Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I - Гэв Торп

— Какой — то ты задумчивый, — заметила Ульрика.

Феликс посмотрел на неё. Она уже довольно давно стояла в дверном проёме, уставившись на проливной дождь.

— Зато ты выглядишь привлекательно, — произнёс он.

— И комплимент, как всегда, наготове, — ответила она, но без враждебности в голосе. — О чём задумался?

— Я думаю об этом мече, о том, как он мне достался, и о драконе.

Сам того не ожидая, он принялся рассказывать ей о том, как они оказались в Караке Восьми Вершин; как он, Готрек, Альдред и остальные с боем пробились по тёмным подгорным туннелям; как был убит тролль Хаоса. Он поведал ей о призраках гномьих королей, что предстали перед ними, и о том, как они оставили сокровища заброшенного города в склепе, и о мрачном великолепии древнего города гномов. И лишь заметив повисшую в комнате тишину, Феликс обнаружил, что его слушают и все гномы. Внезапно смутившись, он умолк, но Снорри поднял на него взгляд и произнёс:

— Продолжай, Феликс. Снорри, как и любому другому гному, нравится слушать истории, а твоя весьма занимательна.

Остальные гномы закивали в знак согласия, и Феликс продолжил рассказ, поведав о сражениях с воинами Хаоса в лесах Империи и столкновениях со злобными культистами в городах людей. Он рассказал о сражении со скавенами среди пылающих зданий Нульна, и о долгом путешествии через Пустоши Хаоса в поисках затерянной гномьей крепости Караг — Дум. Когда он закончил, уже стемнело, а в комнате стало ещё тише. Феликс заметил, что пока он говорил, дождь прекратился.

Поглядев вверх, Феликс увидел, как клубы дыма, наполняющего комнату, уносятся порывами ночного ветерка, того самого, что разогнал дождевые тучи. Сквозь отверстие в крыше он заметил холодный блеск небес. В небе висели обе луны. Большая из лун сияла серебром, заливая землю лучами холодного света. Меньшая отсвечивала зеленоватым светом, а окружающее её мерцание затмевало звёзды. Феликс был уверен, что луна светит ярче, чем он когда — либо видел, даже ярче, чем в ту жуткую Ночь Таинств, когда он и Готрек сражались с поклонниками Слаанеша. Тогда в самой укромной части своей души он осознал, что сила Хаоса растёт пропорционально свечению луны, и, сколько он себя помнил, луна эта будет становиться ярче, пока своим светом не затмит свою крупную сестрицу. Внезапно Феликс сильно испугался.

Ни один гном не подал виду, если даже и заметил его состояние. Наконец, Бьорни произнёс:

— Во имя Грунгни, Гримнира и Валайи! Феликс Ягер, ты повидал больше наших древних святынь, чем большинство гномов. Я понятия не имею, благословлён ты или проклят, но верю в то, что боги почему — то благосклонны к тебе. Как иначе бы ты был избран, чтобы воспользоваться молотом Огнебородого?

Все остальные гномы, кроме Готрека, кивнули в знак согласия. Феликс отметил, что некоторое время назад, пока он рассказывал о своих приключениях, Готрек выскользнул наружу. Теперь, когда он сам замолчал, ему стал слышен разговор Истребителя с Малакаем Макайссоном. Бьорни поглядел по сторонам, его уродливое лицо осветили отблески света. Он плюнул в огонь, потёр руки и заговорил:

— Раз уж у нас ночь историй, я расскажу байку. Кое — кто из вас, возможно, слышал ужасные слухи о той ночи, когда я встретил в Мариенбурге двух эльфийских дев. Я хочу сообщить вам, что услышанное вами — неправда. Ну, не совсем правда. Дело было так…

С мгновение казалось, что недовольный ропот и насмешки остальных гномов заставят его заткнуться, но, как ни в чём не бывало, Бьорни продолжил. Феликс обменялся взглядом с Ульрикой.

— Может, пойдём прогуляемся? — спросил он.

Она согласно кивнула.

Запах испарений и омытой дождём земли будоражил обоняние Феликса. Он осторожно огляделся. Они далеко отошли от дома и костра. Возможно, даже слишком далеко, что в этих горах было небезопасно. Однако он ощущал, что им обоим хотелось оказаться наедине и спокойно поговорить вдали от гномов. А это был единственный способ ненадолго уединиться. Он готов был пойти на риск, хотя бы на несколько минут.

Рука Ульрики была тёплой. Феликс отметил, что её пальцы огрубели от меча. От волос исходил слабый запах пота. Как и от одежды. Не самый благородный из ароматов, но он был её персональным и нравился ему. Феликс разглядывал её лицо, восхищаясь профилем. Ульрика, безусловно, была более чем красива, а в этот момент выглядела задумчивой.

— Феликс, что с нами будет? — спросила она.

Он некоторое время раздумывал над её вопросом, сознавая, что со времени посещения Карак Кадрина так и не приблизился к ответу на него. Затем он заговорил:

— Я пойду с Истребителями на дракона. Ты отправишься в Кислев и доставишь предупреждение своего отца Ледяной Королеве. Если я выживу, то потом тебя разыщу.

— И что тогда?

— Тогда, вероятнее всего, мы отправимся в Прааг или куда — то ещё, где назначат сбор войск для битвы с ордами Хаоса.

Феликс поглядел вверх, на светящую зелёным светом луну, и вздрогнул.

— А затем мы, вероятно, погибнем.

— Не думаю я, что хочу умереть, — тихо произнесла Ульрика.

Слова прозвучали так, словно их смысл оказался для неё откровением. Возможно, так оно и было. Феликс понимал, что Ульрика родилась и выросла на равнинах северного Кислева, где понятия о долге и смерти дети заучивали сразу, как только становились достаточно взрослыми, чтобы понимать их значение.

— Никто не хочет.

— Я приняла на себя священный долг перед моим отцом. Я несу его весть о чрезвычайном положении нашей госпоже. И всё — таки я обнаружила, что задумываюсь о том, чтобы… бросить свою службу и сбежать на поиски укромного места, где смогу и смеяться, и любить, и жить. Обнаружив, что думаю об этом, я пришла в ужас. Что подумает отец? Что подумают духи моих предков?

— А что думаешь ты?

— Если я сбегу, последуешь ли ты со мной?

Феликс смотрел на неё. В этот момент он позабыл о своей клятве Готреку, предназначении, о котором говорил Макс Шрейбер, о своих героических мечтах и иллюзиях.

— Да. Ты хочешь уйти?

Ульрика надолго замолчала, и происходящая в ней внутренняя борьба была заметна Феликсу по выражению её лица. Слеза скатилась по её щеке, и Феликс уже было потянулся, чтобы смахнуть её. Что — то его остановило. В этот момент он ощущал, что жизни их обоих взвешиваются на весах, и одним своим словом Ульрика способна изменить их судьбы. Вглядываясь в её глаза, Феликс заметил душевную борьбу и подумал: «Она действительно меня любит». Он собрался высказаться, но в этот момент Ульрика отвернулась. Он не шевелился. Тишина затягивалась.