Падение Империи (СИ) - Рассел Ник

— Пусть так. В жизни можно помолиться и один раз. Так же как и уверовать — говорить Пауль, достав из кармана кедровую шишку.

- Калотрок — шепчет Айдан. Мысли его горят. «Можно ли менять судьбу? Я не хочу быть мучеником. Я хочу быть с той, кого люблю. Я хочу быть тем, кто я есть на самом деле» он отвечает «Пути Судьбы предопределены и лишь твой выбор, по какому следовать».

— Фанза — «Не знаю, слышите ли вы меня. Не знаю, отвечаете ли Вы» она отвечает «Мы слышим. Мы всегда отвечаем. Мы с тобою»

— Алкир — «Но что мне делать? Кто я такой? Анкит? СтоннКассел?» он отвечает «Ты тот, кто ты есть»

— Мергшарон — «Дайте знак, как жить и что делать дальше?»

«Жить по чести и свободе. Преумножать справедливость и мир. Громить врагов своих»

— Сатхакка — «Вы и сами знаете, что я не святой. Ведаете, какие вещи творил. Так почему не караете?»

«Тьма в тебе есть. Так же как и свет. Следуй туда, где слышен зов»

— Олгулрмир — «Как стать тем, кем я должен, но не хочу быть?»

«Зрелость гнева и хаоса — есть мятеж. Жизнь в мятеже — жизнь в хаосе, а хаос то, чего бояться тьма и свет»

— Трайнзакен — «Сколько погибнут по моей вине? Сколькие умрут, пытаясь спасти меня?»

«Их выбор непоколебим, пока ты служишь для них опорой. Покуда они с тобою, ты непобедим»

— Ротмиг — «Молю, было ли это совпадением или же я и в правду предназначен для чего-то большего?»

«Ты тот, вокруг которого плетутся наши судьбы. Умрёшь ты, умрём и мы»

— Берангор — «Коли так, как же мне принять правду, если я не могу отпустить прошлое?»

«Нельзя его отпускать, пусть оно будет с тобою. Любая ошибка в прошлом — конфликт в будущем. Нет настоящего и будущего без прошлого»

— Яшир — «Почему она умирает в моих снах? Почему я жив, а она мертва?»

«Лишь один из тысячи вариантов — твои сны. Коли решишь, она будет с тобою. И не только она»

— Эдхут — «Я мог бы быть другим человеком с другою судьбой, но почему именно сейчас всё будет решаться?»

«Ибо время пришло дитя. Легенды и герои родятся вновь!»

— Уна — «Да будет так»

— Да будет так — он заканчивает молитву одновременно со словами Уны. Поднимаясь и оборачиваясь, он смотрит на Пауля, серые глаза которого вылетели из орбит. Он смотрит на него, как на мессию. Айдан тихо шмыгнул носом, понимая, что пора принять всё как факт.

«Если уж Наследником Нерана придётся стать, то стану!»

***

День идёт медленно. Айдан чувствует, что уже ничего не может делать. Он может только говорить и думать о своей жизни и своём будущем. Дело шло к полудню, когда он всё-таки решил поговорить с Гаретом. Он хотел знать правду. Хотел понять, хотел узнать ответы на де десятки вопросов, что мучают его каждую минуту. Леди Рейн сейчас находилась в лазарете. Айдан и Гарет остались одни. Капитан глянул на своего племянника, и жестом велел ему сесть.

СтоннКассел смотрел в окно, на то, как на зубцах башни гордо реяли знамёна империи и легиона под дуновением очередного холодного ветра. Необычайно холодные дни говорил о том, что вскоре лето уступит место осени. Первый день Месяца Старых Богов был и вправду холодный. Прямо как тогда, когда родился Айдан. Собравшись с силами, Гарет перешагнул через этот порог и начал рассказ

— Твоя мать, Ариана Мейнголд, хотела назвать тебя Джейстеном, в честь первого князя, что основал Джейстен. Потом передумала и дала тебе имя Эйдэн. Орин был категорично против. Он всем сердцем не хотел, чтобы ты становился мессией или же героем. Ариане тяжело давалась беременность. Я и Кира были с ней постоянно, но вот Орин, Орин, этот дурень и баран вечно пропадал в Уэйстеке, а Ариана каждый день ревела. Два сапога — пара — Гарет выдохнул, собираясь с мыслями, и продолжил

