Белые пешки - Екатерина Звонцова

– Ладно, сиди… – Он, прищурившись, глянул на ее бейдж. – Алена Витальевна. И все сидите. Но с теми, кто будет шалить, добрый дядя охранник поиграет в утиную охоту… – он бегло обернулся на сообщника. – Да?

«Добрый дядя» кивнул. «Гангстер» ужом скользнул за стойку и направился к двери. Юная, похожая на фотомодель Алена Витальевна отдала ему какие-то электронные ключи, дрожащим голосом продиктовала код, и мужчина скрылся. Подручный так и стоял, переводя взгляд с одного заложника на другого. Марти всмотрелась в его узкое веснушчатое лицо, совершенно небандитское, чем-то похожее на лицо Рона Уизли. Кирилл, все так же лежавший рядом, вдруг подался чуть-чуть ближе и прошептал:

– Давай пневмат.

Они были почти вплотную, и он уже незаметно тянул руку к ее бедру.

– Не надо… – одними губами испуганно возразила Марти.

Она знала: Кирилл, натасканный Его Честью, отлично стреляет. Знала, что выдержки и реакции ему не занимать. Догадывалась, что теоретически мирные гражданские действительно могут задержать парочку бандитов, если будут действовать разумно и в нужный момент и особенно пока второй бандит отлучился. Но все же…

– Не надейся, что они никого не застрелят, – прошипел Кирилл. – Или, что, уезжая, не возьмут кого-то с собой, чтобы прикрыться.

Кого-то из пенсионерской парочки, прижавшейся друг к другу и тихо всхлипывающей? Мальчишку лет шести, которого накрыла собой мама? Или, черт возьми, самого Кирилла. Который вызовется идти сам. Марти закусила губу. Все как с… Луи, мать его. «Режь, или он умрет». «Дай оружие, или будет плохо». «Я все уже решил за тебя». Как же… как она устала.

Марти полезла себе под куртку, нащупала пистолет и сжала рукоять, выжидая и успокаиваясь. Только без резких движений. Без шума. Без паники. Интересно, как там в аду?

«Пиздец, пиздец», – так я думала. А потом перестала думать вообще, решив: да ебись оно конем! Я с лета в таком подобии депрессивного эпизода, что стоит ли бояться красивой, пусть идиотской гибели? Да, на моей могиле напишут «Здесь покоится Марти, она насмотрелась сериалов про Дукалиса и Рекса и не дождалась милицию». Ну и пусть.

Дуракам везет. Мы сработали почти как опергруппа, быстро и четко: Крыс выстрелил «охраннику» в плечо, тот уронил пистолет, и вдвоем мы его вырубили. За полминуты, в тишине, гордись, Никусик. Кстати, люди-то молодцы. Никто не заорал и даже не побежал к двери. Сообразили, испугались «утиной охоты», сначала лежали, потом помогли.

Пока банковские девчонки тихонько вызывали наряд и вязали вырубленного «Уизли» скотчем и чем придется, мы с Крысом прошли к двери в хранилище. Да, наш выстрел был «пуком» в сравнении с грохотом настоящего оружия без глушака, но все же показалось странно: почему «итальянец»-то не выскочил? Там так глубоко? Такая изоляция? Тем более странно, отделение не громадное…

– Он мог затаиться, – напугал меня Крыс.

– Давай его запрем! – предложила я, собираясь хорошенько навалиться на тяжеленную дверь.

По ту сторону кто-то закричал. И раздался звериный рык.

Вопль боли, еще один, снова что-то вроде рыка. Лязг, словно когтями по металлу. Что там, внизу, делал «гангстер»? Убивал кого-то? Местную охрану? Она что, могла там быть, да еще с собакой? Марти с Крысом переглянулись и, напрочь забыв об осторожности, ринулись вперед. Вот теперь они испугались, испугались синхронно, хотя Марти пока даже не понимала, чего именно. Лестничный спуск – довольно короткий – был еле различим в густом мраке. Но внизу, в углу, что-то светлело, и еще, кажется, рядом мелькнула тень. Марти сощурилась: человек? Нет, вряд ли.

