Настоящая фантастика – 2010 - Генри Лайон Олди

Результаты до завтра подождут. Ярослав, купи ей шашлыков или хорошую отбивную, чтобы силы восстановить. И позвони, если что.

Мы с братом сидели в полупустом ресторане и молчали, не зная, о чем говорить. Впервые остались наедине за столько лет. Я без аппетита ковыряла вилкой отбивную, он, расправившись быстренько с порцией пельменей, нервно помешивал ложечкой чай в белой чашке.

— Ясь, у тебя когда-нибудь девушка была? — устало спросила я.

Он смущенно пожал плечами.

— Была одна… Намного старше.

— Ты ее любил?

— Да не особо. Нет, в общем. Она относилась ко мне по-матерински вроде, жалела, что ли. Разве за это можно любить?

— Не знаю. Уроды мы с тобой какие-то получились. Никто нас не любит, и мы с тобой тоже любить не умеем. Знаешь, кто сегодня приходил?

Он кивнул.

— Ничего ты не знаешь. Она моего Игоря увела, замуж теперь выходит, а я… — Я хлюпнула носом. Брат подал мне салфетку, озираясь, не видит ли кто. — Короче, я ей только хорошее нарисовала. В общем, приблизительно завтра в это время у меня еще два ужасных знака появятся.

Его брови поехали вверх.

— И ты никак это не можешь проконтролировать?

Я покачала головой, сморкаясь в салфетку. Знакомый страх, сжавший липкими пальцами мое сердце, никак не желал ослабить хватку.

— Зачем тогда ты это сделала?

— Потому что дура последняя! Потому что люблю Игоря до сих пор. Дурацкой любовью, но люблю. А ради любви можно хоть чем пожертвовать, понял? И всю жизнь страдать. Ты вроде всему учился, а таких элементарных вещей не понимаешь.

— Химические процессы в теле — это одно, — пожал он плечами. — А любовь твоя и все такое — понятия расплывчатые, исчислению и изучению не поддаются, а неприятных эмоций приносят море. Зачем это нужно?

— Да если бы я знала, — вздохнула я.

* * *

Звонок раздался без четверти два. Я с трудом разлепила глаза и сняла трубку, пока не проснулась мама.

— Почему так долго не брала? — строго спросил брат.

— Сплю давно. Ты хоть на часы иногда смотришь?

— Некогда. Я знаю, как избавить тебя от новых знаков. Выходи на улицу. Я сейчас за тобой заеду. Нам нужен свежий труп.

Он отключился. Я осталась стоять с раскрытым ртом, лихорадочно соображая: что бы это значило?

Через пятнадцать минут я сидела в такси, с надеждой взирая на брата. Без всяких приветствий Ярослав завел нудным голосом:

— Обряд украшения рук и ног хной, называемый менди, известен с давних времен. Ему более пяти тысяч лет, и появился он не в Индии или на Ближнем Востоке, как принято полагать, а в Древнем Египте. Обряд проводился только в двух случаях. Первый, насколько тебе известно, в случае бракосочетания. А второй в процессе подготовки тела к мумификации.

— Елки-палки, — не выдержала я. — Ясь, ты меня сорвал сюда среди ночи, чтобы прочитать лекцию о Древнем Египте? Можно ближе к делу? Куда мы едем?

Он недовольно пожевал губами.

— Сперва выслушай. Это важно. Ты никаких параллелей, конечно, не заметила? Тогда продолжаю. Процесс мумификации продолжался семьдесят дней, потому что египтяне верили в то, что тщательная подготовка тела усопшего влияет на его возрождение в жизни, находящейся за гранью земного существования. Другими словами, жрецы проводили свадебный обряд со смертью, способствуя выходу человека за грань этого мира. Понимаешь?

— Ну, тут свадьба, там свадьба. И что дальше-то?

— Египтяне верили, что рисунки на теле обеспечивают будущее человека в той жизни, и поэтому использовали менди для того, чтобы гарантировать человеку приятный переход в другое измерение. Не гарантирую, что все получится так, как надо, но, по крайней мере, мы можем попробовать. Нам нужен свежий труп. Желательно женский.

Таксист покосился на нас в зеркальце заднего вида.

— Рисуешь на его руках те самые два проклятия и отправляешь в загробную жизнь. — Ясь похлопал меня по коленке. — Если все получится, избавишься от грядущих несчастий. Ну, как?

— М-м, типично мужское решение. Допустим, сработает. Но ведь нехорошо как-то, — заволновалась я. — Получается, я ей загробную жизнь испорчу. Карму, или что там бывает?

— Все продумано, — хихикнул Ярослав. — Предположим, что тот свет существует. Рай и ад, все как положено. Ты рисуешь несчастья, и человек попадает в ад. Там его ждут страдания и зубовный скрежет, так, кажется, написано. Ну, или же с точки зрения древних египтян его пожирает чудовище Амт. Так какая разница? Если его и так ждут бесконечные страдания, то лишней парочки несчастий он просто не заметит.

— Сомнительно это все. Ладно, а если она праведница и попадает в рай?

— Где ты таких видела? — скривился Ярослав. — По-моему, нам всем одна дорога.

— И все же.

— Тогда еще проще. В раю или на благодатных Полях Нару, куда отправляет оправданных Осирис, нет ни горя, ни слез, ни наказания. Твои проклятия либо остаются с тобой, либо просто растворяются в добре и благости, как капля чернил в океане. В нашем случае второй вариант, конечно, предпочтительней. Я же не хочу, чтобы моя Енька страдала.

В носу защипало. Ярослав не называл меня так с самого детства. Я засопела.

— Хорошо, а где я найду труп? Мы, что, едем с тобой на кладбище? Откапывать? Жуть какая-то.

— Зачем на кладбище? В больничный морг. Поставим сторожу и санитарам бутылку. Да я уже обо всем договорился. Игорь твой работает сегодня в ночь. Он обещал все устроить.

— Ясь, ты что же, ему обо всем рассказал? Как ты мог? — задохнулась я от возмущения.