Путь одиночки - Ольга Соврикова

убеждать в том, что живой нечитаемый – это очень осторожный, невидимый и незаметный человек. Я очень вовремя ее нашел. Она начала бояться, что уже никогда больше не увидит солнца, ночного звездного неба, уйдет к богам из этой клетки. Целых десять лет никто не спускался в низ. Про нее забыли? Но еда как обычно, один раз в день, появляется в маленьком шкафчике.

А ведь действительно. Десять лет назад во время прорыва нежити в катакомбах с нижних уровней на верхние, погибли четыре магистра и двое их помощников. Получается… Что получается? Действительно забыли? Остальные не знали о ней? Выходит мстить-то и некому! Так… Прикрываю лицо иллюзией. Очнувшись она увидит лишь размытое пятно. Чем закончится наше общение, не знает никто, а потому… Безопасность – это жизнь, причем как моя, так и её. Ну, раз с разумом все в порядке, то смерти придется подождать.

Такое чудо, как фиалковые глазки я не встречал, да и форму я изменил. Волосы и ресницы белые, пока еще седые, но зато густые. Аура теперь вот только как у молоденькой девочки, а тело еще как у старухи и зубки еще не выросли. А так… Все в порядке и внутри, и снаружи. Можно будить. Ой! А прикрыть хоть чем-нибудь… Забыл. Пока разберется. Пока поверит… Нет уж. Пока не поверит путь полежит спокойненько. Попытка номер два. Бужу.

– Рамилана! Ты очнулась, я знаю. Открывай глаза. Давай знакомиться. Меня зовут Дариэн. Я тут случайно мимо проходил и тебя нашел. Глазки тебе восстановил. Здоровье подправил. Дней через десять совсем полегчает. Ну! Молодец. Не делай такие глаза, это не у тебя со зрением непорядок, это я свое лицо прикрыл. Я же не знаю, куда ты пойдешь и где жить будешь. Кому доверять. Что рассказывать.

– Пойду? – наконец-то прошептала она.

– Конечно, пойдешь. Видишь ли, Рами! Я, как и ты, нечитаемый. О том, что я здесь, никто не знает, надеюсь и не узнают, а потому делать нам с тобой здесь нечего.

– Ты меня отпустишь? И наверх выведешь?

– Отпущу. Выведу. Вот только там наверху тебе очень не просто будет. У меня есть свой дом, семья. Я уверен они примут тебя. И потому я могу предложить тебе кров и безопасность, но неволить не стану. Захочешь – уйдешь.

– Даже если сейчас захочу?

– Даже сейчас. Вот я убираю удерживающее тебя заклинание, и ты наверняка чувствуешь, что у тебя ничего не болит. Кушать только наверняка хочется. Давай я тебе помогу слезть с этого стола и провожу в комнаты персонала. Там можно помыться. Найти, во что одеться, а уж чем тебя накормить я точно найду. Какая же ты маленькая, даже до плеча мне не достаешь.

– А можно мне сначала поесть?

– Можно. Не подумал. Садись вот сюда.

Да… Одежда и купание, волнуют Рами меньше всего. Ну, раз у меня есть еще время, займусь нравоучениями.

– Рами. Слушай меня внимательно. Судя по всему вместе со мной ты идти не хочешь, но наверняка не против учиться магии. Поэтому, сразу, как только ты искупаешься и прежде чем уйдешь, мы поднимемся наверх в библиотеку Академии. Выберем тебе книги для начинающих магов. Дальше будет все, так как ты хочешь. Хочешь остаться одна? Останешься. Только послушайся моего совета. Найди себе очень уединенное место. Я дам тебе сумку – артефакт. Она вмещает в себя очень много, не меняя веса, туда и книги все поместятся. Дам денег. Золотом старайся перед людьми не светить, расплачивайся медными монетками и, в крайнем случае, серебром. Золотом заплатишь за дом, если соберешься его покупать. И еще… если появится возможность, научись владеть стилетами и ножами. Ни ходи без оружия.

* * *

Вот и все. В рассветных сумерках, по проселочной дороге, маленькая седая старушка в лохмотьях с чужого плеча, с серой тощей сумкой на плече, уходила от меня, не оглядываясь все дальше и дальше. Я дал ей все, что смог: жизнь, здоровье, книги, состояние и молодость. Да, дней через десять – двадцать, белокурая девушка лет восемнадцати, с огромным фиалковыми глазами войдет в этот мир. Надеюсь в этот раз он будет к ней более благосклонен.

Одежду, взятую нами в комнатах магов, пришлось превратить в лохмотья, чтобы не привлекать внимание, но они были чистыми и вполне еще крепкими. В библиотеку для адептов мы попали легко и просто. Выбор книг не стоил большого труда, как и портал открытый мною на окраину приграничного городка прямо из библиотеки. За все то время, что мы провели вместе, она не произнесла больше ни слова. Просто кивала головой в ответ на мои вопросы и все. Да… Нет… По-моему она до самого последнего мгновения не верила в то, что я ее отпущу, а я до самого последнего мгновения не верил в то, что это сделаю.

Больше всего на свете мне хотелось остановить ее. Доказать, что рядом со мной ей будет хорошо, безопасно. Я научу, позабочусь, обеспечу. Но я понимал… Сейчас она не поверит, не доверится. И вроде бы все правильно сделал, но почему же тогда все мои чувства кричат мне о том, что теряю что-то очень важное?!

На дороге остались только следы от ее босых ног. Пора возвращаться. Сегодня Академия будет встречать нового главу, а я буду прощаться с Академией. Меня ждут интересные исследования, меня ждет моя семья. Что еще нужно для счастья? А ничего. «Разорву» договор найма меня как преподавателя, получу обещанные королем бумаги, навещу столичный особняк. Загружу работой Лиеннали. Оставлю указания семейству Илина и на остров. Туда, где меня с нетерпением ждут. Туда, где меня любят.

Эпилог

Нечитаемые. Вопреки утверждениям магов, их было вовсе и не мало. Только вот до совершеннолетия доживали не все. Сильные. Амбициозные. Они были никому не нужны. Им завидовали. Их уничтожали. Народу столетиями вбивали в голову мысль о том, что именно нечитаемых нужно боятся больше всего. Именно они стоят за суровыми зимами, за всесмывающими проливными дождями, за неурожаем на полях, за разгулом нежити и сменой королевских династий. Все это их пакости. Ну, а что?!! Разве «могут» хорошие, дипломированные маги нанести вред людям?! Вот и выявляли нечитаемых маги, продавали родственники, избавлялись родители.

Судя по бумагам, собранным в Академии и внимательно изученных мною, они были обычными людьми, а значит были разными, как и все остальные маги. Есть только во всех записях одно большое замечание. До возраста, когда можно было бы творить