Прогрессивный сатанизм. Том 1 - Мильхар

Впрочем, не только у животных определенные проявления сексуальности связаны с определенным стадным рангом. Людям это тоже свойственно, и отразилось в лексике и фразеологии, преимущественно ругательной. Рассмотрим сообщество уголовников (оно удобно для изучения как подмножество людей, движимых почти исключительно стадным инстинктом); и обратим внимание: кто в нем рулит, кто у кого сосет, что означают выражения типа ебал я его в жопу или мне на тебя насрать, какая роль в нем отводится пидорам.

Таким образом, все подобные слова и фразы означают одно: высокий или низкий ранг в стаде.

Из вышесказанного следует важный вывод: в стаде сексуальная свобода невозможна.

Все идеи свободной любви, "унисекс" и т.п. будут оставаться красивой утопией до тех пор, пока человеку свойственен стадный инстинкт. Впрочем, как будет показано далее, свойственен он не всем представителям вида Homo Sapiens, поэтому в пределах отдельных сообществ идеи сексуальной свободы могут быть реализованы.

Религия как проявление стадного инстинкта. Большинство догматических религий диктуют людям стереотип поведения низкоранговой особи. Не убий высокоранговую особь; не укради у высокоранговой особи; если высокоранговая особь ударила тебя по щеке – подставь другую щеку; и т.д. Поведение человека, строго исполняющего все заповеди христианства таково, как будто он имеет самый низкий ранг среди всех людей. Низкоранговость стала в глазах проповедников добродетелью, что особенно ярко проявляется в превозношении юродивых.

Зададимся вопросом: на кого рассчитаны все подобные религиозные догмы?

Низкоранговые особи и так низкоранговые, безотносительно к религии; они подставят другую щеку безо всяких заповедей. Высокоранговых же никакая религия не заставит вести себя как низкоранговые – они слишком дорожат своим рангом (хотя и далеко не всегда это осознают). Отсюда вывод: догматические религии рассчитаны прежде всего на тех, у кого стадный инстинкт выражен слабо и не является ключевым фактором, определяющим их поведение. Вернуть нестадных личностей в стадо – вот цель всех догматических религий.

С другой стороны, бог провозглашается единственным и всемогущим, то есть особью самого высшего ранга. Именно на этом основании религия предписывает подчиняться его заповедям. Поэтому самые стадные люди (например, уголовники) – наиболее религиозны: бог для них есть самый высший "пахан".

Но всякая низкоранговая особь мечтает повысить свой ранг, встав над другими такими же низкоранговыми особями. И религия приманивает низкоранговых особей обещаниями воплощения этой мечты. Рай привлекателен для верующих не столько вечным кайфом, сколько близостью к богу, т.е. к особи высшего ранга – что всегда подразумевает ранговое превосходство над теми, кто к этой особи доступа не имеет.

"Я приближен к богу [т.е. к вожаку стада], а вы – нет [следовательно, у вас более низкий ранг и вы должны мне подчиняться]", – вот лейтмотив заявлений верующих в спорах с атеистами. Аналогичная картина наблюдается в спорах христиан с язычниками: упорные стремления доказать, что христианский бог "круче" [выше рангом], а следовательно, поклоняющиеся ему тоже "круче".

Может показаться, что стремление последователей тоталитарных монотеистических религий обратить в свою веру максимальное количество людей идет в разрез со стадным инстинктом: ведь тем самым они увеличивают число конкурентов, претендующих на их более высокий ранг. Но противоречия здесь нет. С точки зрения стадных человеческих особей, ранг бога их религии тем выше, чем больше у нее последователей, поэтому с привлечением неофитов ранг старых верующих также повышается. Ну, а чем выше ранг – тем интенсивнее борьба за него; это верно и для животных, и для людей.

Именно стадным инстинктом объясняется успех у народных масс преимущественно тоталитарных монотеистических религий: абсолютная уверенность в своей правоте есть признак высокого ранга. По той же причине массы гораздо менее склонны доверять науке: наука всегда не уверена в правильности своих положений, всегда старается подтвердить их фактами из внешнего мира, что свойственно особям с низким рангом в стаде.

Стадность в политике. Все прогрессивные изменения в обществе инициируются личностями со слабо выраженным инстинктом стадной иерархии – этому способствует как отсутствие у них преклонения перед занимающими лидирующее положение в обществе высокоранговыми людьми, так и не зашоренное стадным инстинктом видение неразумности стадно-патриархальных общественных порядков.

