Ответ Империи - Олег Измеров

— Смеешься. А, ну, ты ж, наверное, не видел, тут очереди в 'Октябрь' были аж до гастронома. Потом 'Оскара' дали, за лучший зарубежный, в смысле, у них там он зарубежный…

'Надо наверстывать. Значит, про солнце читаем, про письма смотрим. Вообще, почему Светлана решила нас знакомить? Решили послать на дипработу, а дипломату жена нужна? Чушь, чушь. Вероника должна меня соблазнить? Не похоже. Я должен соблазнить Веронику? Заданий не давали. Эксперимент такой? Не знаю. Нормальная женщина, одинокая, кроме личной, по советским меркам, все устроено. Работа с чем-то связана? Ну, мне бы сказали. И, потом, почему хроноагент?'

— Так, вот сейчас диск кончается и идемте чай пить.

'Рог изобилия' оказался бисквитным и был пропитан коньячным сиропом и прослоен добротным масляным кремом, в котором тоже чувствовался вкус хорошего коньяка. В сущности, все, что порождает у человека чувство комфорта и собственного достоинства, придумано в прошлом веке, который здесь еще не кончился, подумал Виктор.

— Это просто прелесть! А я обычно все на праздники 'Брянский' выбирала.

— Который с орехами? Я просто не знал, что вы любите с орехами.

— Нет, это скорее привычка. Помните, когда-то все за 'Брянским' гонялись? Вы для меня открыли обалденную вещь. Так, совсем забыла. Пару секунд!

Она выскочила за дверь, и тут же вернулась с кассетой, которую скормила двойке. Плотоядно замурлыкав, агрегат выдал титры.

- 'Тень от луны'. Детектив. Абдулов снимается и молодые — Невская, Порошина, Шакунов…

— Про шпионов?

— Видеть не могу шпионских. Это психологический, в духе Уилки Коллинза. Содержания рассказывать не буду, а то неинтересно смотреть.

Дверь приоткрылась, и в дверь из гостиной протиснулась кошка. С минуту она ходила по кухне кругами, словно раздумывая, затем вскочила на свободный стул и стала на задние лапы, опершись передними на край стола и с любопытством принюхалась.

— Люси, на стол нельзя, — строго погрозила ей Вероника. Пристыженная кошка спрыгнула со стула и полезла греться на экран, прикрывавший батарею; она вытянулась во весь рост, чуть свесив длинные лапы и придерживаясь ими, чтобы, задремав, не упасть.

— Умная, — заметил Виктор.

— Еще какая! Что говоришь, она сразу все понимает, только сказать не может.

…За окном горел разноцветный витраж из квадратиков окон домов микрорайона, и низкие, ползущие над самыми крышами, облака фосфоресцировали коричневато-желтым сиянием, подсвеченные уличными фонарями. Холодные капли ночного дождя медленно стекали по стеклопакетам. Виктор протирал тарелки, которые Вероника доставала из моечной машины, и в голове его вертелись строки старой песни — 'В нашем городе дождь, он идет днем и ночью…' Типовая программа светского вечера вдвоем была исчерпана.

— Прости, я наверное, засиделся, — сказал Виктор, когда на кухне был восстановлен первозданный порядок, — уже одиннадцать, тебе завтра тоже на работу…

Вероника подошла к окну, и, присев на подоконник, посмотрела в пространство ночи, пронизанное у фонарей мелкими черточками небесной воды.

— У-у… Слушай, куда ты пойдешь в такой дождь?

— Это мелкий дождь и у меня зонтик.

— Не надо. Самое простудное время. Значит, так: я стелю тебе на диване, выспишься, а утром сразу отсюда на работу.

— Подожди, ну как это… Неудобно.

— Ну что неудобно, квартира пустая, а ты куда-то в общежитие попрешься.

— Там не общежитие, там комплекс.

— Ну что комплекс, ради этого по дождю топать? Не спорь с женщиной.

— Не знаю, как-то это…

— Что как-то?

— Ну… ну, не знаю… дочь, кстати, против не будет?

— Ага, против. Она у меня каждый вечер по Домолинии стучит: 'Мама, заведи себе какого-нибудь знакомого, пока я на учебе'. А ты ж не какой-нибудь знакомый.

— Ничего, что мы мало знаем друг друга?

— Мы же не на улице познакомились. Ну подойди сюда, посмотри.

Виктор подошел к окну; Вероника отодвинула тюль и кивнула на сползавшие вниз по стеклам полоски дождя.

— Ты думаешь, что я могу погнать человека в такую промозглую ночь? Или тебя что-то смущает? Честно?

— Да ничего не смущает. Просто то, что ты не боишься оставить дома мужчину, которого знаешь два дня — необычно как-то. Или я слишком отстал от жизни в Союзе?

