Загадочная пленница Карибов - Серно Вольф

В гардеробной Арлетта достала пакет из дорожного сундука и развязала ленту:

— Боже! У меня уже сил нет! Что же там, внутри?!

— Ты вроде бы хотела меня поцеловать… — Витус подошел сзади и положил руки на ее плечи.

— Сейчас, сейчас, любимый… Нет ничего приятнее, чем открывать подарки… Ты только посмотри! Это же марципаны! Целая коробка марципанов! Давай, съедим по печеньицу и вспомним о Полли!

— И о королеве, — Витус взял печенину и рассмотрел ее: — Что-то она не внушает мне доверия: потемнела и зачерствела… — Он с сомнением откусил. — О! А внутри она все такая же нежная!

Арлетта, откусывая от своей, кивнула:

— Как сама Полли. Жесткая снаружи, мягкая внутри. Я ее сразу разгадала, как только увидела. Женщины такое понимают сразу.

— Да?

— Да. А теперь поцелуй меня.

Утро понедельника не стало для прислуги праздником. У многих в голове шумело после прошедшего воскресенья. Но как во дворце, так и во всем поместье работа началась с первыми петухами. Другого при Кэтфилде и представить себе невозможно было.

Погода уже не была такой прекрасной, как в предыдущие дни. Солнце пряталось за дождевыми облаками, порывистый ветер задувал с северо-запада. Витус, закутавшись в теплую одежду, все утро провел в поместье. Вместе с Кэтфилдом они объехали верхом жнивье, пастбищные угодья, на которых паслись коровы и овцы, осмотрели урожай пшеницы и запасы сена; потом пошли пешком, заодно проверив урожай корнеплодов и бобовых, отведали окороков в коптильнях, посетили машинный сарай и кузницу, затем птичник и конюшни, по которым их провел Кит. По завершении осмотра Витус выразил признательность Кэтфилду, Киту и всем остальным за прекрасную работу. И дворец, и поместье содержались в образцовом порядке. Сразу было видно, люди трудились от души.

Кэтфилд с легким сердцем отправился продолжать дела в контору, а Витус вернулся во дворец.

Сейчас, ранним вечером, Витус сидел с Арлеттой и Магистром в Зеленой гостиной и полдничал. Коротышки нигде не было видно. Скорее всего, он обретался на кухне, возле миссис Мелроуз, которая уж непременно приготовила для него пирожки с крольчатиной, овощи и кувшин эля.

Витус как раз разрезал грушу, когда вошел Хартфорд с докладом о посетителе.

— Адвокатус Хорнстейпл из Уортинга, милорд, — сказал Хартфорд, слегка поклонившись. — Я сообщил ему, что вы трапезничаете и мешать вам не следует, но он настаивает.

Витус переглянулся с Арлеттой и Магистром. Непонятно почему его пронзило дурное предчувствие.

— Что ж, адвокатус действительно не вовремя, но, если у него срочное дело, я приму его.

— Я уже позволил себе войти. — Хорнстейпл стоял в дверях, надутый больше чем обычно.

— Чему обязан? — Витус подавил раздражение бестактностью поверенного.

Арлетта, которой тоже стоило усилий расправить нахмуренные брови, сказала:

— У вас должны быть веские причины, чтобы явиться в такое время и… э-э… при нынешних обстоятельствах. Прошу вас, присаживайтесь.

Она повела рукой в сторону предмета мебели с подголовником, который служил для отдыха и отвечал вкусам времени. Это был какветуар — дамское кресло с удобными подлокотниками и расширяющимся вперед сиденьем, чтобы дамы могли удобно расположиться в своих широких юбках. Арлетта сидела в таком же.

— Ну, гх, гх… — Хорнстейпл аккуратно расправил складки своего платья. — Дело, по которому я здесь, срочное и не терпит отлагательства.

Он выудил из своей накидки пергаментные свитки, положил их перед собой и тщательно принялся разглаживать. Долгое время слышалось только шуршание пергамента и покашливание Хорнстейпла. Маленький ученый не выдержал:

— Если ваше дело столь безотлагательно, коллега, почему бы вам уже не приступить к нему?

— Так спешно такие вещи не делаются, сэр. Может быть, у вас в Испании и не взвешивают каждое слово, — адвокатус позволил себе улыбку, — а у нас в Англии другие нравы. Мы вначале все основательно обдумываем, прежде чем выразить.

