Рамаяна - Вальмики
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Саумитри пришел! Ангада, глубоко потрясенный резким тоном Лакшманы, сначала почтительно поклонился царю, затем Руме. Доблестный царевич, прикоснувшись к стопам дяди и, поклонившись своей матери, наконец, припал к стопам Румы, после чего сообщил Сугриве о случившемся. Однако Сугрива, сморенный тяжелым сном и усталостью, продолжал лежать в пьяном оцепенении, потворство похоти притупило его разум. Тем временем обезьяны, с сильно бьющимися сердцами глядя на Лакшману, стали громко приветствовать его в надежде на милость. Увидев его вблизи обезьяны подняли страшный шум, подобный ворчанью грома, рычанью львов или шуму огромных волн. Их крики разбудили красноглазую обезьяну, украшенную гирляндой цветов, охмелевшую от вина. Узнав голос Сугривы, два министра царя обезьян вместе с Ангадой приблизились к нему. Это были благородные и почтенные Якша и Прабхава. Не ожидая благодарности за свою прямоту, и сидя около царя, напоминавшего Индру, повелителя Марутов, они сказали ему:
— Два благородных и могущественных брата Рама и Лакшмана в облике людей достойны править, но они предоставляют делать это другим. Один из них с луком в руках стоит у твоих ворот. Увидев его, перепуганные обезьяны подняли страшный шум. Это брат Рагхавы Лакшмана, его представитель, призванный передать тебе его волю. Лакшмана немедля послал к тебе сына Тары, возлюбленного Ангаду, о царь. Доблестный воин стоит у ворот, глаза его пылают гневом, он испепеляет обезьян своими взглядами, о царь. Иди скорей, сложи голову к его стопам, отдав ему все, что имеешь, о великий монарх, и тогда может быть его гнев пройдет. Тщательно исполни желание добродетельного Рамы, смягчи его гнев. Приложи все силы, о царь, чтобы сдержать данное тобой слово!
Глава 32. Речь Ханумана
Эти слова Ангады и министров заставили Сугриву, который хорошо знал гнев Лакшманы, прийти в себя и подняться со своего ложа. Обдумав сложившуюся ситуацию, он обратился к своим советникам, наравне с Сугривой владевшим священными мантрами:
— Я никогда не произносил и не совершал ничего предосудительного. Я спрашиваю себя, почему же Лакшмана, брат Рагхавы, так разгневан на меня? Враги только ищут случая обвинить меня в воображаемых грехах, они настроили против меня младшего брата Рагхавы. Это означает, что все вы должны глубоко подумать над случившимся, чтобы понять причину его гнева. Конечно же я не боюсь Лакшману, также как и Рагхаву, но друг, гневающийся без причины, неизменно причиняет беспокойство. Легко заключить дружбу, но крайне трудно поддерживать ее. Непостоянство ума может разрушить дружбу, найдя самый нелепый повод. Я озабочен отношениями с великодушным Рамой, потому что не в силах отплатить ему за все, что он для меня сделал. Лишь только Сугрива замолчал, Хануман представил ему ход своих мыслей:
— Неудивительно, о царь обезьян, что ты не можешь забыть великую и неожиданную услугу, оказанную тебе Рамой. Несомненно этот герой, ради твоего блага бесстрашно сразивший Бали, своим могуществом не уступает Индре. Совершенно ясно, чувства Рамы задеты, иначе бы он не послал к тебе своего брата Лакшману, заботящегося о его счастье. О повелитель, ты так искусно различаешь времена года, взгляни, осень явила всю свою славу, деревья шаптачада и шьяма все в цвету, но ты, отдавшись чувственным утехам, не видишь этого. Небо, очистившись от облаков, усыпано сверкающими звездами, озера и реки успокоились. Настало время искать Ситу, и тебе нет в этом равных, о тур среди обезьян. Видя, что ты в забытьи, Лакшмана пришел сообщить, что час пробил. Скорбя о похищенной супруге, великодушный Рама резко заговорит с тобой через уста своего героического брата, но что удивительного в этом? Поступив с ним недостойно, я думаю тебе не остается ничего, как только пожертвовать своим благом, предложить поклоны Лакшмане и настойчиво молить его о прощении. Долг советника — открыто провозгласить истину перед царем, и потому после зрелых размышлений, я изрек эти слова. С луком в руках разгневанный Рама может подчинить своей власти мир с его богами, асурами и гандхарвами. Неблагоразумно бросать вызов тому, у кого потом придется просить прощения, тем более если это твой благожелатель, перед которым ты в долгу. Вместе с сыном и свитой склони голову перед этим человеком, о царь, будь верен своему слову, как женщина — воле мужа. Даже в мыслях не противься воле Рамы, потому что тебе хорошо известно его могущество и доблесть, которой он не уступает Индре и всем богам.