Вероника подняла правую руку и положила на плечо Виктору; ее лицо приблизилось, и он снова почувствовал, словно ветер из полуденной дубравы, аромат 'Офелии'. Вероника взглянула в его глаза, ее губы сложились в чуть грустную улыбку и она тихо произнесла:

— Но я же знаю, что ты не квартирный вор, не маньяк, не аферист. Просто нормальный человек, затерявшийся в новом мире. Чем ты можешь меня напугать?

— Ну… ну, хотя бы…

— Вот видишь. Помоги мне слезть.

Она подала Виктору левую руку, лица их сблизились, и тут Виктор, неожиданно для себя самого, обнял Веронику за талию и припал к ее губам; Вероника растерянно застонала, не прилагая усилий к сопротивлению.

— Ты что… ты что делаешь? — воскликнула она, пытаясь сердиться, когда Виктор дал ей возможность перевести дух.

— Ты же сама спросила — чем могу напугать.

— Да? — ее брови взметнулись вверх и она рассмеялась. — Так это ты меня хотел напугать? Ты думал, что этого я испугаюсь? Что я… что я могу потерять самообладание?

— Ну, если не потеряешь… — и он слова поцеловал ее в губы, сильно прижав к себе; дыхание Вероники участилось, в какое-то мгновение она оторвалась от него, и с ее губ слетело полушепотом 'Нет… не надо', но ее тут же саму неудержимо повлекло навстречу, ее руки сжали плечи Виктора, и она закрыла глаза.

— …Погоди… ну не на окне же…

23. В окопах бремени

— …Слушай, а где мое платье? Ты не видел?

— Что случилось?.. — сонно пробормотал Виктор, не отрываясь от подушки, не открывая глаз, и чувствуя, что Вероникина ладонь коснулась его лопаток.

— Не знаю, где платье. Его надо аккуратно повесить, а то сомнется.

— Оно на стуле висит, — ответил Виктор, зевая. — Аккуратно. Ты сама вешала.

— На каком? Я не вижу.

— В гостиной. Возле дивана…

— Ах да, диван, — вспомнила Вероника, улыбнувшись чему-то своему, внутреннему. — Диван — это было так давно… Столько событий после этого.

— Архитекторы оказались правы.

— В чем?

— При этом совершенно не важна высота потолка.

— Я заметила… А знаешь, когда мне вчера звонила Светлана насчет тебя, она просила за тобой присмотреть. Сказала, что после гипнопедии тебя может потянуть на приключения. Собственно, она права. Тебя здорово потянуло.

— А тебя? И после этого в США находятся люди, которые думают, что в СССР нет секса.

— В США секс есть. У них нет потенции.

Вероника повернулась на бок, античные изгибы ее тела подчеркивали складки сброшенного одеяла; она казалась плывущей по упругому морю теряющейся в полутьме кровати.

— А ты все-таки очень неожиданный.

— Так я же предупреждал.

— С чего ты взял, что я должна бояться этого?

— Да, в самом деле, — философски заметил Виктор. — Просто однажды приходит день, когда ты понимаешь, что ты такая же, как все. Что нас абсолютное, подавляющее большинство на планете. Нас миллиарды. Нас целых семь миллиардов…

— По-моему, почти шесть.

— Шесть? А, ну да, верно. Пока почти шесть. Точнее, почти три миллиарда и еще почти три миллиарда, которые несколько отличаются друг от друга, и которые стремятся друг к другу. Этого не надо бояться. Это просто тот самый стиль жизни. Если природа так устроила, что нас большинство, значит, это так надо.

Его рассуждения прервал одноголосый рингтон нового мобильника, который выводил одноголосую мелодию 'Родина слышит, Родина знает'.

— Слушаю! — воскликнул он, узнав знакомый служебный номер.

— Виктор Сергеевич, — донесся из телефона торопливый голос Светланы, — извините, что вынуждены вас побеспокоить…

— Да какие пустяки. Я уже успел сделать все, что планировал.

— Мы вынуждены срочно вызвать вас на работу. Через сорок минут за вами придет машина. Успеете собраться?

— Полагаю, да. Только я, если можно так сказать, на прогулке.

— Туда и подъедет. Можете гулять еще сорок минут.

Послышались гудки отбоя.

— Вызывают?

— Увы.

— Я так и знала. Подай там халат, приготовлю что-нибудь по скорому. В ванной есть одноразовые станки 'Спутник', крем и новая кисточка.

— Ты потрясающе предусмотрительна.

— Я же хотела устроить тебя на диване до утра.

— Диван — это было так давно… Но ты восхитительно устраиваешь. По-моему, мы его не раскладывали.

Высота два тридцать в ванной сначала немного смущала, но Виктор быстро привык. В конце концов, человек проводит здесь ничтожную часть жизни, если считать все сервисы этого помещения, включая стирку. Да и стирать тут особо… Вона, в зеркале за спиной — 'Bosch' на восемь кило белья с фронтальной загрузкой. Стоп. Откуда здесь 'Bosch'? Из комиссионки? Вероника хоть и квартиру от КГБ получила, но в привилегированных слоях явно не значится…