Великая тайна Фархелема - Юрий Леляков

— А настоящей тайны не узнали, — напомнил Итагаро. — Что на самом деле искала та экспедиция, что случилось с ней самой…

— Пустыня и есть, — с досадой ответил Минакри. — Самая сухая пустыня на планете.

— И что тогда скрывать? — переспросил Лартаяу. — Если и был просто взрыв в воздухе над просто пустыней?

— Нет, явно есть что-то, о чём нас хотят заставить забыть, — ответил Донот. — Не думать, не помнить, что оно там есть. И сами уже не рады, что экспедиция стала символом, легендой. Тайлар верно сказал…

— Правда — что это мы? — спохватился Джантар. — Говорим о чём угодно — только не о том, что могут от нас скрывать! Хотя например, аномальная зона размером с целый континент — тоже вряд ли…

«Нет, а… вдруг? — шевельнулась внезапная мысль, от которой захватило дух. — Но такое вовсе страшно представить…»

— А если — просто остатки прежней биосферы? — предположил Донот. — Должна она была существовать там когда-то! Когда плато ещё не было пустыней в кольце молодых гор!

— А та космическая катастрофа в древней планетарной истории? — вспомнила Фиар. — Есть же действительно данные: полмиллиарда лет назад жизнь начинала выходить на сушу, и вдруг — падение астероида!

«И правда — есть, — вспомнил Джантар. — Но при чём они тут…»

— Точно! — подтвердил Ратона. — Вот этот астероид и отождествляли с Западным континентом! Хотя тот, по расчётам, был не более 10 киамов! А падение такого, размером с континент — сверхкатастрофа! Но — есть по всему полушарию планеты: в нижележащих слоях — уже и довольно сложные растения, и как будто первичные сухопутные членистые, а потом — опять только самые примитивные формы: безъядерные, одноклеточные водоросли! Будто, едва выйдя на сушу, жизнь вновь покинула её на миллионы лет…

— И может быть, только там сухопутная жизнь не исчезла! — догадался Талир. — И… найдены не следы — живые представители биосферы, пережившей катастрофу!

Джантар ощутил мгновенное головокружение… Неужели возможно? И… снова в поиск? Уже в этом направлении? Тем более… как раз и было в записи! Отдельная эволюция, неопознанные виды…

— И — потомков которой, видимо, нет в остальной биосфере планеты… — ошеломлённо ответил Итагаро. — Она же развивалась отдельно, уже из иных предковых групп! Да, но представьте — встречу на одной планете двух разных биосфер, разных линий эволюции! У каждой — никакого иммунитета от паразитов из другой, устойчивости к её ядам…

— Нет, вряд ли, — Талир, похоже, готов был отказаться от своей догадки. — Где конкретно могла сохраниться эта другая линия эволюции? Если по периметру — то он как раз не изолирован от остальной биосферы!

— А в пустыне — тем более нереально, — согласился Минакри. — Разве что — где-то на полпути, в горной долине. Но там они посадок не делали…

— И тоже — что было бы так скрывать? — как бы подводя итог, ответил Итагаро. — Следы прежней биосферы, о которой в принципе известно? Была бы научная сенсация — но не такая страшная тайна! Хотя верно: токсины, инфекции — особо опасные из-за отсутствия иммунитета… Но тем более — предупредить всех! Ведь научные станции и поселения отшельников по периметру всё-таки есть!..

— И мы опять не нашли объяснения… — согласился Джантар. — Что там от нас скрывают…

— И не отпускают мысли о записи, — призналась уже Фиар. — И о настоящей тайне, которую мы не узнали. И — не узнал тот, кто толкнул нас на всё это…

— Или ему не понравилось то, что узнал, — добавил Лартаяу. — Вернее, что из этого следует. Или нельзя использовать, как он хотел…

— А как, думаешь, он хотел? — переспросила Фиар. — Или… Подождите — откуда мы знаем, что он хотел того же, что мы?

«А… может быть — и не того? — вздрогнул Джантар. — Не думали…»

И эта мысль — уже словно встряхнула всех обратной волной, напомнив о сypoвой реальности. Стало не до чисто научных проблем…

— И правда — откуда… — не сразу ответил Лартаяу. — Мы же не знаем его подлинных намерений. И только предполагаем — в общем те же, что у нас… А если нет? И тут — совсем не то? Сравните: кто мы сами как личности — и как нас так использовали…

— Так наверно, и предполагалось: в дальнейшем — займёмся чем-то серьёзным, связанным с тайной, которую узнаем… — неуверенно предположил Итагаро. — Или… это только мы думаем: тут — вопросы развития цивилизации, её возможного будущего? А для кого-то — лишь мелкая политическая игра, не более?

