Свет – Тьма - Елена С. Равинг

— Самуил, один из Старцев, научил меня этому. На внешность можно напустить иллюзию, но душу скрыть невозможно. Если бы ты задержалась чуть дольше, то распознала бы обман.

— Тебе не стыдно?

— Стыдно. Я решил от тебя скрываться, но не ожидал, что ты сможешь меня выследить.

— Да. Ты был идиотом, я помню, — усмехнулась я.

— Что ж, надеюсь я сумею вымолить прощение, — повинно произнёс Страж и принялся целовать мои руки: ладони, запястья, предплечья…

— Я же сказала, что всё уже простила… — прошептала я в ответ.

Давид недоверчиво и серьёзно заглянул мне в глаза, провёл пальцами по щеке, а затем осторожно, едва заметно коснулся губ, от чего я совершенно растаяла. Его поцелуи были трепетными и невинными. Они успокаивали и возрождали к жизни, словно панацея от всех бед и переживаний, словно целительное снадобье для бесплотных ран эфемерной материи под названием «Душа». Даже на физическом уровне я ощущала, как они затягивались и исчезали. А когда Страж размотал повязку, заботливо наложенную Эмили всего несколько часов назад, убедилась, что мне не померещилось — от глубокого разреза не осталось и следа. Однако это вновь не удивило и не обрадовало, а лишь напомнило, насколько мало у нас осталось времени…

Я подалась вперёд и ответила на поцелуй. Мне захотелось ощутить немного счастья среди войны, ужаса и мрака, насладиться моментом, отпущенным нам Судьбой, и не задумываться ни о чём. Однако с каждым вздохом, с каждым движением губ поцелуи становились всё отчаяннее, а напряжение между нами — всё ощутимее. Воздух словно наэлектризовался. Неловкость, зажатость, моральные принципы и стереотипы первых свиданий разлетелись вдребезги, подчинившись вихрю эмоций, вдруг закружившему нас. Невозможно было ему противиться. И вот уже Давид покрывал поцелуями моё лицо и шею, а я запускала пальцы в его волосы и гладила по широкой спине, хватаясь за Стража, как за спасательный круг в море хаоса. Ведь эта ночь могла оказаться последней. Мы не знали, что будет дальше, не знали, что произойдёт с нами завтра…

Но вдруг резко остановились.

Я испуганно смотрела на Стража, пытаясь восстановить взволнованное дыхание и читая в его глазах тот же немой вопрос, который мучил и меня. Но никто не решался произнести его вслух.

— Я обещал, что не трону тебя… — наконец, нарушил он напряжённое молчание.

— Всё в порядке, — я постаралась придать своему голосу уверенность, которой на самом деле не было. — Я хотела этого, только…

— Ты тоже подумала?..

— Да.

Страж резко сел и схватился за голову.

И я примерно догадывалась, какие эмоции он испытывал, поскольку сейчас испытывала такие же. Мы не знали, что нам было позволено, а что нет. Мы словно пытались очернить высокие чувства, несколько секунд назад ещё соединявшие нас. И хоть в близости не было ничего противоестественного, но только не сейчас, не с нами и не здесь…

— Так неловко… — я опустила взгляд и поправила съехавшую с плеча рубашку, не зная, куда деться от смущения.

— Эй, — Давид развернулся обратно, перехватив мою руку и снова заглянув в глаза. — Ты ни в чём не виновата, слышишь? Это я не сдержал обещание и отвечать буду только я.

— Думаешь, мы совершаем грех или что-то подобное?

— Я не знаю. У меня не было такого…

— За тридцать лет?

— За тридцать лет. Всё это время я ждал тебя… Только я всё испортил.

— Ничего ты не испортил! — на этот раз я взяла его лицо в свои ладони и придвинулась настолько близко, чтобы оставаться в состоянии сфокусировать взгляд. — Но я не знаю…

— Позволено ли нам, — закончил Давид мою фразу.

— Да.

Страж тяжело вздохнул и прикрыл глаза. И по вернувшейся к нему спокойной уверенности я поняла, что буря в его душе утихла.

— Можем просто быть вместе, — произнёс он, касаясь моих ладоней. — Сколько бы это ни продлилось. Мне достаточно чувствовать, что ты рядом, в моих объятиях…

— Недавно ты говорил, что достаточно меня видеть, — усмехнулась я, ощутив, что и моя нервозность начала рассеиваться.

— Ну, раз уж мы зашли так далеко…

Глава 6. Дух

Тело и разум сладостно парили на самой вершине блаженства. Душа успокоилась, наконец, отыскав тихую гавань, куда не заглядывали ни бури, ни грозы, ни Ангелы и Демоны, ни Свет и Тьма. Уставшая от обязательств и запретов, она наслаждалась долгожданной свободой и тонула в бескрайней синеве, не имевшей ни начала, ни конца. Она пела безмолвно и беззвучно, как могло петь лишь преисполненное радостью сознание.

Но вдруг что-то потянуло её вниз.

Тяжесть нарастала, с каждой секундой всё дальше увлекая за собой и всё ниже спуская к земле. Не ослабляя хватки, не позволяя сопротивляться, не давая освободиться. Синева превратилась в вязкую серость, противную и липкую, словно осенняя изморось.

А потом её сменила чернота…

***

Я очнулась. Чувство было такое, будто упала с головокружительной высоты и разбилась о камни. Мышцы ныли, а сердце колотилось с бешеной скоростью. При этом я не испытывала горького послевкусия страха или ужаса, которые обычно сопровождали приход Тьмы, а ощущала лишь беспокойство, словно от внезапной потери равновесия. Вот только тонкий матрас, постеленный прямо на каменный пол, исключал внезапное падение во сне.

Я огляделась, пытаясь понять, что же нарушило такой приятный и сладостный сон, казавшийся здесь — посреди жуткой реальности — вымыслом сознания, отчаянно пытавшегося спастись хотя бы в мечтах. Пространство вокруг было привычным, но новым. Все предметы находились ровно на тех же местах, как и в нашей палатке, однако ни Эмили, ни Мелании рядом не оказалось. Зато на фоне незанавешенного выхода виднелась сутулая мужская фигура. Словно роденовский мыслитель, человек неподвижно замер, подперев подбородок рукой и устремив невидящий взгляд в беспокойную даль. Тусклый свет утренних сумерек, едва освещавший небольшое помещение, периодически становился ярче, выхватывая из мрака куски ткани, части лежанок и словно белой кистью вычерчивая грустный профиль на фоне серого неба. Окончательно пробудившись, я, наконец, вспомнила, что слабый свет исходил от частых, но далёких молний, а незнакомая палатка принадлежала Стражу, который погрузился в мрачные раздумья и даже не помышлял о покое.

— Дэвид, — тихо позвала я. — Уже утро?

Человек вздрогнул, развернулся ко мне и натянуто улыбнулся.

— Ещё нет… Утро и чистилище — понятия несовместимые…

— Тогда почему ты не спишь?

— Не спится, — просто ответил он, и мне показалось, что я услышала подавленный вздох.

— Думаешь о случившемся? Мы же решили, что всё нормально…

— Вовсе не из-за этого, — покачал он головой и вновь посмотрел на бушующее