Лукашенко. Политическая биография - Александр Федута

Когда речь идет о расстреле — или, как в нашем случае, о том, что посадят на кол, — суть вопроса о персональной ответственности, о поиске конкретных виновных как-то незаметно забывается. Подменяясь откровенной демагогией:

«Поэтому я еще раз подчеркиваю: я виноват, и я несу ответственность за все, что тут происходит в нашем государстве».

Так Лукашенко ведет себя не только в собственной стране. Каждый раз, когда впереди референдум или выборы, он начинает провоцировать очередной скандал (иногда — заранее), раздувать свару. Дескать, Запад меня во всем обвиняет — в нарушениях прав человека, в политических убийствах, в союзе с Россией, в торговле оружием, еще немного — и в людоедстве обвинят! У них, мол, у западников, Лукашенко во всех смертных грехах виноват! Хотя на самом деле речь-то о простом приведении Избирательного кодекса Беларуси к общепринятым нормам.

Но на сей раз дело не только в попытке с помощью свары уйти от вопроса об исчезнувших политиках. Вслушаемся еще раз:

«И больше не ищите виновных. И поэтому я несу за это и другое ответственность в полном объеме. Поэтому, еще раз подчеркиваю, не пытайтесь найти виновных…»442.

Хочешь — не хочешь, но главное здесь не то, что он как президент и впрямь виновен в исчезновении Гончара и Захаренко, а другое: «И больше не ищите виновных!». Он ведь это не на кухне жене повторяет, а высшим чинам КГБ, которые виновных искать-то как раз обязаны, причем говорит это спустя несколько месяцев после громкой отставки председателя КГБ Владимира Мацкевича и генерального прокурора Олега Божелко, попытавшихся этих самых виновных найти.

Правда, однажды от этой методики клинической скандалистки он отказался.

Это было в 1996 году. Виктор Гончар работал тогда генеральным секретарем Экономического суда СНГ. Машину, в которой он ехал домой, внезапно, без всякой видимой причины, обстрелял милицейский патруль. Сидевшую рядом с ним помощницу ранили. Гончар был депутатом Верховного Совета, и депутаты, уже готовившиеся к импичменту, подняли шум. И тогда Лукашенко позвонил Гончару домой.

Вот как Зинаида Гончар вспоминает об этом спустя годы:

«Я снимаю трубку. И слышу:

— С вами будет говорить Александр Григорьевич…

И его голос:

— Зина, здравствуй.

Я, конечно, так и села.

Он говорит:

— Сейчас мы собираем силовиков, эту тему будем обсуждать, но ты хоть веришь, что не я стрелял?

— В то, что не ты стрелял лично, я верю, но что ты мог команду дать, в этом я не сомневаюсь.

И он стал спрашивать меня, как вообще дела, как родители, как мама, как папа. Я говорю:

— Ты что — не помнишь, что папы у меня нет? Ты сам приходил на похороны.

И как-то на этом разговор закончился.

Виктор разозлился, когда узнал об этом. Представляете: Катю (раненую помощницу Гончара. — А. Ф.) только что прооперировали, Женя (водитель Гончара, задержанный милицией. — А. Ф.) — в тюрьме, а я с каким-то президентом по телефону болтаю, вместо того чтобы к ним ехать! Виктор мне прямо сказал:

— Ты что — не могла его на хрен послать?!»

Вероятно, в тот момент Лукашенко действительно хотелось, чтобы Зинаида поверила: он в этом выстреле не виноват. Потому он не кричал, не скандалил, никому не угрожал… И, похоже, даже не обиделся, поняв, что ему не поверили. Потому что действительно — кто виноват, если не он как президент?

Но вот в какой именно степени и в чем конкретно лично он виноват, мы, похоже, узнаем лишь тогда, когда ему в доверии откажет народ.

Лукашенко сам так сказал.

А пока этого не случилось, можно и поскандалить, бия себя в грудь. В конце концов, существует презумпция невиновности, никто, кроме нескольких десятков людей, выходящих на улицу с портретами исчезнувших и лозунгами «Где Захаренко?», «Где Гончар?», не может — не осмеливается — сказать вслух, что Лукашенко велел устранить своих возможных конкурентов.

Хотя их исчезновение он использовал в полной мере. Теперь никто не мешал Лукашенко переизбраться во второй раз.

Глава четвертая. Выборы без выбора

Предвыборная толчея

Пришел 2001 год. Тот самый, когда, согласно измененной на референдуме Конституции, Лукашенко предстояло переизбираться.

Он чувствовал, что его рейтинг уже не тот. Перед выборами избиратель вольно или невольно начинает задумываться об альтернативе. И даже не в недовольстве властью тут дело — просто время прошло, накопилась усталость и от политики, и — вот это гораздо хуже — от лица, эту политику проводящего. Брежнев восемнадцать лет томил народ. От Горбачева устали за пятилетку. На Шушкевича и Кебича всех собак начали вешать через неполных три года после того, как они оказались у руля. А здесь уже семь лет прошло.

Если бы можно было обойтись без выборов, он бы без них обошелся. Но обойтись было нельзя.

При всех своих прежних призывах к бойкоту и оппозиционно настроенная часть общества не могла не принять самого широкого участия в президентских выборах.

Даже слишком широкого, потому что в оппозиции и рядом с ней оказалось чересчур много кандидатов на президентский пост. Пример директора совхоза, который стал главой государства, вскружил голову чуть ли не каждому, занимавшему в прошлом более высокий, чем у Лукашенко, пост.

В списке зарегистрировавших свои инициативные группы оказались экс-премьер, бывший министр обороны, бывший гродненский губернатор, бывший глава Администрации, лидер Народного фронта, руководитель Федерации профсоюзов, чрезвычайный и полномочный посол, депутаты, партийные лидеры. Кроме них, группы пытались зарегистрировать директор завода холодильников Калугин, популярный артист-комик, несколько бизнесменов и даже безработные. Образовалась толчея.

Претенденты толпами ходили на одни и те же дипломатические рауты, отвечали на одни и те же вопросы — причем одними и теми же словами.

— Что вы будете делать с экономикой после победы? — вопрошали дипломаты.

— Проведем реформы с учетом отрицательного и положительного опыта наших ближайших соседей, — почти хором отвечали соискатели президентского мандата.

— Как интересно! А шансы у вас есть?

— Есть! — отвечал тот же хор соискателей.

Со стороны это выглядело довольно грустно и бестолково. При этом почти каждый из претендентов убеждал других в неотвратимости собственной победы, уверял, что его поддерживают в Кремле или на Западе, и советовал всем снимать свою кандидатуру в его пользу.

Леонид Синицын, призывая меня в помощники, не случайно начал разговор тоже с намека на поддержку Москвы. В Беларуси многие понимали, что без этого шансов сменить Лукашенко ни у кого не будет.