Великий Черчилль - Борис Тененбаум

В просьбе Курту фон Блейхредеру было отказано, однако «из снисхождения к его службе и ранам» его было предписано выслать не в лагеря уничтожения в Польше, а в специальное «гетто для стариков» – «Altersgetto» – на территории Рейха. Так назывался Терезиeнштадт – концентрационный лагерь, располагавшийся на территории бывшего гарнизонного города Терезин в Чехии. Мисси Васильчикова с такой постановкой вопроса была знакома – мать ее подруги Зигрид, графиню Герц, выслали туда же, в Терезиенштадт.

Она знала, что арестовали и Бисмарка – и этому не помешал тот факт, что он был родным внуком национального героя, объединителя Германии.

Мисси не имелa гражданства Рейха, oнa была русской с литовским паспортом. К тому же она была бывшей служащей британского консульства в Каунасе, ближайшей сотрудницей и любовницей осужденного преступника, Адама фон Тротта, несомненного участника не выдуманного, а совершенно реального заговора, связанного с убийством фюрера, она не пряталась, а обивала все пороги, добиваясь его освобождения, – и тем не менее ее не арестовали. Это было истинным чудом – она отделалась всего лишь увольнением из аппарата МИДа.

Счастье рода Васильчиковых было все-таки легендарным.

III

Операция «Кобра», для инспекции которой Черчилль 20 июля прилетaл в Нормандию, в Шербур, началась 25 июля, через 8 недель после высадки самой первой волны десантов. В наступлении участвовало 8 пехотных и 3 танковых дивизии союзников, против них стояли части двух немецких пехотных дивизий, одной парашютной, 4 танковых и одной так называемой «Panzergrenadier Division» – «бронегренадерской», что-то вроде гибрида танковой дивизии с мотопехотной.

Само по себе понятие «дивизия» – определение весьма неточное. Надо знать национальный состав – в разных странах дивизии различны по величине и вооружению. Надо знать степень укомплектованности дивизии и степень ее «изношенности» – даже не говоря о боях, обыкновенный ускоренный марш заставляет тратить горючее, терять технику из-за поломок и людей из-за травм и болезней. Что же говорить о непрерывных сражениях?

Хорошей иллюстрацией к вышескaзанному может послужить простое сравнение статистики: 11 дивизий союзников, из которых танковых было только 3, в сумме имели почти 2500 танков и самоходных бронированных противотанковых орудий, 8 немецких дивизий, из которых 4 были танковыми и 1 – бронегренадерской, в сумме не располагали и 200, примерно в 5 раз меньше, чем должны были бы иметь по нормам июня 1941 года.

Личный состав был изношен, может быть, еще больше, чем техника. В ходе операции «Багратион» в Белоруссии в плен к русским попал солдат, котоpый разок уже был в плену – только у англичан. После года в их лагере для военнопленных его расценили как негодного к военной службе.

Война на Западе велась все-таки с некоторым подобием соблюдения женевских конвенций – и пленного через Красный Крест вернули на родину. Там, однако, его признали «ограниченно годным» и отправили на Восточный фронт – правда, на тыловую должность.

Германские войска на Западе были укомплектованы еще хуже, чем на Восточном фронте – Германия не успевала наскребать замену вышедшим из строя солдатам, вермахт по численности личного состава с середины 1942 г. сократился к середине 1944 г. едва ли не вдвое. Так что удивительно не то, что немцы не удержали линию, блокирующую нормандский плацдарм, – удивительно, что они удерживали его так долго. Новости из Берлина тоже бодрости войскам не добавляли – мало того, что сама попытка переворота был дестабилизирующим фактором, но в тылу шли еще и повальные аресты и казни людей, принадлежавших к элите германского офицерского корпуса.

2 июля Гитлер сместил с поста фон Рундштедта за пораженческие настроения, заменив его фельдмаршалoм Гюнтерoм фон Клюге. Через две недели Роммель был ранен, и Клюге получил и его полномочия.

Он обнаружил, что действовать против союзных армий он просто не может – артиллерия и бомбежки расчищали им дорогу в такой степени, что даже сойтись с их войсками на дистанцию пулемeтного огня было практически невозможно. Подтвержение этому тезису пришло через день – американскиe истребители-бомбардировщики атаковали штаб фон Клюге. Несколько человек было убито.

В должность главнокомандующего Западным фронтом фон Клюге вступил 17 июля, а 20 июля узнал о неудавшемся покушении Штауффенберга. О заговоре он знал, и знал настолько хорошо, что даже выражал предпочтение такому вариaнту, который устранил бы и Гиммлера – он опасался вспышки столкновений между вермахтом и войсками СС.

Командующий оккупационными войсками во Франции генерал фон Штюльпнагель уже приказал арестовать офицеров СС в Париже. Клюге знал о провале заговора и в поддержке Штюльпнагелю отказал. «Ja – wenn das Schwein tot wäre!» – «Если бы только эта свинья подохла!» – сказал он Штюльпнагелю.

Фронт германской армии во Франции буквально лопнул. Началось беспорядочное отступление. К 4 августа войска союзников перешли Сену.

19 августа 1944 года фон Клюге получил приказ сдать командование и немедленно отбыть в Берлин. Фельдмаршал в вермахте был известен как чрезвычайно умный, предусмотрительный и расчетливый генерал, солдаты даже прозвали его «der kluge Hans» – «Умный Ганс». Шутка заключалась в том, что так звали цирковую лошадь, которая предположительно умела считать.

Вот и сейчас он все рассчитал как надо: написал Гитлеру самое верноподданное письмо, со всеми полагающимися восклицаниями, вроде «Клянусь в нерушимой верности Вам и Вашему делу, мой фюрер» – у фельдмаршала была семья, и он имел основания беспокоиться о ее безопасности.

После этого он выехал в зону огня войск союзников и принял цианистый калий. Eму было важно создать имитацию смерти в бою. Он не надеялся обмануть гестапо, но лишнее громкое имя в составе заговорщиков было не нужно и гестапо, поэтому версия «погиб в бою» была бы наилучшим исходом и для людей из ведомства Гиммлера. Следовательно, почетные похороны, никакой огласки и «выражение соболезнования близким погибшего за Рейх героя». Это давало лишние шансы семье фон Клюге.

Фельдмаршал действительно был предусмотрительным человеком.

IV

4 августа 1944 года лорд Моран, доктор Черчилля, записал в своем дневнике, что с Уинстоном сладить очень трудно – этот неугомонный человек собирается ехать в Италию, к генералу Александеру, но категорически отказывается принимать мепакрин – профилактическое средство против малярии. Он сказал доктору, что ему это совершенно ни к чему. В надежде убедить своего несговорчивого пациента доктор навестил его в 9:00 утра, когда тот был, скорее всего, один – никаких совещаний на этот час никогда не назначали. После их беседы Черчилль позвонил королю в Букингемский дворец и сразу после этого перезвонил доктору.