Оно - Стивен Кинг

Билл и Ричи переглянулись, а потом расхохотались, молотя друг друга по спине.

— Те-еперь м-мы го-отовы к-к-ко в-всему, — наконец заявил Билл, еще смеясь и вытирая глаза рукавом куртки.

— Твое лицо и мой зад, Заика Билл, — поддакнул Ричи.

— Я ду-умал, ч-что к-как р-раз на-аоборот, — покачал головой Билл. — А те-еперь слушай. Мы с-спрячем т-твой ве-елосипед в Пу-устоши. Т-там, г-где я в-всегда п-прячу Сильвера, когда мы играем. Т-ты по-оедешь на мо-оем, по-позади меня, на с-случай, е-если нам п-придется бы-ыстро с-сматываться.

Ричи кивнул, не испытывая желания поспорить. Его «роли» с колесами диаметром двадцать два дюйма (иногда он стукался коленками о рукоятки руля, если очень уж быстро крутил педали) выглядел сущим пигмеем рядом с сухопарым, похожим на портальный кран Сильвером. Ричи знал, что Билл сильнее его, а Сильвер катит быстрее.

Они подошли к маленькому мосту, и Билл помог Ричи скатить под него велосипед. Потом они присели, и под шум время от времени проезжающих над их головами автомобилей Билл расстегнул куртку и достал отцовский пистолет.

— Б-будь че-ертовски о-осторожен, — предупредил Билл, передавая пистолет Ричи, после того как тот присвистнул, выразив восторг. — На та-аком пи-пистолете п-п-предохранителя нет.

— Он заряжен? — спросил Ричи, с благоговейным трепетом. Этот пистолет — «ССПК Вальтер», который Зак Денбро привез из оккупационной зоны Германии, — показался ему невероятно тяжелым.

— Е-еще нет. — Билл похлопал по карману. — Па-атроны у ме-еня з-здесь. Но мой о-отец го-оворит, ч-что и-иногда ты п-проверяешь, а по-отом, е-если пи-истолет ду-умает, ч-что ты по-отерял б-бдительность, он за-аряжается с-сам. И то-огда он мо-ожет те-тебя за-астрелить. — Билл говорил все это со странной улыбкой, которая означала следующее: вообще-то он в подобные глупости не верит, но в эту верит на все сто процентов.

Ричи его понимал. Чувствовалась в этой штуковине затаившаяся смерть. Ничего похожего он не ощущал ни в отцовском пистолете двадцать второго калибра, ни в карабине .30–.30, ни даже в помповике (хотя в помповике что-то такое было, правда? Как-то по-особенному он прислонялся к стене, молчаливый и маслянисто поблескивающий в углу гаражного чулана, словно хотел сказать: «Я могу быть злым, если захочу; очень даже злым, будьте уверены», — если бы умел говорить). Но этот пистолет, этот «вальтер» — его будто сделали с одной единственной целью убивать людей. У Ричи по спине пробежал холодок: да, именно для этого его и сделали. А для чего еще нужен пистолет? Чтобы сигареты раскуривать?

Он повернул «вальтер» стволом к себе, очень осторожно, держа руки подальше от спускового крючка. Одного взгляда в черное отверстие дула вполне хватило, чтобы понять, что выражала та особенная улыбка Билла. Он вспомнил слова своего отца: «Если ты всегда будешь помнить, Ричи, что незаряженного стрелкового оружия не существует, то оно никогда не доставит тебе хлопот». Он протянул пистолет Биллу, радуясь, что избавляется от него.

Билл убрал «вальтер» под куртку. И внезапно дом на Нейболт-стрит перестал казаться Ричи таким уж опасным… но ощущение, что кровь действительно может пролиться… это ощущение как-то усилилось.

Он посмотрел на Билла — возможно, чтобы еще раз попытаться отговорить его, — но, увидев выражение его лица, только спросил: «Ты готов?»

Как и всегда, когда Билл отрывал вторую ногу от земли, Ричи не сомневался, что сейчас они грохнутся, расплескав содержимое своих бестолковых черепушек по безразличному бетону. Большой велосипед отчаянно мотало из стороны в сторону. Шелест игральных карт слился в пулеметный треск. Амплитуда пьяных покачиваний велосипеда усилилась. Ричи закрыл глаза в ожидании неизбежного.