Витус спросил:

— И как, вы уже обдумали?

— Разумеется, сэр. — Адвокатус позволил себе еще одну улыбку, на этот раз более едкую. — Возможно, вы обратили внимание, что я называю вас «сэр», хотя, как я слышал, вы предпочитаете, чтобы к вам обращались «милорд».

— Можете ко мне обращаться как вам будет угодно, Хорнстейпл. Все титулы, кроме Cirurgicus galeonis, не имеют для меня значения. Называйте меня «сэр» или «кирургик», если вам это больше по душе.

— Что ж, сэр, должен заметить, что речь не обо мне, а по большому счету это вопрос о том, являетесь ли вы по закону лордом, ибо лишь таковой имеет право называться милордом.

— Не читайте нам прописных истин, Хорнстейпл, — Витус начал уже всерьез заводиться. — После смерти моего деда Томас Коллинкорт был прямым наследником титула, но Томас умер, был убит на Роанок-Айленде, так что теперь я правопреемник. Признаю, есть ничтожно малое сомнение в моем происхождении, и, пока оно не устранено, каждый волен называть меня, как ему заблагорассудится. Но это чистая теория. От меня что вы хотите?

— Сэр, то, что Томас Коллинкорт был убит дикарями на острове, пока что сорока на хвосте принесла. Должен обратить ваше внимание на факт, что по закону Томас Коллинкорт жив, по крайней мере, до тех пор, пока не будет в соответствии с законом объявлен умершим. Но уже исходя из этого вы присвоили себе титул «милорд» не по праву, сэр.

Витус пожал плечами.

— Но даже если подтверждающий этот факт документ, — педантично продолжал Хорнстейпл, — будет составлен — разумеется, я готов это сделать по свидетельству леди Арлетты, — и в этом случае титул лорда не может принадлежать вам по праву, поскольку остается сомнение, что вы Коллинкорт. — В глазах Хорнстейпла зажегся огонек самоудовлетворения.

— Понимаю, к чему вы клоните. Но разве не вы были тем, кто по настоятельному желанию моего деда передал мне этот перстень с печаткой? — Витус поднял руку. На его пальце блеснул герб Коллинкортов. — Разве не вы были тем, через кого мой дед провозгласил, что я должен носить этот перстень не снимая?

— Все так! — воскликнул Магистр, который до этого с трудом сдерживался. — Разве не вы, Хорнстейпл, передавая перстень в его руки, тем самым удостоверили принадлежность Витуса из Камподиоса к роду Коллинкортов?

— Гхм, ну в какой-то степени… — Поверенный не знал, как вывернуться. На подобный аргумент он не рассчитывал. — Ну, э-э… господин коллега, должен сказать, что уже в то время я имел значительные основания испытывать сомнения… э-э… в принадлежности… Но это только одна сторона дела. Главное, что я не мог отказать умирающему лорду в его последней воле! — Голос адвокатуса звучал все увереннее. Нет, испанский выскочка его не собьет. Мои действия не имели ничего общего с тем, что я признаю принадлежность данного лица к старинному английскому роду! Нет, есть сомнения, и веские сомнения! И пока они не будут устранены, Витус из Камподиоса не может быть признан Коллинкортом!

Витусу пришлось призвать всю свою выдержку, чтобы не схватить поверенного за горло. То, что юрист выражал свои сомнения, не было делом необычным. Но то, что он делал это с нескрываемым удовольствием, было неслыханно.

— Что вы имеете в виду под «вескими сомнениями»?

Хорнстейпл не спешил отвечать. Он поправил свои бумаги, в которых и поправлять было нечего, и наконец изрек:

— Что ж, сэр, не подлежит сомнению, что Джейн Коллинкорт ожидала ребенка, как и то, что anno 56 она разрешилась мальчиком на борту «Громовержца», как и то, что она благополучно прибыла в портовый город Виго на побережье Испании, а затем с непонятными целями углубилась внутрь страны. Но в высшей степени подлежит сомнению, что в вашем случае речь идет о ее сыне.

— А вы не забыли о красном камчатом платке, с которым Джейн видели в последний раз и в который был завернут я, когда меня нашли перед вратами монастыря Камподиос?

— Ни в коем случае, сэр!