Сталь и пепел. На острие меча - Вадим Львов

Причины этого Димке неизвестны, но ему было очень обидно. Как и положено пятнадцатилетнему пацану, он был максималистом и патриотом до последней клеточки своего организма. А если идет война и враг, подлый и жестокий, ворвался в твой дом, то место настоящего мужчины на передовой. По крайней мере так Димку воспитывали отец и дед. В ближайших планах было поступление в военное училище, но до этого надо было еще дожить.

До соплей оскорбил Димку собственный дед, отставной майор уголовного розыска Федор Привалов. Во-первых, обозвал публично сопляком, а во-вторых, отвесил ему, опять же публично, подзатыльник за то, что Димка огрызнулся в ответ. Рука у деда была тяжелая, и Димон под смех мужиков полетел вперед, словно пендалинутый медведь, здорово приложившись при падении о торчащий корень. Едва сдерживая слезы, он бросился в лес, слыша за спиной издевательский голос деда:

— Сначала научись котелок мыть и оружие в порядке держать, а потом рот разевай.

Дед был, конечно, прав, но выдержать публичное унижение невозможно. Отбежав по тайге от лагеря километра два, он присел под огромной, разлапистой елью и попытался успокоиться. Быстро темнело, звуки, наполняющие тайгу, потихоньку стихали, но Димка не торопился возвращаться. Потеряться он не боялся, как-никак с шести лет вместе с дедом по тайге топтался. Мать и отец были только «за»: пусть лучше в тайге, чем со шпаной на лестницах площадки засирает шелухой от семечек и бычками. Интересно, где они сейчас?

Отец, Безверхий-старший, служил, как и дед, в полиции. Только не в поселковом отделе, а в самом Хабаровске. Уже подполковник УБОП. К деду Димку отправили еще в июне с началом каникул, чтобы не болтался под ногами. С началом войны дозвониться до родителей он уже не мог.

Китайцы накрыли Хор в первый же час войны валом огня из ствольной и реактивной артиллерии. Это было запредельно страшно… Но и запредельно красиво… Огненные шары, пунктиры и стрелы перемешались в ночном небе, создавая непередаваемую картину. Картину смерти и разрушения.

Самым ценным в Хоре помимо новенького деревообрабатывающего комбината, построенного вездесущей корпорацией «Селена», было три моста, два автомобильных и один железнодорожный. Удивительно даже, но китайцы их не разрушили, несмотря на ураганный обстрел. Именно по этим мостам на запад перебрасывал свои силы пятый гвардейский корпус после того, как отбил китайское наступление на хасанском и бикинском направлениях.

Население покинуло Хор еще за сутки до начала войны. В город вошел моторизованный батальон спасательной службы и доходчиво объяснил местным жителям их дальнейшую судьбу в случае китайских обстрелов. Женщины, дети и старики под присмотром спасателей убыли в сторону Комсомольска-на-Амуре, где находился центральный эвакуационный лагерь по Дальнему Востоку.

За Димку поручился дед, все-таки не последний человек в местных краях, бывший начальник УГРО и нынешний милицейский пристав. Говорил, что без родных малец мигом пропадет. И даже написал задерганной толстой чиновнице из поселковой администрации расписку, где брал ответственность за внука в случае чрезвычайных обстоятельств. Чиновница, получив бумагу, вздохнула с облегчением.

— С вами, Федор Кузьмич, внук не пропадет, — сказала она, пряча расписку в потрепанную папку.

С дедом действительно невозможно было пропасть. Выросший в семье старообрядцев, все детство и юность провел в тайге, работая с пятнадцати лет в промысловой артели. После армии окончил Омскую школу милиции и вернулся служить в родные края, но не забросил охоту и рыбалку. Как и прежде, охотился на зверей. На службе выслеживал преступников, которых ненавидел всем нутром — сказывалось воспитание. Не было в районе честнее и принципиальнее милиционера, чем Димин дед. Медленно, но верно делал карьеру, оставаясь честным даже в дикие постсоветские годы. Пиком карьеры стала должность начальника ОУР ОВД и погоны майора через двадцать лет беспорочной службы. За колючий и непримиримый характер получил дед прозвище от коллег — Ерш, которое оправдывал в полной мере.

Едва выйдя на пенсию, образовал из местных непьющих мужиков охотничью и собирательную артель, занялся частным промыслом, в котором и преуспел. Когда власть в Москве поменялась и было разрешено выбирать на местах милицейских приставов, следящих за общественным порядком, деду конкурентов в поселке Хор и окрестностях не было. Вот уже шесть лет Ерш бессменно руководил ОМОБ[113]. На него пытались наехать, пытались купить, но все это заканчивалось одним и тем же — недоброжелатели ретировались, частенько их приходилось выносить. Рука, как и характер, у деда оставались тяжелыми, удары в челюсть — неотразимыми.

Димка это знал, знал, как все окружающие уважают деда, и тайно гордился им. Выросший в миллионном Хабаровске, среди современных «хищных вещей века» в благополучной семье, он инстинктивно тянулся к суровому, неразговорчивому и жесткому деду, видя внутри него тот стержень, который отличает настоящего мужчину, добытчика от мужеподобного «облака в штанах». Дед рано овдовел (бабушку Димка не помнил, умерла до его рождения), но вокруг него всегда крутились женщины, причем гораздо моложе его, с восхищенным блеском в глазах. Даже отец, подполковник краевого УБОП, никогда не смел ему перечить, если они с ним встречались на семейных праздниках. А главное, Димке нравилось в деде, что он никогда не утирал ему сопли, никогда не сюсюкал и потакал настоящим мужским интересам. Хочешь стрелять — пожалуйста, только научись карабин разбирать и чистить. Хочешь по тайге гулять — сколько угодно, только компас изучи и научись ориентироваться и под ноги смотреть. Один раз, еще пять лет назад, Димка потерялся и едва не погиб, спасаясь от молодого медведя. Дед нашел его, трясущего от страха на дереве, привел домой, отпоил чаем с травами и уложил спать. А утром выпорол солдатским ремнем с тяжелой пряжкой — порол и приговаривал: «Смотри под ноги, учи компас, смотри под ноги».

Урок пошел впрок, и к пятнадцати годам Димка Безверхий умел читать следы, слушать тайгу, чуять и слышать зверя за километр, таиться в зарослях, питаться тем, что дает тайга, и стрелять в десяток раз лучше, чем многие интернет-сидельцы, всерьез считающие себя «выживальщиками». Возвращаясь после каникул в школу, он демонстрировал своим одноклассникам настоящие охотничьи трофеи, ловя восхищенные и завистливые взгляды. Была для таких взглядов еще одна причина: несмотря на средний рост и среднюю же комплекцию, Димка был чрезвычайно подвижным и гибким, будто свитым из стальной проволоки. С ним боялись связываться даже отъявленные хулиганы из классов старше. Ходили слухи, что хулиганы обходили его стороной из-за крутых связей отца, но это было не так. Просто у Димки тоже был тяжелый, совсем не подростковый удар.