Властелин Огненных Земель - Дэйв Дункан

— Прошу тебя! Ты не мог найти слов тактичнее?

Леофрик одобрительно усмехнулся.

— Это твое. — Это был стальной огрызок. Когда-то он был мечом, но половина клинка исчезла, расплавившись, а с эфеса исчезли жемчужины.

— Дедовский, — сказал Радгар. — Повесьте его в Сюнехофе, если хотите. Когда его отстроят, конечно. Да, я хотел бы, чтобы вы так и поступили. — Фюрлаф тоже, должно быть, погиб, став жертвой вчерашнего извержения.

Леофрик рассмеялся.

— Проследишь за этим сам. Думаю, это тоже твое. Это был бесформенный комок металла, но прежде чем наполовину оплавиться, он был короной Бельмарка.

— Где, черт возьми, вы ее нашли? — Уж не поэтому ли все они лыбились, как идиоты?

— На твоей голове, конечно. Ты надел ее, когда гнал дракона вон из города.

— Духи! Правда? Нет, правда? — Он ничего такого не помнил.

Эйлвин расхохотался.

— Одна корона, и больше ни нитки! Там, за дверью, выстроились в очередь семь сороков прекрасных дев, и всем не терпится познакомиться с тобой.

Первым, когда двери отворили, вошел фюрд Каттерстоу. Вожди начали скандировать «Рад-гар! Рад-гар!» в такт шагам, и сразу же этот ритм подхватила длинная вереница воинов, сотня за сотней. Когда первые ряды дошли до верода Леофрика, окружившего героя кольцом почетной охраны, они разделились на две колонны и окружили его новым кольцом. Народу в зале все прибывало. «Рад-гар! Рад-гар!»

Радгар встал на стул в центре зала и молча смотрел, как толпа заполняет весь Халигдом — множество лиц, обращенных на него, кричащих: «Рад-гар! Рад-гар!» Ощущение было странным — куда более странным, чем он мог ожидать. Его никогда еще не славили так. В горле стоял комок. Он не мог говорить. Почти все были без оружия, ибо дракон, должно быть, расплавил все мечи, сложенные на крыльце. За воинами следовали жены и дети, даже сеорлы.

Последними вошли эрлы со своими веродами — им тоже не терпелось увидеть, что задумали местные. Они держались у входа, подозрительно наблюдая за происходящим. Большой Эдгар из Хюнингсуге был здесь, и Эльфгит из Сюфместа, чье нападение на Сюфекк послужило причиной созыва витенагемута. По меньшей мере трое эрлов претендовали на трон. Все девятнадцать наверняка мечтали о славе. Кто теперь главный? Скорее всего Ордхейх из Хюрнстана: он старше всех.

Крики «Рад-гар» потонули в пении «Hlaford Fyrlandum»! Это заставило эрлов нахмуриться еще сильнее, ибо песней этой воздавали почести королям. Но Радгар помнил, когда слышал ее в последний раз: в ночь, когда погиб отец. Поэтому он стоял и плакал, пока остальные ликовали.

Наконец он поднял руки, призывая к тишине, и рев толпы сменился негромким рокотом, сливавшимся с клокотанием вулкана. Однако прежде чем он нашел слова, его опередил Эйлвин.

— Каттерстоу! — взревел он во всю мощь своих легких.

— Каттерстоу! — взревел фюрд в ответ, и зал снова охватило безумие. — Каттерстоу! Каттерстоу! Каттерстоу!

Эрл Радгар из Каттерстоу! Возможно ли такое? Море лиц, скандирование? Как жаль, что его матери нет здесь, чтобы видеть все это! И отца! И даже Овода. Сообразив, что опять заплачет, если они не прекратят, он поднял руки.

— Вы оказываете мне огромную честь! Вы хотите, чтобы я стал вашим эрлом?

Глупый вопрос — это заставило их начать все сначала. Леофрик стиснул его руку.