Глава 33. Тара успокаивает Лакшману
По приглашению Ангады и во исполнение желания Рамы, Лакшмана, сокрушающий сонмы врагов, вступил в прекрасный город Кишкиндху, раскинувшийся в пещерах. Увидев приближающегося Лакшману, который тяжело дышал от гнева, огромного роста, могучие обезьяны, охранявшие ворота, почтительно сложили ладони и не осмелились преградить ему путь. Великий воин стал осматривать славный город, украшенный драгоценными камнями и цветочными гирляндами, сверкающий грудами драгоценностей. Просторные дома и храмы были полны народа, прилавки торговцев ломились от всех видом драгоценных камней, а воздух благоухал ароматом цветущих деревьев, полных сладчайших фруктов. Потомки богов и гандхарвов, обезьяны, населявшие этот удивительный город, и способные по желанию менять свой облик, носили божественные гирлянды и одежды, своей красотой умножая великолепие Кишкиндхи. Широкие дорогие благоухали ароматом сандала, алоэ и лотоса, к которым примешивался пьянящий запах маиреи и мадху. Лакшмана увидел величественные дворцы, высокие, как горы Виндхя и Меру, потоки чистой воды, протекавшие через город. Он осматривал обитель Ангады, Маинды, Двивиды, Гаваи, Гавакши, Гаджи, Шарабхи, Видхумати, Сампати, Сурьякши, Ханумана, вирабаху, Субаху и великодушных Налы, Кумуды, Сушены, Тары, Джамбавана, Дадхибактры, Нилы, Сунетры и Супаталы, которые жили там, словно на белых облаках, украшенных ароматными гирляндами, полных драгоценностей, зерна и красивых женщин. Великолепная и неприступная обитель царя обезьян, как дворец Махендры, стоял на белой скале и сверкал вознесшимися к небесам куполами, напоминавшими вершины горы Кайласа. Цветущие деревья, дарившие все богатство фруктов изысканного аромата и вкуса, напоминали голубые облака и манили прохладной тенью, небесными цветами и золотистыми фруктами. Доблестные обезьяны с оружием в руках охраняли великолепные ворота, золотые арки которых украшали пышные гирлянды. Могущественный Лакшмана без промедления вошел во дворец Сугривы, как солнце входит в огромное облако, и миновал семь внутренних дворов, полных удобных скамеек и повозок. Он увидел внутренние покои царя обезьян, изобилующие отделанными золотом и серебром лежанками с богатыми покрывалами и прекрасными сидениями. Сын Дашаратхи услышал сладкую мелодию и ритмичное пение под сопровождение струнных инструментов. В личных покоях Сугривы великодушный Лакшмана увидел множество благородных женщин, отличавшихся юностью и красотой, пышно одетых, с цветами в волосах, которые плели гирлянды. Он заметил также, что среди царских слуг не было плохо одетых. Счастливые и сытые, они всегда были готовы оказать служение своему повелителю. Звон женских браслетов и бряцанье поясов так смутил и разгневал доблестного Лакшману, что герой этот натянул свой лук, и дворец огласился звоном его тетивы. Доблестный Лакшмана, полный негодования за брата, отошел в угол и остановился в молчании, размышляя о том, что привело его во внутренние покои Сугривы. Услышав звук натянутой тетивы, Сугрива, царь обезьян, понял, что Лакшмана уже во дворце, и затрепетал всем телом, сидя на своем сверкающем троне. Он подумал: «Как говорил мне Ангада, наверняка, это Саумитри пришел сюда, заботясь о брате!» Нисколько не сомневаясь, Сугрива весь побледнел, сердце его было полно дурных предчувствий. Подбирая слова, царь обезьян обратился к прекрасной Таре:
— О женщина с чарующим лицом, что вызвало неудовольствие младшего брата Рамы, мягкого по природе? Почему он ведет себя, как безумный? Несомненно, этот лев среди людей не станет гневаться без причины. Подумай, может быть, мы невольно оскорбили его, и сейчас же выйди к нему. О прекрасная, своими сладкими речами успокой его. Увидев тебя, он перестанет гневаться, потому что великие воины не позволяют себе резкого обхождения с женщинами. Твои нежные речи утешат его, он справится со своим умом и чувствами, и тогда я предстану перед этим царевичем с огромными, как лепестки лотоса глазами, повергающего своих врагов. Слегка покачиваясь, с блестящими от выпитого вина глазами и распустившимся на поясе золотым шнурком, царственная Тара, скромно потупив взор, предстала перед Лакшманой. При виде супруги царя обезьян великий воин сдержал гнев в присутствии женщины и опустил голову, как подобает аскету. Чувствуя доброе расположение духа этого царевича и под воздействием вина Тара отбросила всякую застенчивость и обратилась к нему в качестве посредника, стараясь завоевать доверие: