Ангел-мечтатель (СИ) - Буря Ирина

Искомый потомок оказался с другой стороны существа.

Потом он оказался намного тяжелее мелкой козы.

Потом у него оказался намного громче, чем у той, голос.

Потом оказалось, что если крупное существо и неповоротливее крупной козы, то уж никак не медлительнее. Оно помчалось за Первым с утробным ревом, яростным сопением и грохотом копыт — снося все на своем пути.

Взлетел повыше Первый не мог — детеныш существа разве что к земле его своим весом не прижимал.

Бросить его у Первого рука не поднималась — затопчет же несущийся на всех парах предок.

Сворачивать в сторону или, тем более, возвращаться … Не хотелось ошибиться, вдобавок к медлительности, в неповоротливости существа.

Только и оставалось, что мчаться вперед изо всех сил, с трудом отвоевывая у очередного посланца мира считанные метры.

Этих метров ему, впрочем, хватило. На самом краю их нового пристанища он опустил свою ношу на землю и ринулся к Лилит.

— Беги! — заорал он на ходу, размахивая руками, чтобы она скорее поняла. — Хватай Малыша и беги!

Лилит подхватила Малыша с земли — Первый круто развернулся, чтобы задержать разъяренное чудовище, голова которого уже показалась среди деревьев …

За изогнутые рога держаться, конечно, удобнее, некстати посетила Первого еще одна мысль, но с них же не соскочишь, если тебя на них подденут …

Существо резко затормозило возле своего детеныша и принялось обнюхивать его, тяжело поводя боками.

Лохматые, возбужденные никогда прежде не виданной суматохой, бросились на него с отчаянным лаем.

— Назад! — рявкнул Первый то ли им, то ли очередной мысли: Интересно, кто их с этих рогов снимать будет?

Существо угрожающе наклонило к ним голову, затем почему-то развернулось к ним задом и выбросило в их сторону сначала одну, а затем и другую заднюю ногу. Лохматые отскочили и уселись на землю, переводя озадаченные взгляды с пришельца на Первого.

На того же медленно снисходило понимание. Которое переросло в уверенность, когда еще считанные мгновенья назад взбешенное существо снова развернулось, осмотрелось по сторонам и принялось старательно поглощать траву у своих ног.

Свежую траву.

И даже ухом не повело, когда к его детенышу подошла Лилит и принялась выглаживать его и щебетать над ним какую-то несуразную чушь.

Лилит с Малышом на руках.

Которая — и минуты не прошло! — подняла на Первого сияющие глаза и открыла рот, чтобы спросить …

— Я знаю! — остановил ее Первый решительным жестом и … нет, не поспешно ретировался, чтобы не видеть очередное насмешливое торжество своего мира, а удалился уверенной походкой неизменного хозяина своего слова.

И не важно, что он дал себе это слово — сегодня же снабдить их живность кормом! — только когда скрылся с глаз Лилит и смог наконец взвиться во всех смыслах этого слова.

Разумеется, он сдержал это слово в тот же день.

Но не сразу.

Из-за свалившейся на него самой крупной в тот день удачи.

Очередного посланника мира он заметил в имитации макета мгновенно. И немудрено — новую провокацию мир готовил в явной спешке: пригнав из белоснежной пустыни следующего пожирателя стратегических запасов травы, он успел вернуть ему прежний окрас лишь частично. Вот-вот, не лишил себя удовольствия указать ему на это Первый, небрежность в реализации приводит к провалу самых лучших планов. Теперь это то ли белое в черные пятна, то ли черное в белые недоразумение просто не могло остаться незамеченным в любой окружающей среде.

При ближайшем рассмотрении, на которое Первый решился, лишь убедившись в отсутствии каких бы то ни было костистых отростков на голове существа, недоразумение оказалось полным — необычная пятнистость привлекала внимание только для того, чтобы отвлечь его от более существенных отличий.

Самым главным из которых было то, что ничего подобного этому существу Первый на своей планете еще не видел.

Более того, подобного существа не было в самом проекте его планеты.

