Глупость или измена? Расследование гибели СССР - Александр Островский

Если В.А. Крючков не обманывал Ю.А. Прокофьева, речь должна была идти о введении чрезвычайного положения. Между тем, как мы уже видели, «аналитики» В.А. Крючкова высказались против немедленного введения чрезвычайного положения. Не мог одобрить такой шаг и Б.Н. Ельцин, так как это означало бы замораживание целого ряда решений Верховного Совета РСФСР и ограничение его президентской власти.

О чём же тогда В.А. Крючков мог договориться с Б.Н. Ельциным?

В поисках ответа на этот вопрос следует обратить внимание на одну проблему, по которой между ними существовало полное единство взглядов. Речь идёт об отставке М.С. Горбачёва с поста президента СССР.

Как мы уже знаем, Б.Н. Ельцин начал войну против союзного президента ещё осенью 1989 г., сразу же после возвращения из США, а открыто поставил вопрос о необходимости его отставки в январе - феврале 1991 г. В марте 1990 г. подобная идея начала рассматриваться в окружении самого М.С. Горбачёва [3247]. К концу этого года она проникла в стены КГБ [3248] и в апреле 1991 г. от его имени была доведена до сведения Р. Никсона [3249].

Если весной 1990 г. в правительственных кругах в качестве альтернативы М.С. Горбачёву рассматривался Н.И. Рыжков, которому даже предлагали баллотироваться на пост президента [3250], то в конце того же года в КГБ появились сторонники замены М.С. Горбачёва на посту союзного президента Б.Н. Ельциным [3251].

Не позднее 6 мая 1991 г. в связи с переговорами по поводу создания КГБ Российской Федерации В.А. Крючков посетил «Белый дом». Если верить Н.С. Леонову, по дороге на Краснопресненскую набережную он не только затронул вопрос о необходимости замены М.С. Горбачёва на посту президента СССР Б.Н. Ельциным, но и предложил В.А. Крючкову обсудить этот вопрос во время встречи с последним [3252].

Чуть позже, по всей видимости, после избрания Бориса Николаевича президентом РСФСР, подобное предложение сделал шефу КГБ руководитель внешней разведки Л. Шебаршин: «Рассчитывать на то, что Горбачёв сможет сохранить единство Союза и удержать страну от распада, - заявил он, - нереалистично... Нравится нам Ельцин или нет (мне лично он не нравится), Комитету и всем нам стоило бы ориентироваться на российского президента» [3253].

Как реагировал на это председатель КГБ СССР? Оказывается, он не только не стал возражать, но и одобрил «мысль о развитии контактов со всеми уровнями российской власти», а на прощание сказал: «Подумаем ещё» [3254].

Имеются сведения, что тогда же вопрос о необходимости замены М.С. Горбачёва на посту союзного президента Б.Н. Ельциным рассматривался в окружении союзного премьера B.C. Павлова [3255].

Как относился к этой идее В.А. Крючков, мы не знаем. Но, судя по приведённым воспоминаниям, он не исключал такой возможности. Более того, Г.Х. Попов утверждает, что В.А. Крючков разделял эту идею [3256]. А когда этот вопрос возник в одном из интервью, Владимир Александрович ответил на него так: «Вы знаете, с ним (Ельциным - А.О.) был на эту тему разговор» [3257].

С учётом этого заслуживает проверки версия о том, что во время встречи с Б.Н. Ельциным, состоявшейся в августе 1991 г., В.А. Крючков предложил Борису Николаевичу заменить М.С. Горбачёва на посту президента и получил его согласие.

Если Г.Х. Попов и Ю.А. Прокофьев допускают возможность такой договорённости [3258], то политолог С.Э. Кургинян, входивший тогда в окружение B.C. Павлова, утверждает, что у заговорщиков был план «сделать Ельцина президентом СССР». Поэтому между ними и Б.Н. Ельциным через одного из близких к нему лиц была установлена связь [3259]. На мой вопрос, не являлся ли этим посредником Ю.В. Скоков, С.Э. Кургинян ответил отрицательно [3260].

Существовал только один законный способ замены М.С. Горбачёва Б.Н. Ельциным - переизбрание президента на съезде народных депутатов СССР. Необходимое большинство для выражения вотума недоверия М.С. Горбачёву получить было можно. Но не было никакой уверенности, что народные депутаты СССР поддержат кандидатуру Б.Н. Ельцина.

Поэтому речь могла идти только о неконституционной смене власти.