— Требуй заодно и трона, парень! Ты единственный из всех обладатель королевской крови. Трон твой.

Сеольмунд ухватил его за другую руку и дернул, требуя внимания.

— Нет, нет! Подожди, пока они не соберут законный муут! Тебе нельзя казаться слишком нетерпеливым.

Оба при этом умудрились найти на его руках самые болезненные места. Он стряхнул обоих.

— Что ты намерен им сказать? — спросил Леофрик. Он посмотрел вниз и встретился взглядом с одним глазом и одним изумрудом.

— Пока еще не решил, фейн.

Леофрик вымученно улыбнулся.

— Прости меня, Эйлединг. Настоящий Эйлединг!

— Постараюсь не подкачать. Фейны! Эальдры!

При этих его словах в зале воцарилась напряженная, полная ожидания тишина. Прежде чем он успел открыть ют снова, Эйлвин, этот благонамеренный болван, сунул ему на голову полурасплавленную корону.

— Halletaph hlafordne Fyrlandum! — взревел он. Снова воцарился кавардак: дикий восторг фюрда Каттерстоу, возмущенные крики веродов других эрлов. Корона была тяжелой и больно сдавливала голову, но Радгар не стал снимать ее. Он снова потребовал жестом тишины, и штормовой рев сменился негромким шумом прибоя.

Он видел, что эрлов поддержка фюрда убедила не слишком. Победа над фюрдраком не обязательно делала его достойным монархом.

— Прежде чем я даже подумаю о том, чтобы стать вашим королем… прежде чем я подумаю о том, чтобы привести присягу эрла, имеется еще одна клятва, которую я должен принести. Выслушайте ее, а потом решайте, хотите ли вы меня. Слушайте же! — Возможно, можно было бы найти слова и вернее, но сошли и эти. Он выкрикнул древнюю, самую страшную из всех клятв: — Да будет проклят Амброз Ранульфинг, король Шивиаля! За все зло, что он совершил, клянусь, что не буду знать покоя, пока кровь его не напитает землю, погребальный огонь не пожрет его плоть, а память об имени его не развеют ветры. И да сочтут меня нифингом, коли проявлю я страх или жалость к нему или крови его!

Шок! Тишина сделалась абсолютной. Даже дождь, похоже, устрашился и смолк. В реальной жизни кровная месть является либо грубейшим нарушением королевского этикета, либо просто романтической чушью в балладах скопов.

— Амброз приказал убить моего отца. Он нарушил условия договора, который сам же и подписал. Он извратил наши древние права своим бессовестным подкупом. Если вы возьмете меня своим королем, вы получите в придачу войну. Снова начнется убийство — грабеж, насилие, поджоги. Добычи и трофеев будет в достатке, но вам, эальдары, — крикнул он, указывая на эрлов, — придется завоевывать свое богатство честно, с оружием в руках. Вы слышали, в чем сознался Сюневульф. Среди вас есть предатели, трусы, принимавшие золото от чужестранцев.

Большой Эдгар обладал самыми сильными легкими во всем Халигдоме.

— Слава Властелину Огненных Земель!

— Уж не называешь ли ты меня трусом, Эйлединг?

— Носи юбку, коль она тебе идет, эальдор! Трусом или взяточником. Или докажи, что я ошибаюсь — ступай со мной, когда я выступлю против Шивиаля, ибо, клянусь, я покараю его так, как его не карали еще никогда, пока он не взмолится о пощаде, а Эйрания не содрогнется от ужаса. Мой меч будет проливать кровь до тех пор, пока я не получу голову Амброза, но никогда больше трусы не будут жиреть тайком на его проклятом золоте. Я не знаю еще имен предателей, но полагаю, что мой дядя держит где-нибудь записи. Итак, со мной ли вы, эрлы? И если нет, тогда да, я назову вас трусами! И предателями! И нифингами!