Госпожа попаданка (СИ) - Каминский Андрей Игоревич

— Возьми избранницу твою, о Роул Однорогий, — вскричал Кресцент, — пусть под сенью Рогатой Луны начнется брачная ночь.

В упоении барон скинул одежду, как и его сын. Под плащами из козьих шкур у Кресцента ничего не оказалось — его член, непропорционально громадный для такого маленького человека, наглядно доказывал его родство с ожившим чудовищем. Мерзко осклабившись, барон Роуле с презрением посмотрел на Лену.

— Не волнуйся, девка, — сказал он, — для тебя я тоже приготовил нечто особенное. Когда закончится главная часть, ты познаешь настоящего самца — и не одного! Как и твой друг — не часто козлам удается повеселиться со львом. Вы обе заплатите за смерть моих сыновей: ваша кровь насытит наших предков, а ваши тела — нашу похоть.

Он захохотал, глядя в глаза Лены, полные бессильной ненависти, и перевел взгляд на Люсинду, даже сейчас не переставшую ласкать себя нефритовым фаллосом. Огромная лапа протянулась к баронской дочке и вырвала амулет из ее рук, после чего восставший из мертвых монстр ухватил ее за талию и поднял в воздух перед собой.

— Даааааа!!! — заорала Люсинда, извиваясь в его лапищах, — возьми меня, о Руол. Насыть своим семенем мое чрево! Возродись во мне, о Однорогий Козел!

Ее вопли слились в нечленораздельный визг, когда огромный член вошел в текущее влагалище. В тот же миг однорогое чудовище издало жуткий рев, в котором слились гнев и разочарование. Ликование на лице Кресцента сменилось недоумением, а там и неподдельным испугом, когда его первопредок, сорвав Люсинду со своего члена, ухватил ее за ноги и с размаху приложил о черного идола. Голова баронской дочки лопнула словно спелый арбуз, забрызгав все вокруг кровью и мозгами. Чудовище издало новый рев, в котором Лена различила лишь одно слово.

— ЛЖЕЦ!!!

Увидев искаженную гневом морду Кресцент ухватился за меч, но монстр одним ударом сбил его на землю и, поддев барона на рога, вскинул его в воздух. Удар о черного идола переломал Кресценту все кости и он изломанной куклой упал под топтавшие его копыта.

— Я покажу вам, что такое настоящая ночь Рогатой Луны!!! — проревело чудовище, — Йа, Эгипан!!! Во имя отца моего, да будут все кричать, убивать и веселиться!

У всех тварей словно разом перегорел какой-то предохранитель — сатиры, фавны, минотавры, разномастные гибриды, — все они с воем и надрывным блеянием принялись убивать друг друга. Похоть уступила место кровавому безумию: сатиры и минотавры разрывали на куски вопивших от страха блудниц, обмазываясь их кровью и цепляя на шеи гирлянды из внутренностей. Стражи в масках пытались отбиваться, но и их растерзали косматые изуверы. Лишь единицам удалось добежать до края поляны, где их схватили извивавшиеся руки-лианы. Растительные отродья не делали разницы между людьми и прочими тварями удушая и разрывая на части всех без разбора.

— Огонь, да освободит вас, родичи!!! — проревел Роул. Выхватив из ближайшего костра пылающую ветвь, он швырнул ее в растение державшее Лену. Ветви и листья вспыхнули и цепкие лианы вдруг расплелись — словно исчезла сила, оживлявшее чудовище. Лена не стала гадать, почему так получилось: получив свободу, она метнулась подальше от пылавших растений. Однако, удирая от огня, она сразу очутилась посреди кровавой бойни, где сражались все против всех. Лена увидела Гарона — последний из сыновей Кресцента, с ожесточением сумасшедшего рубил рогатых чудовищ отцовским мечом. Он и сам выглядел не очень — грязный, залитый своей и чужой кровью. Какая-то тварь, умирая, выцарапала ему глаз, но оставшийся блестел безумным блеском. На него кинулось сразу трое сатиров, но Гарон одним ударом меча обезглавил двоих, а третьему подрубил колени, заставив биться в предсмертных судорогах. Дико озираясь, он увидел Лену и его единственный глаз вспыхнул нечеловеческой ненавистью.

— Проклятая сука!!! — прорычал он, — это все из-за тебя!!!

