Зеленый фронт (СИ) - Рус Агишев

Тот словно не слышал вопроса. Его рука продолжала осторожно сжимать документ, а взгляд бездумно застыл.

— Если ты хочешь знать мое мнение, Уинстон, — Черчиля насторожило столь необычное начало. — …Меня пугает не это, — он с брезгливой миной на лице бросил документ к остальным. — Прекращение закупок нашей техники…, дефицитного металла… каучука и даже раций…, — он перевел взгляд на своего собеседника, который к своему ужасу прочитал в его глазах настоящий страх. — Нет! Совсем не это. Как раз здесь-то и все ясно, — однако судя по выражению лица, Черчиль так не думал. — Русские просто умеют хорошо держать удар, Уинстон! Понимаешь?! Теперь им просто не нужна наша помощь…

Черчиль с недоумением смотрел на президента САСШ. «Он что, не понимает? — читалось в его взгляде. — Ситуация начинает выходить из под нашего контроля. Если сейчас мы не вмешаемся, то вскоре о Европе можем вообще забыть!».

— … Все это мишура, Уинстон, — вновь заговорил Рузвельт после недолгого молчания. — Они могут тысячами клепать свои танки, строить самолеты, лить миллионами тонн метал… Это не страшно. Мы всегда сможем сделать больше! Так или иначе под нашим контролем большая часть мира. В этом мы всегда будем на шаг впереди них… Я боюсь другого, друг мой, — он снова сделал небольшую паузу, откинувшись на спинку инвалидного кресла. — Если верить этому, — кивок в сторону документов. — То Советы сделали просто фантастический рывок вперед! За столь ничтожный срок… за год… да, за год с небольшим, они сильно изменились. Понимаешь, больше всего страшит не явное, а неизвестное.

Сигара в зубах британского премьера уже давно потухла.

— Еще несколько месяцев назад все было понятно. Тяжело, но совершенно понятно и предсказуемо, — Рузвельт тяжело вздохнул. — Да, Уинстон, даже выходки Гитлера можно было предсказать… Сейчас же я ни в чем не могу быть уверен, — в его голосе уже читалось совершенно искреннее недоумение. — Кто бы мог подумать еще совсем недавно, что немецкий колосс… эта перемалывающая всё и вся машина начнет рассыпаться словно изъеденный ржавчиной металл.

Он продолжил через несколько секунд.

— Именно эта неизвестность пугает меня. Откуда все это? Откуда это странное оружие, непонятные лекарства, и главное… технологии? — в его голосе звучало искреннее удивление. — Не могло же все это просто взять и свалиться с воздуха!

— … Есть свидетельства, — наконец, прервал этот монолог Черчиль. — Что дядюшка Джо приманивает к себе ученых, особенно бывших эмигрантов. Мой источник сообщает о сотнях человек, преимущественно из Испании, Греции, Португалии и даже САСШ. Это врачи, инженеры, квалифицированные рабочие.

Президент заинтересованно наклонил голову.

— Их содержат в особых специальных зонах, которые охраняются войсками НКВД, — информация, судя по задумчивому лицо президента, действительно, многое для него проясняла и вновь делала ситуацию более прогнозируемой. — Сообщают, что именно из этих зон идет очень много любопытной продукции. Очень любопытной…, — повторил премьер-министр.

Внимательно слушая все эти факты и домыслы, Рузвельт вновь выхватил из злополучной папки тот самый задерганный им документ. «Вот именно об этом я и говорю…, — размышлял он, одновременно концентрируясь на ключевых словах в рассказе собеседника. — Слишком много стало неизвестных факторов, которые могут в любой момент выстрелить. И случается это, как правило, в самый неподходящий для этого час… Видно, ждать все-таки больше нельзя».

— … Хорошо, — вдруг произнес Рузвельт, заставляя собеседника от неожиданности вздрогнуть. — Я полностью согласен с тобой, что мы должны действовать как можно скорее. Хотя меня гложет смутное подозрение, что уже может быть поздно…, — последнюю фразу он произнес почти полушепотом, хотя Черчиль все же услышал её.

Остро отточенным карандашом Рузвельт ткнул в карту, висевшую на специальной подставке рядом с ним. Кончик этой своеобразной указки оставил небольшую галочку возле одного из островов в Средиземноморье.

— Мы считаем, что высадка на Сицилию будет идеальным началом всей этой кампании… Не знаю сколько зайцев мы сможем убить этим ходом. Два, три или четыре, — он улыбнулся кажется в первый раз в течении этой непростой встречи. — Но определенно нам может представиться удачный момент, чтобы завалить разбушевавшегося медведя.