И тут же Билл завопил: «Хай-йо, Сильвер, ВПЕРЕ-Е-ЕД!»

Велосипед набрал скорость и перестал качаться из стороны в сторону, провоцируя морскую болезнь. Ричи ослабил мертвую хватку, которой вцепился в Билла, и ухватился за переднюю часть багажника. Билл пересек Канзас-стрит и помчался вниз по боковым улицам, наращивая скорость, направляясь к Уитчем-стрит. Они пулей вылетели со Стрефэм-стрит на Уитчем. Поворачивая, Билл чуть не уложил Сильвера набок и вновь проревел: «Хай-йо, Сильвер!»

— Гони его, Большой Билл! — прокричал Ричи, который от испуга чуть не наложил в джинсы, но при этом хохотал, как безумный. — Жми на педали!

Билл пожелание выполнил, подался вперед и согнулся над рулем, вращая педали с какой-то фантастической частотой. Глядя на спину Билла, удивительно широкую для одиннадцатилетнего мальчика, наблюдая, как она движется под курткой из шерстяной материи, как плечи наклонялись то в одну, то в другую сторону в зависимости от того, на какую педаль нажимал Билл, Ричи вдруг осознал, что они неуязвимы, что будут жить вечно. Что ж… они, может, и нет, а вот Билл — точно будет. Билл просто понятия не имел, какой он сильный, как уверен в себе, да и вообще — просто идеал.

Они мчались и мчались, дома теперь стали реже, улицы пересекали Уитчем-стрит с большими интервалами.

— Хай-йо, Сильвер! — прокричал Билл, и Ричи подхватил Голосом ниггера Джима, высоким и пронзительным:

— Хай-йо, Силва, ма-асса, это гонка! Вы за-а-гоните этот велосипед на-аверняка! Ка-ак он мчится! Хай-йо, Силва, ВПЕР-Е-ЕД!

Теперь они проезжали зеленые поля, казавшиеся плоскими и тонкими, как бумага под серым небом. Впереди Ричи уже видел депо из красного кирпича. Справа от него в ряд выстроились куонсетские ангары-склады.[159] Сильвер подпрыгнул на рельсах, пересекавших Уитчем-стрит. Подпрыгнул второй раз.

И наконец они добрались до Нейболт-стрит, уходящей направо. «ГРУЗОВОЙ ДВОР ДЕРРИ» — синий щит-указатель висел под табличкой с названием улицы. Ржавый и скособоченный. Под этим знаком они увидели другой, гораздо больше — черные буквы на желтом поле. Надпись словно выносила приговор грузовому двору: «ТУПИК».

Билл свернул на Нейболт-стрит, подкатил к тротуару, поставил на него ногу.

— О-отсюда да-авай по-ойдем пе-ешком.

Ричи соскользнул с багажника, испытывая смесь облегчения и сожаления.

— Хорошо.

Они двинулись вдоль тротуара, потрескавшегося, начавшего зарастать сорняками. Впереди, на грузовом дворе, дизель набирал обороты, сбрасывал, набирал вновь. Раз или два они слышали металлический лязг сцепок: вагоны сбивали в состав.

— Страшно? — спросил Ричи Билла.

Билл — он катил Сильвера, держась за ручки руля, — коротко глянул на Ричи и кивнул:

— Д-да. А тебе?

— Я точно боюсь, — ответил Ричи.

Билл рассказал Ричи, что вчера вечером спросил отца о Нейболт-стрит. По словам отца, до конца Второй мировой войны там жили многие железнодорожники: машинисты, кондукторы, стрелочники, рабочие, грузчики. Улица начала приходить в упадок вместе со станцией и грузовым двором, и по мере того как Билл и Ричи продвигались по ней, расстояние между домами увеличивалось, а сами дома становились все более грязными и обшарпанными. Последние три или четыре с каждой стороны пустовали. Окна забиты досками, лужайки заросли сорняками. Табличка «ПРОДАЕТСЯ» одиноко свисала с крыльца одного из них. Ричи решил, что табличке этой никак не меньше тысячи лет. Тротуар оборвался, и теперь они шли по утоптанной тропе, которую, пусть и без особого желания, захватывала трава.