Исправленному верить (сборник) - Татьяна Минина

– Что-нибудь нашли?

Коста притормозил на минуту, благоразумно держась подальше от перемазанных смазкой Георгия и Люка.

– Пусто. Не зря эти сволочи двадцать часов держали «коридор»: ни человека, ни котёнка, ни щенка. Мы прошли мимо фермы, так они даже скот успели выпустить.

– Да ну?

– Честное слово – вон в той долине пасётся. Город тоже пустой. Желающие могут гулять.

– Это официальное разрешение?

Коста рассмеялся:

– За официальным – к своим! Ладно, я побежал.

– Ты пойдёшь? – с интересом спросил Люк, оттирая смазку с инструментов.

– Пойду, конечно, – рассеянно сказал Георгий. Его, наконец, догнало ощущение избитости, оставленное перегрузками, и ни в какой город не хотелось. Но пропустить возможность внимательно рассмотреть логово врага было, разумеется, немыслимо.

Город рядом больше походил на село: домики низкие, по всем улицам зелёные насаждения, периодически переходящие в огороды и рощи, главная площадь обсажена со всех сторон кактусами. Самыми интересными зданиями были госпиталь и ремонтные мастерские катеров. Пилотов расквартировали в госпитале: раненых в одном крыле, целых – в другом. Военнопленные были где-то на верхнем этаже, но туда Георгий не сунулся. Впрочем, его бы туда и не пустили.

В компании с Алексом и Иеном он обошёл значительную часть города, периодически заглядывая в дома. Жители вымелись по тревоге с удивительной оперативностью, не забыв ни детей, ни домашних животных, ни работающей аппаратуры, но без сожаления оставив все предметы обихода. Георгий не сомневался, что трофеи с Матиссы будут долго украшать жилища его сослуживцев и их подруг, но сам он подбирать их избегал. Во-первых, кто их знает, чем всё это заражено, учитывая, что имперцы – короли биологического оружия, а во-вторых, снятые с мёртвых тряпки никому ещё радости не приносили. Алекс и Иен его брезгливости не разделяли. В одном из домов они нашли коллекцию холодного оружия и затеяли приволочь её на квартиры и раздать ребятам. Помогать им Георгий не стал. Вместо этого он прошёл в соседнюю комнату, где и увидел куклу.

Кукла сидела на разобранной постели. Она была размером с младенца, но изображала девочку лет пяти со светлыми косами, карими глазами и мягкими ступнями и ладошками. Кукла была одета в жёлтый комбинезончик с бабочками на груди, а за спиной у неё висел пёстрый рюкзачок. Георгий поймал себя на мысли, что вот так, наверное, и выглядела хозяйка куклы, влекомая мамой к транспорту в середине ночи. Только у неё, наверное, растрепались косички и светлые пряди били в лицо… Хотя откуда в Империи светловолосые дети? Вот же падки мутанты на экзотику – даже куклы похожи на другие расы! Или хозяйка сама блондинка – бывают же и у них. Иммигрантка откуда-нибудь или экспериментальный геном… На коленях у куклы лежал конверт, на котором неровным детским почерком было выведено «Победителям». Георгий поколебался пару секунд и протянул руку за письмом.

Конверт был не запечатан, и взрывчатки к нему не прилагалось. Внутри, на единственном листе бумаге, были крупно выведены расплывающиеся буквы. Девочка старалась, писала на незнакомом языке, может быть, даже высунув от напряжения язык, как Эллинор.

«Пожалуйста, отдайте мою куклу тому, кто будет о ней заботиться. Её зовут Танни, и ей четыре года.

Спасибо. Кора Мирэ-Вайo».

Георгий, уже не колеблясь, спрятал письмо в карман, взял куклу на руки и вышел к товарищам.

– Что это? – удивился Алекс, обвешанный оружием, как рождественская ёлка игрушками.

– Кукла. Подарю Эллинор.

– А-а-а. Ну пошли.

Теперь я не живу на Матиссе, потому что Матисса захвачена. Мы в гостях у Лиссы – она моя троюродная сестра. Мне поручено её развлекать и охранять. В последний раз мы виделись год назад, когда она была совсем маленькая. Из нашей встречи я помню торт и фейрвеки, а она – мою куклу. Я всё утро ждала, когда она о ней спросит.

– А где же Танни, Кора?

Лисса ещё маленькая и не знает, что есть вопросы, на которые не хочется отвечать.

– Я её подарила.

Я ревела весь взлёт, как малышка. Но мама права: с ящерицей в кармане, рыбками в руках, щенком в сумке и запасом воды на груди ещё и куклу я бы не унесла. А на маму, кроме второго щенка и Райда, был навешан запас воды и еды для нас всех, включая зверей, а ещё какие-то «очень важные приборы» и костюмы космической защиты. И Танни осталась дома, на кровати. Единственное, что я успела сделать, это написать письмо, чтобы её отдали. Я знаю, что она не живая – и ей всё равно. Но я-то люблю её!

– Кому?

– Тому, кто будет жить в нашем доме.

– Ты думаешь, ей понравится?

– Угу.

Конечно, ей не понравится. Но, наверное, с другой «мамой» лучше, чем вообще одной. Так, по крайней мере, думает моя мама. Я спросила у неё вчера, с кем теперь Танни, и она ответила мне: «С кем-нибудь». Моя мама всегда занята, а сейчас больше, чем всегда. Я думаю, она нарочно. Папа ещё на Матиссе, и она за него боится. К маме приходил один из разведчиков, сказал, что папа жив, но в плену. Мама дала ему печенья на дорогу, а потом плакала ночью. Я знаю, я подсматривала. А теперь, чтобы больше не плакать, она занята. А мне можно плакать, раз я пока маленькая, но я не хочу. Я только волнуюсь. И хочу спросить про папу, но не спрашиваю. Поэтому спрашиваю про Танни:

– Ты думаешь, ей хорошо?

– Если ты немедленно отправишься в постель, я куплю тебе другую куклу.

– Мне не нужна другая!

– Тогда марш.

– Ну ма-ам!

– В постель, Кора. Я не знаю, где Танни. Я надеюсь, что её любит чья-нибудь дочка. И когда-нибудь ты встретишься с Танниной приёмной мамой, и она всё тебе про неё расскажет.

Через неделю части полностью обжились на новом месте.

Инженерный корпус ещё монтировал орбитальные форты, заливал бетоном космодромы и оборудовал новые квартиры связью, а солдаты уже облазили город и окрестности. Десантные отряды облазили даже и не один, но командование решило не распылять их по планете, и поэтому городок, где приземлились истребители, был забит под завязку.

Раненые выздоравливали, хотя часть из них пришлось эвакуировать в центр. Георгий пару раз столкнулся на улице с военнопленными – их таскали на допросы в северную часть города. Большинство из них, в соответствии со стереотипом, были темнокожими, темноволосыми и лохматыми, хотя попадались и другие. Серая форма оказалась вовсе не серой, а хамелеоном, хотя Георгию понадобилось несколько встреч, чтобы это понять. Сначала он решил, что пленных переодели, но не могли же их переодеть в три разных цвета, да так, чтобы цвет всегда сливался с окрестностями! Интересно, почему их тогда прозвали «серыми паршивцами» – неужели никто раньше не обращал внимания? Злорадствовать над пленными не хотелось, и Георгий кивал им, проходя мимо, но его распирало от гордости. Победа. Купленная кровью и слезами, объединённым усилием многих тысяч людей… вот занята, наконец, имперская планета, а за ней будет следующая, и ещё одна, пока обнаглевших мутантов не выставят на окраину галактики, где им самое место и никакие имперские замашки им не помогут.