По той же причине высокоранговые стадные люди всегда консерваторы. Их положение в обществе в значительной степени обусловлено высокой ролью стадного инстинкта в отношениях между людьми, поэтому любые изменения ставят их лидерство под угрозу.

Стадные люди со средним рангом обычно относятся к центристской части политического спектра. Их установка – "занимать в обществе свое место". На какие-то решительные действия они пойдут только в том случае, если их место в обществе окажется под угрозой.

Низкоранговые стадные люди четкой общественной позиции не имеют, и готовы пойти за каждым, в чьих обещаниях они увидят перспективу повысить свой стадный ранг.

Этим пользуются низкоранговые политические и общественные деятели, привлекающие под свои знамена людей еще более низкоранговых. "И последние станут первыми" – вот их девиз, причем сами они также относятся к числу "последних". Такие деятели могут выступать за, а если придут к власти – то и осуществлять, весьма радикальные преобразования, но, в отличие от прогрессистов, их цель – не создать новый порядок, а разрушить старый, при котором они были никем.

Мужчины с сильным стадным инстинктом всегда поддержат любую войну. При этом высокоранговые надеются отсидеться за чужими спинами и получить б?льшую часть трофеев, среднеранговые – одержать победу и повысить тем самым свой ранг, а низкоранговые – что в этой неразберихе и им что-нибудь достанется. То, что современная война не оправдывает ничьих ожиданий – стадный инстинкт не учитывает; он все еще "настроен" на условия жизни первобытных людей.

Помимо этого, стадность в политике принимает вид патриотизма, национализма, расизма или религиозной вражды. Формы апелляции политиков к стадному инстинкту людей проявляют полную аналогию с животным миром: человеческому стаду внушают, что другое стадо отбирает у него корм и вообще пасется не на своей территории. К этому обычно добавляют, что враждебное стадо стоит на более низкой ступени эволюции и всеми своими достижениями обязано связям с нашим стадом. Иногда также упоминают, что у другого стада есть коварный хитрый план по уничтожению, подчинению или ассимиляции нашего стада.

Как в людском, так и в животном мире, стадо сохраняет свою стадную самоидентификацию именно в борьбе с другими стадами. Поэтому риторику борьбы стад чаще всего используют политики консервативного, реакционного толка. А прогрессивные (или хотя бы пытающиеся быть прогрессивными) деятели обычно склонны к космополитизму и нивелированию различий между людьми разной культуры.

Это отражает глобальную тенденцию к постепенному ослаблению стадного инстинкта у человека.

Почему невозможны анархия и равноправие. В любом стаде высокоранговые особи имеют власть над низкоранговыми. Поэтому издавна у людей, не желающих подчиняться власти высокоранговых человеческих особей, возникали идеи об уничтожении власти как таковой, как элемента жизни общества. Они сочиняли красивые утопии о том, как все люди станут братьями и никто никого ни к чему не будет принуждать.

Однако, реальные исторические события, при которых общество на некоторое время оказывалось без власти, опровергают идиллические картины утопистов. Реальная анархия представляла собой повальный разгул преступности и полное свертывание какой бы то ни было производительной деятельности. Ни о каком "всеобщем братстве" и речи быть не могло. Очень скоро вместо старой власти возникала новая – неофициальная, но от этого гораздо более жесткая и, с точки зрения рядовых людей, несправедливая. Но если иметь представление о стадной природе человека – то ничего удивительного в этом нет.

До тех пор, пока среди людей есть высокоранговые – инстинктивно желающие повелевать, и низкоранговые – инстинктивно желающие подчиняться, – будет и власть в той или иной форме. Нет официальной власти – будет неофициальная; и исторический опыт показывает, что официальная власть, руководящая по законам, а не "по понятиям", с точки зрения развития науки, техники и культуры все-таки предпочтительнее.

"Хорошо", – соглашаются утописты, – "пусть будет власть, раз уж без нее не обойтись, но власть законная. Напишем справедливые законы, по которым все люди будут иметь равные права и в равной степени участвовать во власти, выбирая всеобщим голосованием наиболее достойных кандидатов". Все это выглядит красиво и кажется легко осуществимым… но опять же – только если забыть о стадном инстинкте у людей.