Пир Валтасара - Александр Шалимов

- Я хочу побывать в... Антропологическом центре и побеседовать с доктором Насимурой,- объявил Цезарь.

- Можно сделать это, например, завтра,- предложил Вайст.- Центр - в полутора часах полета от Блюменфельда.

На следующее утро, когда они шли к вертолету, Вайст сказал:

- К величайшему сожалению, должен сообщить, что профессор Хорнфункель скончался сегодня ночью. Я понимаю, у вас могут возникнуть сомнения... Вечером вам представят результаты вскрытия и заключение врачей.

- Излишне, господин Вайст,- холодно ответил Цезарь. Насимура оказался круглолицым, розовощеким, седым толстячком, подвижным, улыбчатым, изысканно вежливым.

На вид ему было лет пятьдесят. Чем-то он напоминал Крукса в те времена, когда адвокат был помоложе.

Насимура встретил их у трапа и приветствовал поясным поклоном; согнувшись пополам, он не отрывал улыбающегося взгляда от лица Цезаря. При этом концы его бровей опустились к ушам. Когда Насимура распрямился, оказалось, что его рост не превышает пяти футов, а странный изгиб бровей присущ ему постоянно, что придавало лицу выражение восторженного удивления.

Он приветствовал Цезаря по-французски, но тотчас перешел на немецкий, которым владел в совершенстве, хотя слегка картавил и его немецкие "р-р" звучали очень забавно.

- Насимура сразу повел Цезаря и Вайста осматривать центр, который представлял собой большую строительную площадку. Цезаря сопровождали Суонг и двое индонезийцев. Гаэтано с четверкой своих парней остались у вертолета. Пока закончен был один корпус-длинное серое двухэтажное здание с лоджиями на втором этаже, но почти без окон.

Тут будут клиники инфекционных болезней,- сказал Насимура,-биохимическая и прочие лаборатории, конференц-зал, библиотека. В подвальных этажах - холодильные камеры, склад медикаментов, патологоанатом ическое отделение, морг...

- А это зачем? - удивленно спросил Цезарь.

Круглая розовая физиономия Насимуры озарилась ослепляющей улыбкой. Глаза совсем исчезли в добродушных складочках век.

- Прошу извинить, уважаемый господин Фигуранкайн, но мы будем работать с инфекционным материалом. Опасные заболевания, даже смертельные. Летальные исходы неизбежны. Каждый случай необходимо тщательно исследовать анатомически.

Продолжая улыбаться, он провел двумя пальцами черту в воздухе, совершая воображаемый разрез.

- Я полагал,- заметил Цезарь,- что в основу исследований подобного рода будет положена работа с культурами микробов-возбудителей.

-О, разумеется, разумеется,-закивал Насимура,-это, конечно, тоже. Однако, прежде чем переходить к культурам штаммов, сначала все необходимо проследить на живых людях. Мы не случайно назвали центр Антропологическим.

- Где, в таком случае, вы возьмете больных?

- О,-всплеснул руками Насимура,-за этим дело не станет...

- В Африке часты инфекционные заболевания,- вмешался Вайст.-Тут и в соседних странах. Больных будет достаточно.

- О да, конечно,- улыбаясь, подтвердил Насимура,- конечно, и это тоже. Морг будет соединен подземным тоннелем с крематорием. Крематорий построим вот там-за теми большими деревьями.- Он показал пальцем где.- Все большие деревья мы по возможности сохраняем...

- Чтобы была тень,-добавил Вайст.

- О да, конечно, чтобы ничего не было видно сверху.

При осмотре строящихся объектов Насимура представил Цезарю нескольких сотрудников центра. Все они показались Цезарю какими-то странными, безликими, подавленными, погруженными в собственные мысли, очень далекими от всего окружающего.

После окончания осмотра Насимура пригласил Цезаря и Вайста в свою временную, как он сказал, "пещеру", где находился и его рабочий кабинет. "Пещера" оказалась маленьким, уютным японским домиком с раздвижными стенами. Кабинет занимал ровно четвертую часть домика и ничем не оправдывал своего названия. Он был почти пуст, устлан плетеными татами, вдоль стен лежали круглые, расшитые шелком японские подушки, а по углам бесшумно вращались большие вентиляторы. В центре "кабинета" стоял низкий японский столик, накрытый для ленча.

Перед тем как войти в "пещеру". Цезарь подозвал Суонга и шепнул несколько слов. Суонг кивнул и тотчас исчез. Снаружи возле домика остались лишь двое индонезийцев. Остальные сопровождавшие босса при осмотре строительства разошлись.

Насимура с низкими поклонами пригласил Цезаря и Вайста занять места на циновках возле столика. Затем он попросил разрешения покинуть их на несколько минут, чтобы отдать необходимые распоряжения. Когда он вышел, Вайст наклонился к Цезарю и сказал;

- Насимура не догадался пригласить и господина Суонга, но это легко исправить...

Цезарь отрицaтельно качнул головой:

- Нет. Суонг будет занят некоторое время.

Вайст вопросительно взглянул на Цезаря, но возвратился Насимура в сопровождении молодого японца, который нес огромный поднос, уставленный множеством мисок, содержимое которых было столь же загадочно, сколь и ничтожно мало по объему.

Ленч, состоявший из огромного количества экзотических кушаний, в соответствии с японским этикетом прошел за светской, ни к чему не обязывающей беседой. Пили из крошечных серебряных рюмок саке-подогретую рисовую водку, японское пиво. За кофе Цезарь вдруг заявил, что выпил бы еще коньяка... Насимура, видимо, удивился, однако позвонил в серебряный колокольчик, и через минуту на столике появились бутылка французского коньяка и три бокала. Цезарь сам налил коньяк и предложил выпить за здоровье хозяина. Насимура, крайне польщенный, провозгласил ответный тост. Вайст не спускал с Цезаря удивленного взгляда, а тот как ни в чем не бывало предложил выпить и за здоровье Вайста.

Явно раздосадованному и обеспокоенному Вайсту пришлось последовать примеру Насимуры. Потом Цезарь провозгласил еще тост. Смысла его Вайст не уловил, пытаясь сообразить, что произошло с Цезарем. На этот раз Вайст только коснулся коньяка губами, но Цезарь и Насимура опорожнили свои бокалы. Бутылка почти опустела. Насимура заметно захмелел.

С его лица не сходила блаженная улыбка, глазки стали масляными, а брови изогнулись к ушам еще сильнее. По-видимому, захмелел и Цезарь. Он расстегнул воротник рубашки и, обмахиваясь веером, который ему дал Насимура, глядел на японца с явным одобрением.

- Мне нравится у вас,- сказал он, наклоняясь в сторону Насимуры,- и вы мне нравитесь, профессор. Я люблю Восток, вашу страну, ваше умение трудиться, традиции самурайского духа...

"Что он говорит?" - подумал Вайст, теряясь все больше.

Не переставая улыбаться, Насимура развел пухлыми ручками;

- К несчастью, самурайский дух выветривается в нашей стране. Молодежь не хочет следовать традициям.