Он вновь вскинул меч, но опустить уже не успел — послышался громкий рев и за спиной Гарона, гремя обрывками цепей, взвилось серо-желтое тело. Пещерный лев обрушился на нового барона Роуле, с хрустом сворачивая ему шею.

— Вулрех! — закричала Лена, подхватывая брошенный на землю баронский меч. Она встретилась взглядом с пещерным львом и прочла в его глазах то же, что поняла уже и сама — выхода не было. Вокруг них царила кровавая вакханалия, а поляну окружал кольцом пожар, стремительно распространявшийся по саду.

— Что, черт их побери, там происходит?!

Сидя на крепостной стене, Кэт напряженно вглядывалась в ночной мрак. Даже на таком расстоянии она поняла, что что-то пошло не так — об этом говорило и яростное пламя в ночи и дикие звуки, доносившиеся оттуда, где полыхал пожар.

— Дело дрянь! — сказал стоявший рядом Ханген, — если так пойдет и дальше — выгорит весь сад. А с ним сгорят и твои друзья — и это будет меньшей из проблем.

— Да ну? — Кэт рывком обернулась к нему, — а что будет большей?

— То, что когда это все прогорит, — сказал Ханген, — из-под земли полезут те, кого до поры до времени удерживали корни. Все предки барона, в которых после смерти пробудилось наследие Эгипана, освободившись, не ограничатся пределами замка. Последнее, что нужно Вабарии — восставшие из мертвых Роуле, лезущие через Мерту.

Кэт вновь посмотрела пламя и пожала плечами.

— И что теперь? — сказала она.

Ханген подозвал одного из своих людей и что-то шепнул ему на ухо. Воин бросился вниз по лестнице и вскоре вернулся, с натугой волоча бадью с речной водой. Ханген зачерпнул полной ладонью и, что-то прошептав, разбрызгал воду по ветру. Эту манипуляцию, на которую его спутники смотрели с немалым почтением, а Кэт — с растущим недоумением, воин повторял, пока не вычерпал всю бадью. Вскоре Кэт ощутила, как ее пробирает влажный холод, когда рядом с ней сгустился неведомо откуда взявшийся туман. Холодные клубы неторопливо стекали со стены в сад, расползаясь по лабиринту из зарослей. Там где они касались горящих растений, огонь с шипением гас.

Ханген посмотрел на Кэт и скупо улыбнулся.

— Вот теперь — пора! — сказал он.

Лена и Вулрех уже готовились принять последний бой, когда поляну вдруг окутали клубы влажного тумана. В мгновение ока стало не видно на расстоянии вытянутой руки — лишь в белесом мареве мелькали смутные силуэты, с рычанием и блеяньем убивающие друг друга. В воцарившейся неразберихе всем сразу стало не до пленников и Лена поняла, что у них вдруг появился шанс.

— Быстро! — крикнула она прямо в львиное ухо, — уходим отсюда.

Воздух огласил громкий рев и из тумана выскочило очередное отродье — гнусная тварь высотой в два человеческих роста, с козлиными рогами и бородой, но с мордой, похожей на собачью. В косматой черной шерсти запутались опавшие листья и комья сырой земли, меж которых извивались слизни и дождевые черви. В когтистой лапе тварь держала ржавый топор и Лена вдруг вспомнила, что уже видела этого монстра. На фресках в казематах замка это чудовище таким же топором рубило людям конечности и головы, а также пожирало человеческое мясо. Однако видела Лена его и раньше — среди растительных «скульптур» заполнивших здешний сад.

Налитые кровью глаза остановились на беглецах и тварь, злобно взвыв, вскинула топор. Но опустить его не успела — из тумана послышалось злобное рычание и на спину чудовища вскочила огромная кошка, зубами и когтями вцепившаяся в шерстистый загривок. Тварь заревела, выронив топор и пытаясь скинуть нового врага — и тут Вулрех, собрав остатки сил, прыгнул сам, смыкая клыки на горле твари. Два хищника почти одновременно вцепились в шею чудовища, с хрустом перегрызая хрящи и позвонки. В следующий миг косматая голова покатилась по земле, сверкая красными глазами, а безголовое тело, покачнувшись, рухнуло на землю. Воздух наполнил трупный смрад — плоть чудовища стремительно разлагалась, обнажив пожелтевший костяк. В следующий миг и он рассыпался прахом, который поглотила черная почва.

— Быстрее!!! — крикнула Кэт, приняв человеческий облик, — надо уходить отсюда.