Ограниченная территория - Вероника Трифонова

Вдруг кисть руки женщины повернулась — так, что стал заметен безымянный палец. А на нём — приметное кольцо с крупным камнем. Рубином.

Рубином… кольцо из золота… обесцвеченные волосы…

— О Боже, Инна Алексеевна! — выдохнула я.

«Надеюсь, скоро увидимся», — донёсся до меня из того июльского дня девичий, тогда заплетающийся голос Мальковой.

Вот и увиделись.

Те конфеты у неё на даче… Они были отравлены! В них наверняка впрыснули снотворное. Вот почему она тогда резко стала сонливой…

— Инна Алексеевна! — я хотела крикнуть, но связки, одеревеневшие от осознания произошедшей жестокости и ослабленные общей болью, выдали лишь жалкий хрип. — Сейчас…

Меня будто ударили наотмашь. Нет, не может быть. Как он мог и её тоже…

Руки мои суетливо шарили по стёклам, перегородкам, скользили, пытаясь отыскать дверь или хотя бы лазейку, по которой можно проникнуть к матери Вали и попытаться её оттуда вытащить.

Он не мог так поступить с ней, она же… Хотя и он… но всё-таки…

От боли на пике схватки у меня вновь выступили на глазах слёзы, а из горла вырвался жалобный стон. Изнемогая, я остановилась, облокотившись на стекло, и дышала, глядя на кардиомонитор, отображающий сердцебиение мамы Вали. Вдох — четыре сердечных сокращения. Выдох — ещё четыре. По гладкой стеклянной поверхности стекала капля. Наверное, пот с моего лба, что ещё. Господи, как же больно!

Почувствовав хлопок, я от неожиданности вскрикнула — и поняла, что по ногам стекает тёплая жидкость. Я машинально глянула вниз. Кажется, воды светлые. Но их было много, очень много…

Кое-как повернувшись, я двинулась дальше, сгибаясь и держась за живот, вскрикивая от боли через каждый шаг, но заставляя себя идти вперёд, несмотря ни на что — пока моё тело окончательно не сдалось и я не осела на пол.

Вокруг всё плыло. Пол холодный — но бояться застудить себе что-то нет больше смысла. Сейчас отдохну и пойду… О том, чтобы скорее найти выход из лаборатории, уже не могло быть речи. Главное теперь — сосредоточиться на том, что мне предстоит рожать здесь, и постараться, чтобы всё прошло с минимальной травматичностьюдля ребёнка.

Возможно, я рожу в ближайшие минуты. Возможно, прямо здесь, в коридоре реанимационного блока — если не смогу или не успею добраться в другое, более приемлемоедля этого место.

Когда дойдёт до самого рождения, я это почувствую, верно? Должна же почувствовать?

Живот жгло огнём и тянуло. Я запоздало подумала, что стресс и бег, а также удар, вероятно, ускорили процесс родов, а то и дискоординировали.

Вдавливаясь спиной в стену и склонив голову, я стонала, готовая сорваться на крик, и всё, чем я могла помочь себе — это дышать. Я честно старалась, но получалось не очень. Потому что мне было страшно. Страшно, как почти никогда за всё время пребывания здесь. Я мысленно проклинала себя за то, что рискнула бежать именно сейчас, перед тем, как начались роды. Зачем я это сделала? Хотела спасти себя и дочь, а теперь выйдет так, что, наоборот, погубила? Она ведь рождается раньше срока. Что, если она не сможет без должной помощи?

Прости меня, дочка. Видимо, я очень плохая безответственная мать. Сколько я ещё могу причинить тебе зла?

Обстановка вокруг по-прежнему расплывалась — теперь уже от слёз, что застилали глаза. Я торопливо утерлась рукой и осознала, что до сих пор зажимаю в ней карту-ключ.

Сохранить, её нужно сохранить. Иначе Химик изымет её, как только меня найдёт.

Чёрт! Мысль, что он обнаружит меня, теперь кажется радостной. Никогда бы не подумала, что буду когда-нибудь счастлива его приходу.

А если в итоге мы будем лежать в этом зале такими же безжизненными полутрупами, как Инна Алексеевна…

Я постаралась выбросить из головы жуткие представления.

Сохранить, спрятать. Ключевые слова крутились в голове, как мантра.

Надо срочно спрятать карту. Куда?

Мои глаза забегали по сторонам в поисках места. Собраться и размышлять было непросто, учитывая, что тело разрывалось от боли.

Думай. Ну же!

Коридор был пустым. Ни шкафов, ни закутков, как в начале, при входе в блок. Одни стены: бетонная, в которую я сейчас вжималась, и пластиковая, отгораживающая впереди зал. Увы, вернуться к шкафам сил уже не хватит…

Я устало повернулась, привалилась к стене теперь боком и опустила взгляд. Неужели ничего не выйдет? Значит, всё было зря? Нападение на Химика, очередной неудачный побег — и всё для того, чтобы мы с дочкой оказались одни в опасности. Что, если мы и умрём здесь, на этом сером кафеле, рядом с плинтусом?

Тут меня осенило, куда спрятать карту.

Прогоняя тошноту, подступившую с очередной волной боли, я провела рукой по широкому пластмассовому плинтусу цвета запекшейся крови, а затем попыталась поддеть его ногтем. Да! Там есть зазор. Можно попробовать втиснуть эту пластиковую штуковину…

Не без усилий я-таки втиснула прямоугольник за плинтус и попыталась критически оценить надежность тайника. На мой взгляд, получилось заметно — плинтус выпирал. Но с другой стороны, я вижу данный дефект, потому что знаю о нём. А если не знать — можно ли вычислить?

В следующий миг мне уже было не до размышлений. Схватка, стремительно нарастающая, достигла своего предела — и я, ничего не соображая, целиком растворилась в мелькающих перед глазами пламенных кругах, а в ушах стоял собственный крик.

Глава 44

«Отчаянные придурки ЕМАТ’ (созвучно с…:))»

25 апреля 2015

— Марго, Тим, вы скоро будете?

Т: уже выходим из дома, дорогая)) Мы соскучились так же сильно, как вы. Особенно наш весёлый дружок) Чего это он меня, кстати, не ищет?

— Если ты про моего мужа, то он ждёт пока в туалете.

Т: Чего ждёт? Кто бы подержал?)

М: Кать, я уже ударила этого придурка за тебя.

— Благодарю) надеюсь, ему хорошо там досталось.

Т:))))) Катюха, передавай Антону-картону привет! Пишу сюда ещё раз, специально для него, о нашем приезде. Тоха, слышишь?! Не отвлекайтесь там друг на друга, как в прошлый раз, а то нам придётся лезть к вам в окно через крышу. Причём через кухню, а не балкон, потому что если я увижу что-нибудь из ЭТОГО, то, блин, я выколю себе глаза. А потом можете меня добить:)

— Это в какой ещё прошлый раз?!

Т: перед караоке на прошлой неделе. Мы с заей вас ждали так долго, что я отливать бегал за угол. Хотел, конечно, бутылкой воспользоваться, но мне не позволили

М: ну ещё бы! Вот