Кузница души - Маргарет Уэйс

Эльфы оставили попытки открыть люк; они поняли, что его удерживала магия. На мгновение он позволил себе надеяться, что они ушли. В следующую секунду он посмеялся над собой. Это было его Испытанием. Он должен был показать свою магию в схватке с противником сильнее него.

«Сейчас!» — раздался голос в голове Рейстлина.

Фистандантилус исчез. Телесный облик, который принял старик, был иллюзией, созданной для удобства беседы. Теперь, когда обличье больше не требовалось, старик сбросил его.

Крышка люка резко откинулась, с гулким грохотом упала на каменный пол.

Рейстлин думал, что эльфы растеряются, и планировал обратить эти мгновения в свою пользу. Оказалось, что темные эльфы были готовы к этому и ждали его.

Послышался голос эльфа, выпевающий слова магии. Полыхнула вспышка, огненный шар осветил лицо Лайама. В тот же миг, когда люк открылся, по каменному проходу полетел клубок огня, оставляя за собой хвост искр.

Рейстлин не был готов к нападению; он не ожидал, что темные эльфы отреагируют так быстро. Выхода не было. Огненный шар грозил превратить весь подвал в раскаленный кузнечный горн. Он инстинктивно прикрыл лицо левой рукой, хотя знал, что никакая защита не поможет.

Огненный шар налетел на него, заключил его в себя и объял пламенем. Но огонь горел, не причиняя ему никакого вреда. Искры и сполохи пламени, касаясь его рук и изумленного лица, исчезали с шипением, как если бы падали в холодную воду.

«Твое заклинание! Быстро!» — потребовал голос.

Рейстлин уже оправился от испуга, и слова заклинания уже были готовы сорваться с его губ. Пока его губы шевелились, вспоминая заученные слова, руки проделывали нужные пассы, очерчивая в воздухе символ солнца. Искры, оставленные огненным шаром, еще догорали на каменном полу у его ног. Когда он заканчивал пассы, то заметил, что кожа его рук отсвечивает странным золотистым цветом, но не решился рассмотреть ее внимательнее. Он боялся отвлечься и потерять время.

Когда символ был завершен, он начал выпевать волшебные слова. Символ яркими линиями загорелся в воздухе — это означало, что слова произнесены правильно. С пальцев его простертой вперед правой руки сорвались пять маленьких огненных шариков, миниатюрный ответ смертельному оружию могущественных магов.

Рейстлин не удивился, когда услышал смех темных эльфов. В их глазах он с тем же успехом мог атаковать их пачкой гномьих фейерверков.

Он ждал, затаив дыхание, молясь о том, чтобы старик сдержал обещание, молясь богам магии, чтобы они проследили за этим. Рейстлин испытал удовольствие, услышав, как смех эльфов перешел в изумленный вздох тревоги.

Пять огненных шариков превратились в десять, потом в двадцать. Они были уже не шариками, но шипящими искрящимися и раскаленными добела звездами, летевшими вверх по ступеням с прицельной точностью в троих противников Рейстлина.

Теперь выхода не было у трех эльфов, которые не знали заклинания, достаточно сильного для того, чтобы защитить их. Смертельные звезды ударили в них с такой силой, что самого Рейстлина сбило с ног, а ведь он находился на внушительном расстоянии от взрыва. Он чувствовал тепло пламени с того места, где лежал. Он слышал запах горелой плоти. Криков не было. Для криков у эльфов просто не осталось времени.

Рейстлин поднялся с каменного пола. Он отряхнул пыль и грязь с ладоней, еще раз обратив внимание на странный золотистый цвет кожи. Его осенила догадка о том, что это золотистое покрытие защитило его от огненного шара. Это было похоже на рыцарские доспехи, только гораздо более надежные; рыцарь в полном облачении все же сгорел бы, если бы его догнал тот огненный шар, а Рейстлин остался цел и невредим.

«И если это так, — сказал он про себя, — если это доспех или защита магического рода, то она может пригодиться мне в будущем».

В кладовой полыхал пожар. Рейстлин подождал, пока не затихли самые яростные языки пламени, делая передышку, собираясь с силами, вспоминая следующее заклинание. Прикрыв нос рукой против невыносимой вони жареных эльфов, Рейстлин преодолел последние ступени и приготовился встретиться со следующим врагом.

Наверху лежали два тела, обгоревших до черноты, так, что их невозможно было узнать. Третьего тела не было видно. Конечно же, ведь все это было иллюзией, напомнил себе Рейстлин. Возможно, конклав просто обсчитался.

Выйдя из подвала, он подобрал полы своих одежд и переступил через труп одного из эльфов. Он быстро оглядел кладовую. Стол превратился в гору углей, о швабрах и метлах напоминали только клубы дыма и пепла. Среди всего этого разрушения виднелся смутный призрак Фистандантилуса. Иллюзия его облика была слабой и нестойкой, почти неотличимой от дыма. Хороший чих сдул бы его с места.

Рейстлин улыбнулся.

Старик протянул руку в черном рукаве. Рука была сморщенной, иссохшей, пальцы казались голыми костями.

— Теперь я получу свою плату, — сказал Фистандантилус.

Его рука потянулась к сердцу Рейстлина.

Рейстлин сделал шаг назад, выставив руку ладонью вперед в защитном жесте.

— Благодарю за помощь, архимаг, но я расторгаю сделку.

— Что ты сказал?

Слова, свистящие, опасные, извивались в мыслях Рейстлина как гадюка в корзине. Голова гадюки поднялась, прищуренные безжалостные глаза не отрывали взгляда от него.

Уверенность Рейстлина поколебалась, его сердце сжалось. Ярость старика обдала его пламенем более жестоким, чем то, из которого состоял огненный шар.

«Я же убил эльфов, — напомнил себе Рейстлин, пытаясь удержать быстро ускользающую смелость. — Заклинание принадлежало Фистандантилусу, но магия, сила, стоявшая за ним, была моей собственной. Он слаб и истощен; он не опасен для меня».

— Наш договор расторгнут, — повторил Рейстлин. — Возвращайся в свою плоскость бытия и жди там следующей жертвы.

— Ты нарушаешь свое обещание! — прорычал Фистандантилус. — Это бесчестно!

— Я что, соламнийский рыцарь, чтобы заботиться о чести? — спросил Рейстлин, и добавил: — Если уж на то пошло, то что за честь в том, чтобы заманивать мух в паутину, заматывая их в кокон и пожирая? Если я не ошибаюсь, то твое собственное заклинание защищает меня от любой магии, которую ты можешь попытаться применить. В этот раз муха ускользнула от тебя.

Рейстлин насмешливо поклонился тени старика. Он демонстративно повернулся и двинулся к двери. Он чувствовал, что если доберется до двери, выйдет из этого склепа, из комнаты смерти, то окажется в безопасности. До порога было недалеко, и, хотя какая–то часть его все еще ожидала почувствовать прикосновение костлявой руки на плече, его уверенность росла с каждым шагом.