Как пишет Ю.А. Прокофьев, «где - то в 1992 - начале 1993 года» Б.Н. Ельцин выступил в печати и заявил, что тогда он «обманул Крючкова». «Не переиграл, а обманул» [3261]. Версию о том, что Б.Н. Ельцин заманил путчистов в ловушку, ещё в 1992 г. выдвинул Валерий Лебедев [3262]. Правдоподобной считают её Г.Х. Попов [3263] и С.Э. Кургинян [3264].

Выдержит ли она проверку или нет, покажет время.

В любом случае показательно, что в середине августа В.А. Крючков снова вернулся к вопросу о введении чрезвычайного положения. Причём на этот раз речь уже шла не о выяснении его целесообразности, а о подготовке к его введению. И отставка М.С. Горбачёва рассматривалась не как возможный, а как решённый вариант развития событий.

В обвинительном заключении говорится: «Продолжая подготовительную работу, 14 августа Крючков со ссылкой на то, что Президент СССР собирается подать в отставку, а руководящими кругами страны прорабатываются вопросы введения чрезвычайного положения, поручил Жижину и Егорову подготовить предложения о первоочередных мерах политического, экономического и правового характера, которые необходимо осуществить в этих условиях» [3265].

Таким образом, если первоначально было признано, что «введение чрезвычайного положения возможно лишь после подписания Союзного договора» и «только в конституционных формах» и что в любом случае оно «способно лишь дестабилизировать обстановку», теперь началась подготовка к осуществлению подобных мер, т.е. подготовка к «дестабилизации обстановки».

По утверждению В.А. Крючкова, в это самое время окончательный текст нового Союзного договора кем - то был передан в редакцию «Московских новостей» и 15 августа опубликован [3266]. По признанию B.C. Павлова, «утечку» информации организовал он [3267].

«Я помню, - пишет В.А. Крючков, - что у Горбачёва и тех, кто готовил новый Союзный договор, публикация вызвала своего рода шок. Горбачёв звонил из Фороса, метал громы и молнии, возмущался произошедшей утечкой, требовал выявить «виновников» этой акции. Его расчёт был на то, чтобы подписанием договора 20 августа поставить советских людей перед свершившимся фактом. Но делать было нечего, и 16 августа Союзный договор пришлось опубликовать во многих центральных газетах» [3268]. Однако в «Правде» Союзный договор был опубликован 15 августа [3269], а в «Московских новостях» - 18 - го [3270]. Неужели шефа КГБ подвела память?

Ответ на этот вопрос, по всей видимости, даёт тот факт, что «Московские новости» - еженедельник, поэтому упомянутый номер с текстом нового Союзного договора был подписан к печати 13 августа [3271]. Видимо, об этом стало известно в Кремле. Поэтому была дана команда опубликовать договор в официальных изданиях до того, как выйдет в печать воскресный номер «Московских новостей».

«15 августа 1991 года, - читаем мы в мемуарах В.А. Крючкова, - у меня состоялась новая встреча с Жижиным, Егоровым и Грачёвым. Подготовленные ими предложения содержали перечень мероприятий в политической, экономической, военной областях, а также по линии государственной безопасности и общественного порядка... было решено доложить эти предложения Горбачёву» [3272].

«Первый документ, - сообщил П.С. Грачёв в интервью газете «Время новостей», - проект постановления о введении чрезвычайного положения в стране, потом «Обращение к советскому народу», третий документ - «Обращение к Организации Объединённых Наций». Да, был ещё один документ - указ вице - президента о вступлении в должность президента Советского Союза» [3273].

Газета «Версия» со ссылкой на материалы следствия уточняет:

«На даче в деревне Машкино к 15 августа 1991 года и была рождена корявая аббревиатура ГКЧП... Тогда же... началась работа Комитета госбезопасности по изготовлению печати ГКЧП» [3274]. А.И. Лукьянов утверждает, что печать ГКЧП была изготовлена ещё весной 1991 г. [3275].

В тот же день, «15 августа», «В.А. Крючков отозвал из отпуска начальника 12 - го отдела КГБ СССР (контроль за телефонными разговорами, слуховой контроль помещений и контроль факсимильной связи) Евгения Ивановича Калгана» и дал ему поручение взять под контроль «телефоны правительственной связи... Лукьянова, Янаева, Хасбулатова, Силаева, Бурбулиса и позднее - Ельцина» [3276].

Можно понять, почему были взяты под контроль телефоны российского спикера и премьера, а также государственного секретаря, но почему под такой контроль были взяты телефоны союзного спикера и вице - президента, остаётся только предполагать. Странно и то, что не сразу был установлен контроль над телефоном российского президента.