Финно-угры и балты в эпоху средневековья - Валентин Васильевич Седов

в области пояса, где также находились положенные с правой или левой стороны ножи и наконечники стрел. По наблюдению В.Д. Викторовой (Викторова В.Д., А-1969, с. 274, 275; 1973, с. 148), к поясу прикреплялись кисти пронизок с бронзовыми бусами и зооморфные подвески, а нижние полы одежды украшались бубенчиками, крестовидными бляшками, бронзовыми бусами. При наличии браслетов на обеих руках они были изготовлены в одной литейной форме. Пуговицы в погребении обычно тоже имели одинаковый рисунок, а подвески — чаще один сюжет. Состав украшений в мужских и женских погребениях почти одинаков.

У погребений трех названных типов существуют общие черты, объединяющие их. Это прежде всего большая роль культа огня — погребения первых двух типов совершены по ритуалу кремации, а в захоронениях третьего констатируется обжигание умерших. Погребения второго и третьего типов объединяют также устройство костров на краях могильных ям и обычай ссыпания углей их костра в заполнение могилы. Общим для погребений всех трех типов является и обычай ломать часть вещей перед помещением их в могилы или рядом с ними. В погребениях всех типов прослеживается также культ коня: обожженные зубы лошади находят среди кальцинированных костей человека в трупосожжениях первого типа и в заполнении могильных ям с кремацией второго, а также среди углистых скоплений, относящихся к погребениям с трупоположениями.

Прослеженный в могильниках лесного Зауралья X–XIII вв. погребальный ритуал в целом своеобразен и отличен от обрядов соседних культур. Параллели прослеживаются только по отдельным чертам ритуала. Сочетание трупосожжения и трупоположения в то время представлено в вымской культуре (Савельева Э.А., 1971, с. 45, 163). Скорченное положение отдельных погребенных наблюдается в могильнике Барсов Городок в Нижнем Приобье (Arne Т.J., 1935, fig. 3). Культ коня, использование огня в ритуале, помещение некоторых вещей вне могилы и порча части их, пробивание дна у сосудов известны также у племен потчевашской и усть-ишимской культур.

Жертвенные места населения юдинской культуры почти не исследованы. Предположительно с ними могут быть связаны находки краеведами в Шайтанской и Лаксейской пещерах близ г. Ивдель бронзовых пуговиц, шумящих подвесок и зооморфных изображений (Берс Е.М., 1948, с. 52–55, рис. 1; Чернецов В.Н., 1957, с. 209–212). В.Н. Чернецов отмечает, что весь пол Шайтанской пещеры был покрыт костями, преимущественно медвежьими, оленьими и конскими, а в передней ее части, у стены, находилось обширное кострище. Эти находки В.Н. Чернецов сопоставляет с обрядами манси при символическом погребении убитого медведя и связанными с этим жертвоприношениями коня или оленя и приношениями медных пуговиц, монет, кусочков тканей (Чернецов В.Н., 1957, с. 211).

Керамика лесного Зауралья X–XIII вв. изготовлена из хорошо промешанной глины с примесью песка. Внешняя поверхность ее заглажена со следами тонких штрихов. На внутренней поверхности имеются штрихи от заглаживания пучком травы. Сосуды круглодонны, слабопрофилированы, приземисты. По форме они делятся на два типа. Количественно преобладают горшковидные сосуды, характеризующиеся прямой вертикальной, слегка вогнутой внутрь или отогнутой наружу шейкой, слабо выраженными плечиками, плавно переходящими в округлое тулово, по конфигурации близкое полушаровидному (табл. LXX, 27, 29–31, 35). В небольшом числе представлены острореберные сосуды (табл. LXX, 33). Второй тип образуют сосуды чашевидной формы без выделенных плечей с вертикальной шейкой, переходящей в полушаровидное тулово (табл. LXX, 32).

Орнамент покрывает венчик, шейку и плечики, редко спускается на тулово. Он выполнен оттисками шнура, гребенчатого штампа, изредка — гладким штампом и защипами (табл. LXX, 27, 29–35). Абсолютное большинство сосудов имеет поясок из круглых ямок вдоль венчика. Горизонтальные пояски из отпечатков шнура по шейке являются распространенным и специфическим видом орнамента, отличающим керамику лесного Зауралья от посуды других синхронных культур Западной Сибири. Пояски из отпечатков шнура обычно сочетаются с рядами из наклонно поставленных оттисков мелкозубчатого штампа (табл. LXX, 29, 33). Реже ряды из оттисков штампа образуют фигуры в виде решетки, зигзага, взаимопроникающих треугольников (табл. LXX, 30, 31, 34). В последнем случае можно говорить о влиянии керамики оронтурского этапа Нижнего Приобья, в которой узоры типа взаимопроникающих треугольников были широко распространены (Чернецов В.Н., 1957, табл. XIX, 1, 2; XXVII). Узоры из защипов редки и располагаются на тулове сосуда (табл. LXX, 31).

Следует отметить, что орнамент в виде рядов оттисков зубчатого штампа и пояска ямок вдоль венчика сближает керамику юдинской культуры с другими культурами лесной полосы Западной Сибири того времени, а узоры в виде оттисков шнура являются специфичными для зауральского этнокультурного ареала, в свою очередь объединяющими его с культурой населения горного Урала второй половины I — начала II тысячелетия н. э., комплексами типа Петрогром и Голый Камень, которым также свойственна шнуровая орнаментация керамики (Берс Е.М., 1963, рис. 25, 1).

В составе керамики юдинской культуры В.Д. Викторова (Викторова В.Д., 1968, с. 246, 248) выделяет заозерный тип (группу), локализуемый на памятниках верхнего и среднего течения Тавды, некоторые черты своеобразия которого обусловлены соседством и участием в генезисе юдинской культуры населения Нижнего Приобья.

В X–XIII вв. глиняные сосуды начинают заменяться клепаными медными котлами с железными ушками для крепления дужки (табл. LXX, 36). Два таких котла найдены в кургане в «Загородном саду» г. Тюмени, а обломки еще четырех — в Ликинском могильнике (Викторова В.Д., 1968, с. 252).

Кроме того, на памятниках лесного Зауралья зафиксировано семь фигурок сидящих людей, вылепленных из глины (табл. LXX, 28). Лицевая часть фигурок покрыта орнаментом из оттисков мелкого гребенчатого штампа, кружочков и вмятин, имитирующих украшение и покрой одежды с треугольным вырезом (Мошинская В.И., 1959, с. 180, 181, рис. 64; Викторова В.Д., 1968, с. 248–249, табл. III, 2). По мнению В.И. Мошинской (Мошинская В.И., 1959, с. 183), эти фигурки служили игрушками. В.Д. Викторова (Викторова В.Д., 1968, с. 249) считает, что они имели какое-то религиозное значение, были связаны с очагом или хранительницей очага.

Помимо лесного Зауралья, аналогичные фигурки обнаружены на ряде памятников Нижнего Приобья конца I — начала II тысячелетия н. э. (карта 32) (Федорова Н.В., 1979а, с. 145–151). Это обстоятельство, наряду с отмеченными особенностями керамики, является еще одним фактом близости культур населения лесного Зауралья и Нижнего Приобья. Находка двух подобных фигурок на Родановском городище (Мошинская В.И., 1959, рис. 65, 1, 3), вероятно, отражает контакты предков коми-пермяков Прикамья с уграми Зауралья.

Карта 32. Распространение глиняных антропоморфных фигурок.