Однажды орел… - Энтон Майрер

— Цан дай![55] Вон! Вон там они! — добавил он по-английски. Эскимос, который начал уже ползти к Пэйю, чтобы оказать ему помощь, повернулся, спокойно навел свой «лейбел» и выстрелил. Один из бежавших японских солдат остановился, закачался из стороны в сторону и упал. Остальные продолжали бежать. Дэмон пополз к винтовке Пэйя, но мимо его уха снова просвистела пуля, и он прижался к земле еще плотнее. Эскимос, оставаясь абсолютно спокойным, достал еще один патрон, вставил его л патронник, щелкнул затвором, неторопливо прицелился и выстрелил. Дэмон приподнял голову. Никого. Японцы спрятались в укрытие. Идиоты. Не использовать такую возможность. В камень ударила еще одна пуля, на головы посыпались осколки и пыль. Эскимос сделал еще один выстрел и сунул руку в карман, чтобы достать следующий патрон. Дэмон вспомнил, сколько патронных обойм к «лейбелу» он видел во Франции в тысяча девятьсот восемнадцатом, сколько больших ящиков с боеприпасами, «спрингфилдами», гранатами. Он тяжело вздохнул. Через какую-нибудь минуту-две японцы будут здесь, и тогда им конец. Он достал из кобуры пистолет, поставил его на боевой взвод и оглянулся вокруг. «За каким чертом меня принесло сюда? — в отчаянии спросил он себя. — Я прекрасно мог изучить их дурацкую тактику, не попадая вот в такое глупое положение».

Эскимос произвел очередной выстрел и выудил из кармана следующий патрон. Никакого прикрытия. Никакого прикрытия на всем пути до той вон груды камней. Пятьдесят или шестьдесят ярдов. Через несколько минут японцы поднимутся и бросятся сюда, а пленных они не берут. В этом Дэмон был уверен. Он чуть-чуть приподнял голову и, оглянувшись вокруг, взвесил шансы. Уже почти стемнело, контуры гор и холмов сливались в сплошную, едва различимую массу. У эскимоса осталось не более пяти-шести патронов, а может, и того меньше. Через несколько минут он израсходует их и этот японский патруль, или что там они собой представляют, окажется хозяином положения…

Послышалась команда, японцы вскочили и теперь уже бежали к ним, размахивая винтовками. Дэмон поднял пистолет и выстрелил. В тот же момент откуда-то сзади застрочил пулемет. Пистолет-пулемет «томпсона». Первый японский солдат закрутился как волчок на одном месте и упал, за ним второй; другие остановились, повернулись и побежали в обратном направлении, но пули уложили и их.

Оглянувшись, Дэмон увидел припавшего к земле Линь Цзоханя и нескольких партизан. Они стреляли не торопясь, короткими очередями. Дэмон поднялся и побежал вперед — ближайший японец лежал на земле не далее чем в двадцати пяти футах. Дэмон наклонился, снял с него ремень с подсумками из коричневой кожи, затянул его поверх своего и поднял лежавшую рядом с солдатом винтовку «арисака».

— Вы не ранены, Цань Цзань? — спросил Линь.

— Нет, — ответил Дэмон. — Откуда они взялись? Линь пожал плечами.

— Японцы, видимо, выслали патруль в этом направлении как раз в тот момент, когда остальные силы устремились за Фэном. Это неожиданность. Война всегда полна неожиданностей.

— Да, — напряженно пробормотал Дэмон, закидывая длинноствольную японскую винтовку за плечо.

Линь нахмурил брови.

— Дань Цзань… — начал он осуждающим тоном.

— Но она ведь нужна вам, — упрямо возразил Дэмон. — Еще одна винтовка. Это же и есть цеп, вашего налета. Вот я и возьму ее с собой.

Линь потер землю носком правой ноги, на его лице появилась комическая улыбка Граучо Маркса.

— Это противоречит вашему статусу военного наблюдателя.

— Правильно.

Они подошли к Пэйю. Парнишка был мертв. Пуля попала ему в голову чуть повыше уха. Дэмон с грустью смотрел на его нежное, круглое лицо, прищуренные глаза и слегка изогнутые губы; казалось, что мальчишка лукаво улыбается, как будто радуется тому, что избавился от пронизывающего холода, скудных пайков, от этой нескончаемой войны, которую никто и никогда не объявлял. «Такой молодой», — пробормотал Дэмон вполголоса, и ему стало еще холоднее от этой мысли: раньше он почему-то никогда не думал так о солдатах, убитых в бою.

