Властелин Огненных Земель - Дэйв Дункан

Ясным утром в конце лета 368 года минхеер Вандерцваард сошел на берег с лодки, на которой гребцы привезли его в город, и зашагал вдоль по улице Каури, сердцу района банкиров. Ловко огибая уличных торговцев, мальчишек-разносчиков, телеги и фургоны, повозки и кареты, он добрался наконец до своей конторы. Ее парадный вход украшался всего двумя особо не выделяющимися медными табличками. Первая из них гласила:

ГЕНЕРАЛЬНОЕ КОНСУЛЬСТВО БЕЛЬМАРКА

Вторая, поменьше:

ДОМ ВАНДЕРЦВААРДОВ

СТРАХОВАНИЕ МОРСКИХ ПЕРЕВОЗОК

Через эту ничем не примечательную дверь тек поток золота, сопоставимый с морским приливом. Наверное, не было такого корабля, плававшего под шивиальским флагом или имевшего какое-либо дело в шивиальских водах, чтобы он не прибегал к услугам Вандерцваарда — здесь или его филиалов в Фитаине, Исилонде и Жевильи. Дом Вандерцваардов специализировался на страховании от одной угрозы, той, с которой другие страховщики морских перевозок предпочитали не связываться вовсе — бельского пиратства. Методы минхеера Вандерцваарда нельзя было считать традиционными. Он никогда не интересовался мореходными качествами корабля или его грузом. Он просто торговал кусочками пергамента, которые, будучи показанными бельскому капитану, заставляли того вздохнуть, отсалютовать и уплыть восвояси. Бельская блокада шивиальского побережья сделалась такой плотной, что почти никакой груз не попадал в страну или из нее без охранной грамоты Дома Вандерцваардов. Те, кто пытался прорваться без нее, попадали в руки бельцам — их судно и груз конфисковывались, а экипаж оказывался на невольничьих рынках. Цена такой грамоты исчислялась бушелями золота.

Весело насвистывая, он шагал по улице, одетый по последней моде, включавшей тем летом пышное жабо размером с тележное колесо, широкополую шляпу, пышный, богато вышитый жилет и бриджи. Весь его сегодняшний наряд был выдержан белым с золотым орнаментом; длинные черные пряди завитых волос свисали на спину. Его левая рука в модной перчатке чуть скованно покоилась на рукояти шпаги, но правой он размахивал достаточно вольно, и перчатки на ней не было. Да, минхеер Вандерцваард был элегантным господином, но в первую очередь он был фехтовальщиком.

Подойдя к двери консульства, он взбежал по ступеням на крыльцо, повернул ручку и вступил в полутемную приемную, в которой пахло чернилами, свечами, лаком и кожей. В ней стояло две дюжины удобных стульев, несколько уставленных книгами полок и дубовый стол. Здесь Ганс, его усердный и изобретательный бухгалтер, проводил долгие дни за столом, записывая в большую приходную книгу умопомрачительные суммы и пропуская просителей в кабинет к минхееру. Кроме того, он присваивал изрядные деньги в пользу своих родителей и сестер, явно не догадываясь о том, что его работодатель прекрасно осведомлен о том, что творится, и не без любопытства наблюдает за этим. Все равно там, откуда он брал, оставалось неизмеримо больше.

Только когда тяжелая дверь затворилась за ним, минхеер Вандерцваард учуял что-то неладное, и к тому времени было уже поздно, ибо двое гостей уже стояли за его спиной с мечами наголо. Третий держал кинжал у горла Ганса. Клинки! Испустив про себя яростный вопль от того, что попался так легко, Вандерцваард выхватил свою шпагу и отпрыгнул в сторону, прислонясь спиной к книжным полкам.

Он всегда знал, что Орден не прощает и не забывает, и что убийство сэра Жанвира оставалось в его истории незавершенным делом. Рано или поздно этот счет должен был закрыться. Шансы справиться с одним Клинком были у него в последние годы невелики, а уж с тремя сразу — просто никаких.

— Как вы орудуете? — прорычал он. — Все разом или по одному?

— Прошу прощения, минхеер Оффет, — сказал тот, что стоял у двери. — Мы вас не напугали?

Смерть и пламень, это был Бычехлыст! Он раздобрел, и лицо его сделалось еще больше похоже на пудинг, чем прежде. Вторым был Виктор, все такой же светловолосый, бледный и костлявый, словно больной чахоткой. Оба наверняка уже рыцари Ордена, освобожденные от своих Уз — и, несомненно, имеющие возможность уладить кое-какие незавершенные дела. Вполне возможно, голодные и отчаянные. В бытность свою в Айронхолле он одолел бы любого из них, заложив свободную руку за спину, но теперь его левая рука находилась не за спиной. Он лишился ее одиннадцать лет назад, и хотя неустанные тренировки научили его драться, используя для баланса протез, он не мог и надеяться достичь былых айронхилльских стандартов.

Потом Овод посмотрел на третьего человека и тут же, не обращая внимания на Виктора с Бычехлыстом, убрал шпагу в ножны. Третьим человеком был Дюрандаль, равного которому не было, если верить легендам, еще с бытности его Стручком. Оводу только раз довелось видеть его фехтование, и тогда тот даже Волкоклыка заставил казаться увечной черепахой. Он был высок для Клинка, хотя и не так, как Радгар — темноволосый, костлявый, с орлиным профилем, тяжелыми бровями и поразительно ясными темными глазами.

Пламень! Овод не хотел оставлять свою жену вдовой, а детей сиротами. Дела шли так удачно… Он галантно поклонился.

— Сэр Дюрандаль! Я польщен. Я не знал, что человек с вашей репутацией опускается до приведения приговоров в исполнение.

— Мы явились вовсе не за этим, сэр Овод. — Голос у Дюрандаля оказался глубоким и мелодичным. — Мне жаль, если принятые нами меры предосторожности заставили вас подумать иначе. — Он убрал свой кинжал — богато украшенный и дорогой на вид джиндальянский кинжал для обороны от меча — из непосредственной близости к горлу Ганса и сунул его в ножны на правом бедре. Потом отступил от Ганса. — Не будете ли вы так добры объяснить своему писарю, что мы не причиним ему вреда. Его стоило бы отослать домой переодеться, но я предпочел бы подержать его здесь, пока мы не уладим все наши разногласия.

Овод надеялся, что его лицо не выражает ничего похожего на тот ужас, что видел он на лице Ганса.

— Они не причинят тебе вреда, — сказал он по-тергиански. — Я их знаю. — Тут он уловил то, что так огорчило Дюрандаля. — И будь так добр, не садись на мебель, ладно?

— Приношу свои извинения за несколько необычное появление, сэр Овод. — Переговоры Дюрандаль вел так же, как фехтовал, — изящно и убийственно неотразимо. — Чрезвычайные ситуации требуют чрезвычайных мер. — Он протянул ему руку. — Мы встречались прежде, но, признаюсь, я не помню твоего лица, брат.

Еще бы. Зато, должно быть, он обратил внимание на высокого рыжего парня, стоявшего рядом. Овод никогда не выделялся так, как Радгар.