Кирилл прижал к губам палец и первым сделал несколько шагов, не опуская отнятого у «охранника» оружия. Марти придержала его за локоть и пошла рядом, сжимая пневмат. Колени тряслись. Да что такое?.. Взгляд не отрывался от светлого пятна, становилось все яснее: это человеческая фигура. Пятнышко поменьше маячило рядом. Шляпа.

– Он же с лестницы свалился, да? – шепотом спросила Марти в пустоту и повысила голос: – Руки вверх! Милиция!

Тишину нарушил хриплый булькающий стон, еще один, – и Крыс окаменел, шикнув: «Стоп!» Тут вспыхнул свет – видно, кто-то наверху догадался дернуть наружный рубильник. Осветилось все помещение, тусклые блики заплясали на железных дверцах стенных ячеек. И Марти остолбенела.

Пистолет тяжелым ртутно-черным пятном блестел на нижней ступени. «Гангстер» скрючился у блока ячеек в другом конце помещения; лежал сжавшись, словно пытался от чего-то закрыться. Он весь постепенно становился большим пятном крови – ею густо пропитались кофейный перед пальто, и подкладка, и брюки. Кровь была на руках. На горле. На лице. На стенах, ячейках и на испещренном рытвинами полу.

– Н-не-е-ет… – Он попытался приподняться. На пол начала еще быстрее натекать красная лужа. – Пожа-алуйста…

Он сплюнул кровь, перевалился на спину и положил руку поверх живота. Пытался зажать укушенную рану – там кто-то словно выдрал кусок мяса, кто-то очень голодный и яростный. Марти и Кирилл, переглянувшись, побежали снова. Крыс опустился рядом на корточки первым. Начал осторожно, едва прикасаясь, оценивать раны.

– Держитесь, – он заговорил мягко, точно раненым был вовсе не бандит, пару минут назад угрожавший ему пистолетом. – Оставайтесь в сознании. Марти, скорую…

– Не н-надо… – прервали его. – Поздно…

Марти помнила такие частые булькающие паузы – в L. они обрывали просьбы, ругань и прощания и подсказывали: эта койка сегодня освободится. Поврежденные легкие мужчины заполнялись кровью. Скоро он захлебнется. Но, может, повезет, умрет раньше?

– Как вас зовут? – тихо спросил Кирилл и повторил: – Не теряйте сознания.

Мутнеющий взгляд пытался уцепиться за его лицо, но не мог.

– Тони… – выдавил мужчина. – Я был Тони, парень. Другие имена неважны.

Глаза закрылись, речь сменилась бормотанием. Марти поняла: незнакомец молится. Хрипло взывает к защите на итальянском языке.

«Sancta Maria, Mater Dei, ora pro nobis peccatoribus, nunc et in hora mortis nostrae»[22].

Лицо осталось красивым и «нездешним», даже залитое кровью и искаженное. Веки дрогнули и опять приподнялись. Темные глаза встретились с глазами Марти.

– Кто здесь был? – спросила она с дрожью.

«Как тебе итальянский корм?» – отстучало в голове. Корм. Корм…

– КТО? – она почти закричала это и наткнулась на ледяной взгляд Крыса.

– Это что за истерики? – вкрадчиво спросил он.

Словно оплеуха. Как там. В L.

– Истерики… – шепнула Марти, но закончить не успела.

Мужчина беспокойно дернулся, полез за подкладку пальто, зашарил там, заговорил:

– Вытащите ее… не хочу… Доска… он же перебьет их… нас… вас…

Снова булькающий хрип. Пальцы потянулись к Марти, оставили на щеке несколько кровавых росчерков. Окончательно сорвавшись, она отпрянула, завалилась на