В здании, где недавно были японцы, партизаны торопливо связывали медицинское имущество в тюки для переноски. Вот оттуда вышли два человека, которые тащили пистолет-пулемет «намбу», выглядевший довольно грозно с его сильно гофрированным стволом и похожим на ящик загрузочным магазином, непривычно торчащим на одной из сторон казенника. Калибр шесть с половиной миллиметров, и никаких задержек из-за патронных лент или механизмов сцепления! Просто вставляй в загрузочный магазин пятипатронные винтовочные обоймы и стреляй! До чего же изобретательны эти япошки! Все еще находясь под впечатлением только что пережитого опасного момента, Дэмон с интересом наблюдал за спокойными, сноровистыми действиями партизан. Они соберут медицинское имущество, оружие и боеприпасы, взвалят все это на плечи в дополнение к тому немногому, чем уже располагают, и потащат этот груз в горы и с гор, туда, где в нем крайне нуждаются другие…

Дэмон вошел в здание: беспорядочное нагромождение сломанной мебели, разбросанные газеты, журналы и документы, распростертые на полу тела убитых. В углу одной комнаты толпились какие-то люди. Дэмон подошел к ним и увидел лежащего на полу пожилого партизана, которого все называли Лао Гоу. Этот суровый партизанский офицер лежал неподвижно, его лицо было покрыто потом, из-под спины но полу в разных направлениях тянулись темные ручейки крови.

Дэмон отвернулся и вышел из здания на холодный вечерний воздух. Ощущение своей полнейшей бесполезности было ужасным. Он поймал себя на том, что без всякой видимой причины непрерывно сжимает и разжимает пальцы рук. С Линь Цзоханем разговаривал какой-то человек, которого Дэмон раньше но видел, в куртке из овчины и холстяных штанах, — видимо, крестьянин. Линь выслушал его, помрачнел, быстро приказал что-то двум офицерам и скомандовал вполголоса:

— Цзоу ба![56]

Несколько человек в разных местах моментально повторили эту команду:

— Цзоу ба!.. Цзоу ба!

— В чем дело, полковник? — спросил Дэмон.

Линь посмотрел на него так, как будто совершенно забыл о его существовании.

— Японцы, — сказал он наконец. — Всего в пяти ли отсюда. Надо быстрее уходить. — Он поспешно вошел в здание и отдал приказ. Из здания сразу же начали выходить солдаты с тюками и строиться в походную колонну. Дэмон тоже вошел в здание. Линь стоял на коленях около Лао Гоу и тихо спрашивал его о чем-то.

— Мэй ю бань фа… — пробормотал пожилой партизан, едва шевеля губами. — Мэй ю фацзы…[57] Дэмон уловил смысл фразы.

— Что невозможно? — спросил он.

— Ничего, — ответил Линь, бросив на него раздраженный взгляд.

— Что нельзя сделать? Разве нельзя сделать для него носилки? — Линь еще раз посмотрел на Дэмона, но ничего не сказал.

С улицы донесся шум отходящей колонны. Дэмон уставился на командира партизан.

— Не собираетесь же вы оставить его здесь, полковник? — спросил он тревожно.

— Идите вон и найдите свое место в колонне, Цань, — сказал Линь.

— Что? Послушайте, ради Бога… Линь поднялся на ноги.

— Фу нзун мин лип![58] — Зло произнес он, затем добавил по-французски: — Будьте любезны подчиниться приказу. Идите!

Наконец Дэмон понял. Он поднялся на ноги, четко взял под козырек.

— Слушаюсь, сэр! — И, круто развернувшись, вышел на улицу

Мимо входа в дом проходил уже хвост колонны. Дэмон увидел эскимоса, кивнул ему, пристроился за ним и быстро приноровился к шагу партизан. Когда они поворачивали на запад и пересекали железнодорожную линию, до его слуха донесся приглушенный выстрел, похожий на хлопок надутого и разорванного бумажного пакета. «Господи, — пробормотал себе под нос Дэмон. — какая же это грязная, жестокая война…»

Они шли удивительно быстро, даже на подъемах партизаны почти бежали. Вскоре Дэмон почувствовал, что переключился на второе дыхание, и пока не отставал. Колонна избиралась на гору Удай по узкой тропе между огромными валунами. Деревня у подножия горы давно уже скрылась и темноте.

— А сколько еще? — спросил кто-то впереди Дэмона. — Сколько еще до Басюэ?

— Сорок семь ли, — ответил другой голос.

Дэмон произвел подсчет. Из-за голода, холода и усталости мозг работал с замедлением, как пулемет с застывшей смазкой. ли — это одна треть мили. Сорок сели, разделить на три. Получается пятнадцать и две трети. Следовательно, около шестнадцати миль. По пятьдесят три ли они уже прошли позавчера да еще четырнадцать сегодня во второй половине дня, когда выходили к деревне. Всего, стало быть, сто четырнадцать ли, или, если разделить на три, тридцать четыре, нет, тридцать восемь миль. Но это ведь только до Басюэ, а чтобы полностью гарантировать себя от опасности, им надо дойти до Дуняньто. И все это в темне три с лишним мили в час, то в гору, то под гору…