Оно было крупным, но не тяжеловесным, как последнее невольное приобретение Первого. Массивное тело его было поджарым, с хорошо развитой мускулатурой, и оставляло впечатление не так питательности, как жилистости.

Располагалось это тело на четырех длинных и тонких ногах, в которых, впрочем, не было ни намека на неуверенность и шаткость конечностей детенышей других существ — напротив, они находились в постоянном движении, то и дело переступая с места на место и даже постукивая иногда по земле, словно им не терпелось тронуться в какой-то путь.

Никаких костистых украшений у существа на голове действительно не было, зато там обнаружились почти человеческие волосы — длинные, прямые и жесткие даже с виду — гребнем спускающиеся на шею существа и с другой стороны ниспадающие прядью ему на глаза.

Такой же пучок еще более длинных волос оказался у существа сзади — там, где у других пушистый или не очень хвост располагался. Первый разглядел его только потому, что существо то и дело обмахивало им себя по бокам, и в памяти у него тут же всплыл один из их первых зверьков — не лохматые, а мохнатый — который также хлестал хвостом, когда был чем-то недоволен.

Это же загадочное существо не выказало при виде Первого никакой агрессии. Как, впрочем, и страха. При его приближении оно вскинуло голову, чуть склонило ее в одну сторону и уставилось на него …

У Первого перехватило дыхание — на него смотрел огромный, темный, практически такой же, как у Лилит, глаз.

И полный такого любопытства взгляд он тоже до сих пор наблюдал только у нее.

И только у нее до сих пор так стремительно менялось выражение в этом взгляде.

Когда Первый попытался обойти его, чтобы рассмотреть получше, оно принялось переступать с ноги на ногу, словно пританцовывая, оставаясь к нему лицом к лицу и глядя на него сверху вниз уже с насмешкой.

Когда он нагнулся, вытянув шею, в оказавшихся бесплодными поисках источника молока под туловищем существа, оно вскинуло голову, растрепав копну волос на ней, вздернуло верхнюю губу, обнажив огромные зубы — хоть не острые, перевел дух Первый — и издало короткий звук, напоминающий гортанный раскатистый хохоток.

Одним словом, в человеческую пищевую цепочку эта загадка определенно не вписывалась, и от нее уж точно не стоило ожидать ни молока, ни покровов.

Первому случалось — просто из прихоти, ради красоты — добавлять в проект абсолютно бесполезные элементы. Взять хотя бы те крохотные светящиеся существа, которые он разбросал и в воздухе, и в воде. Это существо тоже, в первую очередь, оставляло впечатление изящества, полной гармонии и бьющей через край жизненной силы.

Как Лилит.

Но не мог же он забыть о его создании!

Хотя … Бьющая через край жизненная сила требует выхода. Дать ей выход проще всего в движении — то-то Лилит вечно на месте не сидится! А на этих непоседливых ногах бегать существо должно быстро. И даже в неподвижности назвать его неповоротливым язык бы не повернулся …

Может, он создал его как средство перемещения первородных?

Да нет же! Первородным полагалось осваивать один участок суши за другим, постепенно расширяя свой ареал на соседние, а всерьез перемещаться они должны были исключительно по водным просторам — на специально построенных приспособлениях, а не на спине такой же сухопутной живности.

А перетаскивать хозяйство с освоенного участка суши на соседний? У Первого заныла спина при воспоминании об эвакуации их запасов и живности на новое место обитания. А если еще раз придется? Хотя бы на то специальное приспособление для преодоления водных просторов … А хозяйство все разрастается …

Одним словом, версия об использовании загадочного существа для транспортировки тяжестей определенно стоила проверки.

Для начала Первый решил ограничиться своей тяжестью — если существо окажется неуправляемым, он просто взлетит, а не рухнет прямо под его непоседливые ноги. Оставалось только выяснить, как на него запрыгнуть.

Сбоку не удалось, сзади тем более — существо завертелось на месте и перед Первым всякий раз оказывалась его голова с раздувающимися ноздрями.