— Лекари назначили твоё рождение на первый день Месяца Старых Богов. Когда ты родился, Ариана потеряла сознание, лекари долго боролись за её жизнь. В тот день за тобой пришёл Падший. Он охотился за тобою, он говорил о том, что ты станешь воеводой Ненасытного… Когда мы сожгли эту тварь, мы только и успели запеленать тебя и вывезти из столицы. Орин говорил, что тебя необходимо спрятать, отдать тем, кто бы мог тебя спрятать. Он не придумал ничего лучше как отдать тебя Мартину и Ларе. Я говорил ему: «Давай вернёмся за ним!», «Расскажем ей обо всём!», «Он же твой сын!» — Гарет до боли вцепил свои ногти в ладони и нервно простонал, и продолжил чуть тише

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Но он не хотел слушать. Уже потом, через пару лет, он образумился и остался с Арианой, когда та понесла от него дочку, Адриану. Каждый раз он говорил мне: «Возьми его себе, как бастарда», «Он не должен знать», «Он умрёт, если правда всплывёт», «Мой сын и моя дока никогда не станут мессиями и мучениками!» — он замолчал и обернулся. Айдан внимательно слушал его, хоть он и был хмурым, как громовые тучи.

- Ты — СтоннКассел, Айдан. Твоё настоящее имя, Эйдэн СтоннКассел. — еле слышно и почти неразличимо заявил Гарет, сев за свой письменный стол.

— Я не оправдываю Орина. Он, как старший сын, знает слишком многое о нашей семье. Но за то, что он так и не вернулся, так и ни разу не проведал тебя, за это я его и терпеть не могу. — повисла гробовая тишина, оба они погрузились в свои мысли. Было видно как Айдану больно не только морально, но и физически, ведь раны до сих пор мучали его

— Я же ведь — начал Айдан, проглотив противный комок, вставший под ложечкой — Я не прошусь в вашу семью — на глазах его проступили слёзы и протёр лицо, чтобы не успокоиться

— Двадцать лет прошло. Двадцать. Ладно, ты и Орин. Но примет ли меня Кира? Ариана, для которой я буду напоминанием того, что ей так долго врали, что он и вправду потеряла сына, ведь её не был рядам, когда я делал первые шаги и произносил первые слова? Сможет ли Адриана назвать меня братом? Для тебя я племянник или же подчинённый легионер? — хлюпнув носом, он продолжил

— Никакой я не СтоннКассел, или… я не знаю Гарет. Вся жизнь — ложь, а я… я так, искра, что вертеться, но скоро сожжёт сама себя. Я не знаю, что мне дальше делать, кем быть и как жить. Не знаю! — он воскликнул это так громко, а после вскочил с места, словно он вот-вот ринуться в бой. Он остановился, словно время застыло

— Принять правду. Я-то приму её, уже принял! Но те, кто одной крови со мною, смогут ли они принять её, Гарет? — он повернулся к нему и взглянул прямо в зеленые глаза. Гарет уже давно принял всё как есть, и во взгляде его теплилась надежда, что Айдан и вправду сможет назвать себя СтоннКасселом.

— Готов ли ты причинить им боль, но рассказать правду? — требовательно спросил Айдан, положив руки на стол и чуть наклонившись

— Уж лучше горька правду, чем сладкая ложь. — ответил Гарет и тут же продолжил

— Почему тогда ты не вернулся за мною?! Почему не рассказал матери обо всём!? — закричал Айдан. Он весь покраснел, стиснул зубы и кулаки. Ему хотелось рвать и метать. Кричать, орать, вопить, убивать, лишь бы ему ответили

— Я дал клятву! — таким же криком ответил Гарет. Глаза его загорелись гневом и злостью, но она была направлена не на Айдана, а на Орина и на судьбу:

— Думаешь, я не орал на Орина, не пытался вразумить его? Но ты же в него пошёл! Не только в него, но и в Ариану! Упрямый баран в двойне, вот ты кто! Думаешь, я бы не хотел вернуться за тобою? Но я не мог забрать тебя от Лары, которая тряслась, когда думала, любой красный легионер может забрать тебя у неё! Потому что своих детей она не могла иметь! Думаешь, можешь орать на меня? Ори! Бить? Бей! Только ты легионер! И подчиняешься уставу! –

— Я Смерть вижу перед глазами! Каждый божий день! — вспылил Айдан, сорвавшись на рык: Боги отвечают мне при молитвах! Я видел, кем я бы мог быть! И каждый раз всё сводилось к тому, что всё должно было быть не так и вот я здесь и знаю, что именно так, как надо. — он склонил голову он проговорил

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Прощу простить меня, капитан —

— Может быть, всё обернётся так, что ты станешь единственным, кто сможет вновь сплотить «нашу» семью? Готов ли ты принять свою кровь, даже если все отвернуться от тебя? — лицо Айдана выражало сосредоточение решимости. Вмиг лицо его поменялось, и он нервно стиснул зубы, до боли сжимая кулаки. Через полминуты молчания он ответил