Ярость ацтека - Гэри Дженнингс

– Боюсь, однако, – возразил священник, – что трехмесячная отсрочка может быть опасна. Мы уже запасли немало оружия, и если кто-нибудь вдруг сболтнет лишнее, труды многих месяцев пойдут насмарку. Из-за случайной обмолвки власти подавили в зародыше такой же заговор офицеров ополчения в Вальядолиде. Поэтому я предполагаю начать в первых числах октября, буквально через несколько недель. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы избежать напрасных жертв, но, сам понимаешь, Хуан, свобода не может родиться на свет без кровопролития. Настанет время, и совсем скоро, когда мы, подобно Цезарю, должны будем перейти Рубикон и вступить в борьбу, или же нам придется до конца своих дней влачить бремя тирании.

Он потряс над столом кулаком.

– Если история хоть чему-то нас учит, то в первую очередь тому, что свободу народ должен добывать в бою.

Откровенно говоря, я был потрясен до глубины души. Неужели это действительно происходит не во сне, а наяву? Я сижу за столом в маленьком городишке и слушаю, как хозяин дома, скромный приходской священник, на пару с индейской женщиной рассказывают мне о том, как они собираются изгнать из колонии испанцев. Оказывается, у них для этого уже заготовлено и припрятано оружие.

¡Dios mío! Мария, Матерь Божья!

– Скажи честно, Хуан, ты считаешь, что наш план безнадежен, что священник не в состоянии собрать и возглавить армию и одержать победу над регулярными войсками?

– Вовсе нет, падре, – покачал я головой. – Год назад я бы, наверное, рассмеялся при мысли о священнике, изгоняющем гачупинос с помощью индейцев, вооруженных копьями и пращами. Но недавно я побывал в Испании. Многие вожди тамошних партизан вышли из числа священнослужителей, а бойцы зачастую вооружены немногим лучше, чем вы. И тем не менее их отряды вполне успешно сражаются с лучшей армией мира. Что уж говорить о собранных с миру по нитке, кое-как вооруженных, едва обученных и не нюхавших пороху ополченцах, которыми располагает вице-король.

При этих моих словах лицо падре осветилось воодушевлением.

Я поднял свой кубок с вином.

– Пью за вашу отвагу и решимость. И хотя я совсем недавно говорил, что не собираюсь воевать ни за какое дело, но буду сражаться за вас и Марину. Вы и есть мое дело.

Ту ночь, первую нашу ночь после долгой разлуки, мы с Мариной провели вместе. Изначальная неловкость отвыкших друг от друга любовников быстро сменилась неистовой страстью. Однако чуть позже, когда я уже удовлетворил вожделение и отдыхал, раскинувшись на постели и держа в объятиях прижимавшуюся ко мне упругой грудью Марину, меня вдруг одолели сомнения:

– Да разве может такое быть, чтобы простой приходской священник из Долореса и вправду выдворил гачупинос и полностью изменил жизнь колонии?

– Никому не ведомый юнец с Корсики завладел троном Франции, – возразила Марина, – и поставил на колени соседей-королей. Человек способен потрясти мир не силой мускулов или толщиной кошелька, но стальной волей и целеустремленностью. Извечная мечта нашего народа – это свобода, и ему нужна лишь вера в победу. А падре... падре способен дать людям веру в то, что их мечта осуществима.

79

Донна Хосефа Орис де Домингес, супруга коррехидора Гуэретаро, в ожидании приезда из Мехико своей юной подруги Ракель хлопотала по дому, когда вошедший в гостиную супруг буквально ошарашил ее, сообщив ужасные новости. А надо сказать, что коррехидор был не только очень влиятельным в городе чиновником, но и по долгу службы одним из самых осведомленных.

– Они все знают! – объявил с порога Мигель Домингес. – Планы заговорщиков выданы гачупинос. Нашелся предатель. Откровенно говоря, был один человек, который внушал мне подозрения, но теперь это уже не имеет значения. Вовлечено слишком много людей.

– Что ты будешь делать? – спросила жена.

– Арестую заговорщиков. Альенде в списке на первом месте. Он сейчас в Сан-Мигеле. Я пошлю туда гонца и прикажу алькальду арестовать его.

– Да как ты можешь, это же наши товарищи!

– А что я могу поделать? Милая, для их же блага и нашей собственной безопасности будет лучше, если арестами займусь я, а не гачупинос. Я лично поведу следствие и помогу заговорщикам выработать приемлемую тактику ответов, прежде чем к ним применят... сильнодействующие средства.

Донна Хосефа перекрестилась.

– Мы должны предупредить наших друзей в Сан-Мигеле и Долоресе, чтобы они не начали действовать. Может, их еще и не арестуют.

– Слишком поздно. Нам остается лишь надеяться, что власти проведут расследование кое-как.

– Но я...

– Не бойся, милая, тебя это в любом случае не затронет. Я обо всем позабочусь.

Дон Мигель запер жену на ключ в комнате наверху и уехал. В бессильном негодовании она нервно мерила комнату шагами, думая о том, как предупредить заговорщиков. Необходимо сообщить Альенде о грозящем ему аресте, нужно как-то попасть в Долорес и предостеречь падре. Если она не сообразит, как это сделать, восстание будет обречено!

– Игнасио! – воскликнула вдруг Хосефа, хлопнув себя по лбу.

Поскольку ее муж Мигель, как уже упоминалось, был коррехидором, он поселил начальника местной тюрьмы Игнасио Переса прямо под ними, чтобы тот всегда был под рукой. Хосефа схватила метлу и ручкой ее отстучала по полу условленный сигнал, означавший, что она или муж нуждаются в Игнасио. Он в ту же минуту поднялся по лестнице и заговорил с ней через замочную скважину.

* * *

Ведя на длинном плетеном аркане запасную лошадь, Перес скакал в Сан-Мигель, подгоняемый попутным ветром и пронизывающим сердце страхом. Мир вокруг него рушился. Ему только что сообщили о предательстве, и дело, похоже, шло к тому, что он окажется заключенным в собственной тюрьме. И ладно бы еще, если только он сам, но, присутствуя на собраниях, где донна Хосефа, Альенде и другие дерзко озвучивали мечты о Новой Испании, в которой будут царить равенство и свобода, Игнасио поставил под угрозу свою семью. Уже совсем скоро он окажется вне закона.

Примчавшись в Сан-Мигель, Перес не застал там Игнасио Альенде, однако разыскал его друга, тоже заговорщика, Хуана Альдаму.

– Альенде поехал в Долорес, поговорить с падре Идальго, – сказал он начальнику тюрьмы.

– Тогда нам нужно поспешить туда, – заключил тот.

80

Мы с Мариной сладко спали, когда нас разбудил громкий стук в дверь. Я тут же вскочил и схватился за шпагу.

– Сеньорита, это я, Гильберто! – послышался голос из-за двери.

– Это конюх падре, – пояснила Марина. – Должно быть, что-то случилось.

– Наверное, ищейки вице-короля выследили меня здесь.

– Тогда тебе придется бежать. Падре тебя не выдаст, тут и говорить не о чем, но он здесь не один.