (историческую, например), выполняла воспитательную функцию, служила целям нравственным, патриотическим. И без нее культура неполная…