— Как… со мной, в истории со вторым подвалом — против моих родителей? — переспросил Донот. — Ну, знаете…

— И опять же — эти тайные общества, подполья… — начал Лартаяу. — Вначале их создают как будто люди, способные вершить великие дела, не забывая и проблем отдельного человека. А потом — вырождение во что-то военизированное: верность тайне, руководству, которое тайной владеет… И тоже — человек боится что-то решать сам, оглядывается на руководство, и тоже — один что-то знает и понимает, а другой решает, командует…

— Не дозволена никакая гибкость ума даже в чисто идейных вопросах, — добавил Талир. — На первом месте — верность и твёрдость… Хотя — верность чему? Каким-то изначальным целям — которые уже не соответствует реальной ситуации? Или «единственно правильной» морали, между которой и всякими новыми данными потом — неодолимый разрыв? А кто-то думает: там, в подполье, готовы решать новые вопросы! А они тоже сидят на всём старом, как и «обычная» власть…

— Вот и ищи чего-то по этим кружкам! — вырвалось у Джантара. — Наспех прячь литературу куда попало, прыгай в окно от ночного стука в дверь! И… думаете, мы как раз нарвались на такое подполье? Нами воспользовались в своих целях — не те, кого мы сочли бы мудрыми и способными прокладывать для человечества курс в будущее?

— А — кто-то, чьи цели куда мельче, но за эту мелочь он способен на всё… — подтвердил Лартаяу. — Но и сам в любой момент готов всё бросить. Ни для чего важного и серьёзного мы ему не нужны. Это мы должны были верить, будто то, что сделаем — имеет такое значение. А так — и в этих подпольях ещё попробуй найди, кто готов что-то решать и брать на себя ответственность. Тоже — всё больше готовы терпеть лишения, страдать, жертвовать… и приносить в жертву других! — уже не смог сдержаться Лартаяу. — Соблюсти традиционную мораль, остаться чистым в глазах «своих», а не удалось — бросить кого-то, пусть пропадает сам!..

— Если только не слабость и отчаяние говорит в нас сейчас, — встревоженно ответила Фиар. — Тем более — кто и откуда может знать, к каким выводам мы тут приходим?

— А если знал бы, например, посредством телепатии — что стоит прямо сейчас так же дать знак, что-то ответить? — переспросил Герм.

— Но почему-то больше ни знаков, ни видений! — ответил Джантар. — Да, что-то не то…

— А если и знает? — возразил Лартаяу. — Но хочет быть чист с позиций прошлого? Как официальные идеологи — подняли истерику, и им достаточно! Никакого дела до тех, кто не хочет пропадать с ними…

— Нет, а что практически — если и так? — не выдержал Ратона. — Вернуться и покаяться перед теми же властями: нас, мол, подвело подполье? И этим попытаться заново устроить свои судьбы — но что дальше?

— Когда и во властях ещё страшнее искать кого-то, чем в подполье, — согласился Лартаяу. — Тоже каждый кого-то боится — а весь мир пусть пропадает… Я однажды рискнул послать в газету письмо об охране природы — так вызвали в полицию и требовали сознаться, кто подал мысль написать такое! Даже пришлось опознавать по сборным портретам взрослого, который якобы распространяет подобного рода подрывные идеи! И «опознал» кого-то — без уверенности, чтобы не оговаривать невинных людей — иначе бы не отстали!.. А что там плохого, и до чего не мог додуматься сам — думаете, хоть объяснили? Это теперь понимаю: открыто выступить за чхаино-тмефанхские безотходные технологи нельзя, а надо — именно побольше рабочих мест для «простых людей» на самом примитивном уровне! Пусть — отходы, нехватка ресурсов, зато у всех пока есть заработок! И не это страшно — а если кто-то в 12 лет ставит такие вопросы! А тогда сразу думал: случайность, неадекватная реакция отдельных дураков…

— Я и не знал… — удивлённо признался Джантар.

— Мало ли у нас всех такого, что и рассказывать не хочется? — ответил Лартаяу. — А тут вырвалось: к тому, настолько власть и подполье могут стоить друг друга… Если мало вам ещё — монастыря, семейного приюта, проверки на беременность…

— Опять приходим к тому же, — сказала Фиар. — На почве некоторых культур — порочна не только власть, но и подполье.

— И какими-то их спасителями могут быть лишь те, кто с их же точки зрения мыслят безнравственно и преступно, — согласился Ратона. — Решительные высокообразованные сокрушители морали, устоев… Хотя на самом деле — не плохие, не жестокие, просто не снисходительные к несовершенствам…