Рамаяна - Вальмики

Скажи ему: «исполни обещание, которое ты дал мне, о царь обезьян. Помни, что добродетель вечна, а иначе, сегодня же расставшись с жизнью, ты окажешься в пасти смерти, куда тебя отправят в поисках Бали мои стрелы!» Лакшмана смотрел на измученного горем старшего брата в приступе ярости. Отважный потомок славной династии Ману был глубоко расстроен и возмущен поведением царя обезьян.

Глава 31. Лакшмана отправляется в Кишкиндху

Царский сын обратился к своему старшему брату, нежному, ласковому, но глубоко печальному несмотря на веселый нрав:

 — Эта обезьяна — нецивилизованное создание. Он не усматривает связи между заключенным с тобой дружественным союзом и обретенными с твоей помощью благами. Ясно, что он не сможет долго наслаждаться счастьем царя обезьян. Он не спешит исполнить долг перед другом и по глупости превратился в раба семейного счастья. Поэтому пусть он умрет, отправляясь вслед за Бали. Трон нельзя доверять тому, кто лишен добродетели. Я не в силах сдержать неистового гнева! Я немедленно убью вероломного Сугриву! С этого дня сын Бали вместе с вожаками обезьян поможет нам в поисках царевны! Рама благоразумно остановил Лакшману, который с луком в руках уже готов был исполнить свои слова и жаждал боя:

 — Герои, подобны тебе в этом мире не совершают такого греха! Воин, благородно сдержавший порыв гнева, считается величайшим из героев. Не порочь своей чистой души, о Лакшмана! Возроди в своем сердце былую радость союза с Сугривой. Говори с ним сдержанно, избегая резких выражений и принимая во внимание его проволочку. Вняв совету старшего брата, доблестный Лакшмана отправился в город Кишкиндху. Мудрый и добродетельный, он всем сердцем желал сделать брату приятное. Полный негодования вошел Лакшмана в город обезьян, сжимая в руках свой могучий как у Индры лук, огромный, словно высокая гора Мандара. Преданный интересам Рамы, Лакшмана равный Брихаспати, размышлял, как он обратится и ответит Сугриве. Полный гнева за брата, Лакшмана стремительно приближался к цели, подобно надвигающейся буре, с корнем вырывая шалу, талу, ашвакарну и другие деревья, встречавшиеся ему на пути, словно огромный слон, под ногами которого крушатся горы и скалы. Наконец этот тигр в роду Икшваку увидел великолепный город царя обезьян, неприступную Кишкиндху, раскинувшуюся в недрах скалы и полную доблестных воинов. С дрожащими от гнева губами Лакшмана увидел огромных с виду обезьян, обходивших город. Заметив этого героя, обезьяны, подобные слонам, стали готовиться к бою, срывая верхушки скал, поднимая валуны, выламывая деревья. Гнев Лакшманы вспыхнул с новой силой, подобно пылающей жаровне, и сотни обезьян разбежались во все стороны от разъяренного воина, подобного богу смерти в час разрушения мира. Вожаки пришли во дворец Сугривы сообщить ему о появлении Лакшманы и его гневе, но царь обезьян, в это время развлекаясь с Тарой, не придал значения словам тех львов среди обезьян. По приказу министров обезьяны с шерстью, ставшей дыбом, огромные, как горы, слоны или облака, высыпали из города. Наводящие ужас своими ногтями и зубами, тигриными пастями, они заняли свои места. Многие из них обладали силой десяти слонов, другие были в десять раз сильнее, а третьи обладали силой тысячи слонов. Разгневанный Лакшмана увидел, что Кишкиндха полна могучих и доблестных обезьян, вооруженных стволами деревьев, и неприступна. Перелезая через стены и рвы, те обезьяны мужественно выходили в открытое поле навстречу врагу. Безразличная развращенность Сугривы и вызывающее поведение обезьян, вызвали в доблестном Лакшмане, отстаивающем интересы своего старшего брата, новую волну гнева. Тяжело дыша и горячо вздыхая, этот лев среди людей метал неистовые взгляды, напоминая жаровню, извергающую клубы дыма. Его острые стрелы были подобны трепещущим змеиным языкам, воинские доспехи — яду, а лук — кольцам. Лакшмана казался пятиглавым змеем или пылающим огнем накануне уничтожения мира, или разгневанным царем змей. Ангада, вышедший ему навстречу, пребывал в ужасе и крайнем смущении. Знаменитый воин Лакшмана с красными от гнева глазами приказал ему:

 — О дитя, сообщи Сугриве о моем приходе! Скажи, что здесь младший брат Рамы. О повергающий врагов, измученный горем брата Лакшмана ожидает у твоих ворот. Дорогое дитя, оповести своего государя и немедля вернись и передай мне его ответ. Ангада, трепеща всей душой, побежал искать дядю, который теперь жил во дворце его отца и сказал:

 — Саумитри пришел! Ангада, глубоко потрясенный резким тоном Лакшманы, сначала почтительно поклонился царю, затем Руме. Доблестный царевич, прикоснувшись к стопам дяди и, поклонившись своей матери, наконец, припал к стопам Румы, после чего сообщил Сугриве о случившемся. Однако Сугрива, сморенный тяжелым сном и усталостью, продолжал лежать в пьяном оцепенении, потворство похоти притупило его разум. Тем временем обезьяны, с сильно бьющимися сердцами глядя на Лакшману, стали громко приветствовать его в надежде на милость. Увидев его вблизи обезьяны подняли страшный шум, подобный ворчанью грома, рычанью львов или шуму огромных волн. Их крики разбудили красноглазую обезьяну, украшенную гирляндой цветов, охмелевшую от вина. Узнав голос Сугривы, два министра царя обезьян вместе с Ангадой приблизились к нему. Это были благородные и почтенные Якша и Прабхава. Не ожидая благодарности за свою прямоту, и сидя около царя, напоминавшего Индру, повелителя Марутов, они сказали ему:

 — Два благородных и могущественных брата Рама и Лакшмана в облике людей достойны править, но они предоставляют делать это другим. Один из них с луком в руках стоит у твоих ворот. Увидев его, перепуганные обезьяны подняли страшный шум. Это брат Рагхавы Лакшмана, его представитель, призванный передать тебе его волю. Лакшмана немедля послал к тебе сына Тары, возлюбленного Ангаду, о царь. Доблестный воин стоит у ворот, глаза его пылают гневом, он испепеляет обезьян своими взглядами, о царь. Иди скорей, сложи голову к его стопам, отдав ему все, что имеешь, о великий монарх, и тогда может быть его гнев пройдет. Тщательно исполни желание добродетельного Рамы, смягчи его гнев. Приложи все силы, о царь, чтобы сдержать данное тобой слово!

Глава 32. Речь Ханумана

Эти слова Ангады и министров заставили Сугриву, который хорошо знал гнев Лакшманы, прийти в себя и подняться со своего ложа. Обдумав сложившуюся ситуацию, он обратился к своим советникам, наравне с Сугривой владевшим священными мантрами:

— Я никогда не произносил и не совершал ничего предосудительного. Я спрашиваю себя, почему же Лакшмана, брат Рагхавы, так разгневан на меня? Враги только ищут случая обвинить меня в воображаемых грехах, они настроили против меня младшего брата Рагхавы. Это означает, что все вы должны глубоко подумать над случившимся, чтобы понять причину его гнева. Конечно же я не боюсь Лакшману, также как и Рагхаву, но друг, гневающийся без причины, неизменно причиняет беспокойство. Легко заключить дружбу, но крайне трудно поддерживать ее. Непостоянство ума может разрушить дружбу, найдя самый нелепый повод. Я озабочен отношениями с великодушным Рамой, потому что не в силах отплатить ему за все, что он для меня сделал. Лишь только Сугрива замолчал, Хануман представил ему ход своих мыслей:

— Неудивительно, о царь обезьян, что ты не можешь забыть великую и неожиданную услугу, оказанную тебе Рамой. Несомненно этот герой, ради твоего блага бесстрашно сразивший Бали, своим могуществом не уступает Индре. Совершенно ясно, чувства Рамы задеты, иначе бы он не послал к тебе своего брата Лакшману, заботящегося о его счастье. О повелитель, ты так искусно различаешь времена года, взгляни, осень явила всю свою славу, деревья шаптачада и шьяма все в цвету, но ты, отдавшись чувственным утехам, не видишь этого. Небо, очистившись от облаков, усыпано сверкающими звездами, озера и реки успокоились. Настало время искать Ситу, и тебе нет в этом равных, о тур среди обезьян. Видя, что ты в забытьи, Лакшмана пришел сообщить, что час пробил. Скорбя о похищенной супруге, великодушный Рама резко заговорит с тобой через уста своего героического брата, но что удивительного в этом? Поступив с ним недостойно, я думаю тебе не остается ничего, как только пожертвовать своим благом, предложить поклоны Лакшмане и настойчиво молить его о прощении. Долг советника — открыто провозгласить истину перед царем, и потому после зрелых размышлений, я изрек эти слова. С луком в руках разгневанный Рама может подчинить своей власти мир с его богами, асурами и гандхарвами. Неблагоразумно бросать вызов тому, у кого потом придется просить прощения, тем более если это твой благожелатель, перед которым ты в долгу. Вместе с сыном и свитой склони голову перед этим человеком, о царь, будь верен своему слову, как женщина — воле мужа. Даже в мыслях не противься воле Рамы, потому что тебе хорошо известно его могущество и доблесть, которой он не уступает Индре и всем богам.