Черчиль тоже позволил себе улыбнуться, прекрасно представляя себе всю подоплеку идиомы.

— Верно, господин президент, — согласился он, мазнув взглядом по острову Сицилия и не произвольно прикидывая расстояние от него до Берлина. — С одной стороны, высаживаясь здесь, мы не только не даем дядюшки Джо повода нас в чем-то подозревать, но и даже наоборот, таким образом мы выглядим добросовестными партнерами. Это будет Второй фронт, господин президент, и только мы будем решать для кого он станет Вторым…, — здесь уже сам Черчиль стал инициатором улыбки. — С другой стороны, продвигаясь на север через эту часть Италии, мы сможем обеспечить себе контроль практически над всей Европой…

Он сделал паузу, которая стала естественным продолжением их нового и уже безмолвного диалога. Два собеседника молча разглядывали карту Европы, которой уже в самое ближайшее время вновь предстояло измениться. Казалось в тиши кают-компании легкий ветерок, который принес с собой ощутимый запах кислого сгоревшим порохом, тяжелый дух оружейной смазкой и где-то в далеко загрохотали звуки орудий и грозный рев танковых двигателей… На сотни километров они мысленно передвигали морские флоты, отдавали приказы воздушным армадам бомбардировщиков и истребителей, пускали в бой сотни тысяч солдат и офицеров. Они вершили Историю. Так происходило почти всегда. Всегда, но не в этот раз!

— … В целом, предложенный план представляется нам удачным, — прервал тишину Рузвельт, возвращаясь к обсуждению предстоявшей компании. — Уверен, что задействованные в начальном этапе операции силы — 8-ая британская армия и 5-ая армия САСШ обеспечат нам прочный плацдарм в Италии… А потом, мы можем начать постепенное продвижение на север и запад, чтобы естественным образом отрезать русских.

— Нам было обещано, что Италия падет как перезрелый плод. Кресло по первым маршалом Италии уже шатается и ему того и гляди дадут хорошие пинок под его жирный зад. Немецкие войска на полуострове останутся в казармах, а береговые укрепления будут молчать. Гесс сообщил, что там располагается почти трехсот тысячная группировка немецких войск, которые мы должны будем беречь, — Рузвельт вскинул на него удивленные глаза. — Ну ведь нам же нужно пушечное мясо… как можно больше пушечного мяса. Зачем тратить жизни бравых парней из Йоркшира или Айовы? Так ведь, господин президент? — судя по взгляду, который Черчиль бросил Рузвельта, он был более чем доволен собой.

— … Уинстон, а вы уверены, что новое германское командование будет соблюдать условия договора? Не попадем ли мы в ловушку? Ведь, если Сталину уже известно о факте сепаратных переговоров и о достигнутых договоренностях, то против немцы могут очень хитро сыграть на этом…, — Рузвельт умело, как это удавалось только ему, вытащил наружу очень неприятный вопрос, который мог сделать очень зыбким положение союзников. — Вы уверены в них?

Его собеседник ответил не сразу. Сразу было видно, что все это беспокоило и его. Но к чести британского премьера-министра сомневался он не долго.

— Господин президент, им больше не на кого наедятся! — решительно произнес он. — После смерти Гитлера в Берлине больше не осталось бесноватых дураков. Они прекрасно понимают, что только мы остались их последней надеждой! А русские?… После того, что там творили немецкие войска, Сталин с ними говорить не будет, — доводы Черчиля, действительно, выглядели сверх убедительными. — А кроме того, господин президент, … дядюшка Джо ни кому не доверяет. Он настоящий параноик! Ведь именно благодаря ему русские проспали начало войны, — Черчиль широко улыбнулся, чувствуя, что стена сомнений президента САСШ дала не просто трещину, она рассыпалась в прах. — Вы понимаете меня, господин президент?

— Да, Уинстон, — Рузвельт вздохнул с облегчением, почувствовав, как подозрения, которые глодали его долгое время, исчезли. — Именно так… Ни чего личного, дядюшка Джо, ни чего личного. Это только бизнес, — произнес он шепотом.

111

15 сентября 1942 г. Москва. 10 ч. 36 минут.

По всему Садовому кольцу молча стояли тысячи людей. Где толпами по несколько сот человек, где группами по десять и двадцать, москвичи напряженно всматривались в темнеющие вдали фигурки. Они не разговаривали друг с другом, не переминались с ноги на ногу. Они просто стояли и ждали, когда мимо них пройдут те, кто так жаждал вступить ногой на каменную брусчатку древнего города.