Рота, подъем! - Александр Ханин

– Мне это надо? У меня машины грязные. Движки…

– Ну, раз закончили, значит завтра и займешься своими движками. Я

Кондратьеву передам твою просьбу.

– Да, ну Вас, товарищ капитан, – махнул рукой Боров и пошел по расположению, распихивая широким корпусом зазевавшихся солдат.

Я подошел к нему. Боров пыхтел, стаскивая пропотевшую форму.

– Боров. А почему ты механик?

Сержант удивленно уставился на меня, пытаясь вспомнить, откуда мы знакомы.

– Ты же в учебке во второй роте служил, верно?

– Верно.

– Рота же командирская. Почему ты не командир, а механик?

– А оно мне надо, жопу рвать? Я лучший механик третьей роты…

– А есть еще русские механики?

– Нет…

– Ну, так еще не хватает, чтобы ты – русский парень – был худшим механиком…

– Мозги не компостируй… Здесь тебе не учебка. Пулемет в руки и вперед… Пойду я в душ помыться.

– А тут и душ есть?

– Да, на первом этаже. Если закрыт, то ключ у дежурного в первой роте.

Это было последней каплей среди всего, что меня поразило с утра.

Я так и не нашелся, что сказать. Боров ушел, а в роту вошли два молодых офицера. Оба были худые и высокие. На ногах у лейтенантов скрипели хромовые сапоги, но один из них явно не получал удовольствие от своего появления в казарме. Они прошли мимо меня в канцелярию командира роты, что-то тихо говоря друг другу и посмеиваясь. Я продолжал стоять посреди расположения, не зная, чем себя занять. Ротный вошел в роту как раз в тот момент, когда лейтенанты вышли из канцелярии.

– Лейтенант Гераничев. Это твой замкомвзвода, сержант Ханин.

Гераничев пожал плечами.

– Ладно.

И, пройдясь вдоль коек, вышел из казармы.

– Товарищ капитан, – подошел я к ротному.- А кто был второй лейтенант?

– Мальков. Командир третьего взвода. Ты пока располагайся. Все замкомвзвода спят на крайних к проходу койках. Вон твоя койка и тумбочка. Вещи сдашь в каптерку. Вопросы есть?

– Есть. У меня набор значков. Мне сказали, что в линейных частях крадут. У Вас в канцелярии есть сейф. Можно мне туда значки положить?

– А какие значки? – внимательно посмотрел на меня капитан.

– Гвардия, отличник, классность и спортивные.

– И на все есть разрешения?

– На все.

– Ну, давай, – протянул ротный руку, чуть подумав, и я вложил в нее белую коробочку.

– Спасибо.

Ротный скрылся за дверями канцелярии, а я пошел в каптерку.

Каптерщиком во второй роте был армянин Санданян, а исполняющим обязанности старшины – сержант Стефанов.

– Тебе чего? – спросил меня Стефанов, когда я вошел. Его черные смоляные брови поднялись вверх. Он сидел в одних штанах и майке и выглядел не хуже орангутанга в зоопарке – его тело было покрыто густой темной шерстью. И руки, и плечи, и видные из-под майки части тела показывали на его принадлежность к тому животному типу самцов, которых очень любят женщины.

– Ты старшина?

– Ну?

– Я тебе барахло сдать должен.

– Тут брось.

– Тараман, – стоя на лестнице, спросил Санданян, – что с его тряпками делать?

– Тараман? – удивился я – Это откуда такое имя?

– Обычное имя. Греческое. Я грек, – объяснил Стефанов.

– Так что его с барахлом делать?

– Оставь. Потом посмотрим, – спокойно сказал Тараман, и я понял, что, взятая в Коврове, словно сшитая по мне парадная форма, явно пропадет в ближайшее время.

Форма провисела еще несколько дней и потом действительно пропала.

Солдаты в роте поговаривали, что Тараман приторговывает ротным тряпьем, продавая его стройбатовцам, но меня это не сильно волновало. Я понимал, что, несмотря на пройденное в армии, мне предстоит еще несколько месяцев, за которые новая форма может, как внезапно появиться, так же внезапно и пропасть. Тем более, что все дембеля демонстрировали не армейскую форму, а одежду, приобретенную в полковом магазине. Именно этими покупками они и собирались воспользоваться, чтобы продемонстрировать дома, чем сегодня способна проводить армия домой своих сыновей.

Во взводе у меня была всего дюжина солдат, четверо из которых уже являлись почти гражданскими и выполняли мелкие задания ротного и комбата, из-за чего со мной почти не соприкасались. Из остальных солдат четверо отслужили, как и я полтора года, а оставшаяся четверка была следующего призыва и являлась полноправными

"черепами". По национальному составу взвод был большей частью азиатский. В подразделении, больше напоминавшем по количественному составу отделение, чем взвод, был только один русский солдат, который постоянно пропадал в штабе курсов "Выстрел" виду того, что умел профессионально писать красивым почерком.

Солдат в роте было всего тридцать четыре души, включая четырех сержантов. По одному на взвод. Четвертый, пулеметный взвод не имел даже командира взвода, и солдаты подчинялись всем офицерам роты без разбора.

Аналогичная ситуация существовала и в третьей роте, располагавшейся с нами, как говорится, перед одним телевизором.

Сначала мне показалось помещение маленьким, и только на следующий день я сообразил, что расположение разделено не на две, а на четыре части. Перпендикулярно зданию стояла стена, за которой обитали роты связистов и артиллеристов. Наша половина делилась также на место сна для нашей и соседней роты. На разделяющей стенке висел общий для мотострелковых рот телевизор, с которого и начиналось утро в казарме.

– Рота, подъем! – Тараман уже стоял в штанах и тапочках посреди расположения. – Рота, подъем. Сегодня заступаем в наряд. А пока встаем, наводим порядок и на завтрак.

Солдаты не спеша поднимались, направлялись в туалет и к умывальникам. Понятие "зарядка" в казарме отсутствовало, как таковое, что создавало ощущение спокойной, тихой жизни. Умывшись, одевшись и застелив собственные койки (никаких признаков дедовщины в казарме проявлено не было), и, не то, чтобы построившись, но собравшись в единую толпу, мы направились в солдатскую столовую.

Столовая на меня произвела впечатление еще на ужине. Ровные, на удивление чистые столы. Куда более приличные порции, чем в учебке, и идеально убранное одноэтажное помещение. Перед выходом из столовой стоял грузовичок. Небольшое деревце на газоне было выкорчевано с корнем, и следы на кузове грузовика явно говорили, что кто-то не вписался. Около водительской двери стояли два солдата, и один громко ругался:

– Ты чурка, ты дебил! Как ты водишь? Кто тебе права дал? Ты их купил? За три барана купил?

– Зачем обижаешь? Не купил – подарили.

– Кто подарил?

– Папа подарил. На день рождение подарил.

– Идиот. Тьфу, – сплюнул сержант. – Я же тебя спрашивал – водить умеешь?..