Плутовка Ниниана ; Сила любви ; Роковые мечты - Мари Кордоньер

Говорят, что утопающему сгодится и соломинка, вот и я ухватилась за Эдварда. «Что если его настроить против брака со мной?» — думала я. Конечно, я знала, как трудно заставить Эдварда делать самые простые вещи, но другого выхода я не видела, тем более что до Рождества оставалось всего десять дней.

В то утро Эдвард, как обычно, сидел за партой и старательно выводил в тетради какие-то каракули. Я, закутавшись в шаль, полудремала в кресле под шум дождя, который начался на рассвете и с тех пор шел не переставая. Я уже не стояла возле парты и не следила за Эдвардом. Моему будущему супругу предстояло расписаться на брачном контракте, и было бы величайшей глупостью научить его этому. Теперь-то я наконец поняла, зачем сэру Генри понадобилось учить Эдварда чистописанию; поняла я также и то, что сэр Генри вожделенно ждал минуты, когда сможет распоряжаться моим приданым.

— Урок чистописания окончен! — сказала я. — Можешь поиграть в солдатики, Эдвард!

У Эдварда до ушей расплылся в улыбке рот. Он сел на покрытый ковром пол и стал расставлять солдатиков. После чистописания, которое Эдвард всей душой ненавидел и которое только Александру О'Коннеллу удалось сделать привлекательным, он самозабвенно отдавался игре.

— Пушки стреляют! — кричал он. — Всех солдат убивают!

— Простите, мисс Валерия, — подошел ко мне Питерс, — можно я отойду на несколько минут? Пойду принесу дров для камина. Мне кажется, Эдвард сегодня в очень хорошем настроении. Он всю ночь спал спокойно.

— Идите, Питерс, — сказала я, обрадовавшись, что я остаюсь с Эдвардом одна. — Ну, как идет сражение, Эдвард? — спросила я.

— Бум! — ответил мой будущий супруг. — Ты падаешь, Валерия, ты убита!

Я нагнулась и толчком в спину опрокинула французского полководца.

— Скоро Рождество, — сказала я. — Ты любишь праздники, Эдвард?

— Праздник — это хорошо. — На лице Эдварда появилась дурацкая ухмылка, и в углу рта заблестела слюна. — Праздник вместе с Валерией. Валерия всегда будет со мной. Прекрасно!

Мурашки поползли у меня по телу. Выходит, сэр Генри уже опередил меня.

— Я ведь и так с тобой каждый день, — тихо проговорила я и грустно опустила голову.

— Папа говорит, что ты всегда будешь со мной и никуда от меня не уйдешь. Ты будешь спать со мной. Это хорошо! Я хочу, чтоб так было всегда!

Мне стало очень страшно, потому что я знала: если какая-то мысль понравится Эдварду, ее уже ничем нельзя вышибить из его глупой головы.

я так глубоко задумалась, что не заметила, как Эдвард подошел ко мне. Опустившись на колени, он обхватил меня руками. Дрожь пробежала по моему телу, и я попыталась оттолкнуть его.

— Оставь меня в покое, Эдвард! — сказала я. — Ты делаешь мне больно!

— Ты принадлежишь мне, как мои солдатики! Мне все можно! — сказал он и, потянув меня за шею, приблизил свои губы к моим.

Чувство отвращения, охватившее меня, было так велико, что я с силой оттолкнула его. Он, падая, ухватился за мою юбку, и я слышала, как она с треском разорвалась.

— Смотри, что ты наделал! — не на шутку рассердилась я. — Теперь моей юбке капут!

— Капут! — идиотски повторил за мной Эдвард, потом перевел взгляд на стоящих на ковре солдатиков и, схватив одного из них, с хрустом сломал его, сказав:

— Капут! Какой прекрасный капут!

Итак, еще одна моя идея спасения была уничтожена, как эта деревянная фигурка. Я вдруг вспомнила свои детские мечты о сходстве с королевой, но теперь у меня возникла мысль, что королева — женщина, которая правит страной, приказы которой, конечно, обязательны и для лорда Уильяма. Что если я обращусь к королеве с просьбой запретить брак между мной и Эдвардом? Да, я знаю, королева сама выходит замуж за двоюродного брата, но ведь он здоров, а не болен, как Эдвард. Но как я смогу передать свою просьбу королеве, если все письма проходят через руки лорда Уильяма?

— Солдаты бегут! — услышала я крик Эдварда. — Веллингтон победил!

Игрушечные битвы, которые вел Эдвард, всегда заканчивались тем, что он бросал вражеских солдат в огонь, так что предусмотрительный Питерс поставил перед камином ширму, чтобы спасти французское войско от полного уничтожения.

— Ты тоже бежишь, Вэл! — визжал Эдвард. — Давай! Я приказываю тебе бежать!

Я сделала вид, что убегаю, и спряталась за креслом. «Какая же я глупая! Ведь это же самое простое. Немедленно бежать отсюда!» — подумала я. Почти тотчас же я решила, что отправлюсь в Лондон и брошусь к ногам королевы.

Странно, но я при этом ни разу не вспомнила, что жду ребенка. Вероятно, я подсознательно надеялась, что в будущем решится и этот, конечно, главный вопрос. Сидя за креслом, я соображала, какие вещи возьму с собой в дорогу, хотя не имела ни малейшего представления, как выберусь из замка и поеду в Лондон, если у меня в кармане не было ни пенни. Но ведь и Веллингтон не знал, чем кончится предстоящее сражение. Многие, между прочим, предсказывали, что он будет побежден. Он проявил решительность и твердость, он не струсил перед врагом и в конце концов победил.

И я решила, что тоже буду действовать решительно и смело.

Глава 12

Я сидела за столом и вышивала кайму на скатерти. Делала я это машинально, потому что обдумывала план своего бегства.

Во время моей «болезни» — так называли мое пребывание в постели после избиения — я не могла, конечно, сидеть со всеми за столом. Но и после выздоровления я не выходила из своей комнаты к ужину, так что можно покинуть замок как только стемнеет. Хорошо, что сейчас дни короткие, — я смогу оказаться на дороге, ведущей в деревню, не очень поздно. Ближайший город, где останавливались почтовые дилижансы, был Мереворт. Во что бы то ни стало мне надо было до него добраться. Но как?

Еще будучи девочкой, я упала с пони и сломала ногу. В дальнейшем я панически боялась лошадей, и хотя дед настаивал, чтобы я научилась искусству верховой езды — благородная леди должна уметь ездить на лошади, — видимо, животные чувствовали, что я боюсь их, и сбрасывали меня с седла, — всадницы из меня, как ни бились, не получилось. Да и как я могла сесть в седло, если на мне не сходился корсет! «Ты просто жалкая трусиха, — выругала я себя. — Оставайся и выходи замуж за Эдварда!»

От этой мысли у меня затряслись руки, и я уколола иголкой палец. Я вскрикнула и сунула палец в рот.

— Положи скатерть, запачкаешь. О чем ты думаешь, Валерия? — сказала бабушка, сидевшая вместе со мной и Брэдшоу за одним столом.

— Ты еще спрашиваешь?! — вырвалось у меня похожее на стон восклицание.

Во взгляде бабушки я прочла столько тоски и печали, что у меня уже не оставалось сомнений: она на моей стороне! Действительно, она отдала Брэдшоу какое-то поручение и, подождав, когда за ней закроется дверь, сказала: