Две Дианы - Александр Дюма

– По всей вероятности, приговор вынесут утром.

– Наконец-то! Слава тебе, господи! – воскликнул Арно. – Признаться, мне все это порядком надоело. Значит, сомневаться или опасаться теперь не приходится? Правое дело восторжествует.

– Надеюсь, что так, – медленно произнес Габриэль, внимательно приглядываясь к Арно. – Однако этот мерзавец Арно дю Тиль принимает отчаянные меры.

– Неужто? Что же он опять натворил?

– Видишь ли, изменник пытается заварить прежнюю кашу.

Арно всплеснул руками:

– Надо же! Но каким же образом, боже правый!

– Он осмеливается утверждать, что вчера стражники перепутали камеры и отвели Арно в твою, а тебя – в его.

– Быть этого не может! – удивленно и негодующе вскинулся Арно. – Чем же он может это доказать?

– А вот чем: после вчерашнего допроса вас обоих не отправили обратно в городскую тюрьму, а оставили в помещении суда, ибо по ходу разбирательства вы могли понадобиться судьям. Вот тут-то, он говорит, и произошло недоразумение. Будто бы тюремщики перепутали и приняли его за Арно дю Тиля. Вот на этих-то ничтожных утверждениях он и строит новые свои подвохи. И все плачет, чуть не рыдает, зовет меня.

– А вы его видели, монсеньор? – вырвалось у Арно.

– И не собирался! Я боюсь его уловок, он ведь способен обвести вокруг пальца даже и меня. Этот прохвост удивительно находчив и изворотлив!

– Выходит, что вы, ваша светлость, его же и защищаете, – с деланым недовольством заметил Арно дю Тиль.

– Ничуть, но нужно признать, что если бы хоть половину такого ума и такой ловкости направить на добрые дела…

Тут Арно с негодованием перебил Габриэля:

– Да ведь он же подлец!

– До чего же ты зол на него! – заметил Габриэль. – Между тем, направляясь сюда, я подумал, что, если бы ты захотел, можно было бы возбудить ходатайство о его помиловании…

– Помиловании?! – нерешительно переспросил Арно.

– Конечно, тут есть над чем поразмыслить. Вот ты и подумай, Мартен, а потом скажи.

Арно дю Тиль подпер рукой подбородок, поскреб задумчиво по щеке, помолчал и наконец вымолвил:

– Нет, никакого помилования! Так будет лучше!

– О, Мартен, я и не думал, что ты так жесток! – упрекнул его Габриэль. – Это совсем не похоже на тебя. Ведь только вчера ты жалел обманщика и был готов на все, чтоб спасти его!..

– Вчера! Вчера! – возмутился Арно дю Тиль. – Вчера не было еще и последней омерзительной проделки…

– Пожалуй, ты прав, – согласился Габриэль. – Значит, ты считаешь, что злодею надлежит умереть?

– Господи боже, – протянул Арно дю Тиль с видом мученика, – вы прекрасно знаете, ваша милость, насколько чуждо мне насилие, месть и всякое кровопролитие! Я скрепя сердце иду на эту меру только потому, что она просто необходима. Посудите сами: пока этот человек жив, для меня спокойной жизни не будет. Вот сейчас, последней своей проделкой, он доказал, что он неисправим, и тем самым рассеял последние сомнения! Пусть Арно дю Тиль умрет.

– Если так, пусть умрет, – поддакнул Габриэль. – То есть он умрет, если будет осужден… Ведь приговор еще не вынесен.

– Как! Разве дело еще не кончено? – спохватился Арно.

– Почти, но кое-какие неясности еще остались. Этот чертов Арно успел вчера произнести перед судом очень толковую и убедительную речь.

«Ну свалял же я дурака!» – пронеслось в голове у Арно.

Габриэль продолжал:

– Вот сейчас ты толково и уверенно доказал мне, что Арно должен умереть, а вчера перед судьями ты не мог связать и двух слов, не привел ни одного доказательства в пользу правого дела. Тебе дали полную возможность защищаться, а ты так ничего и не сумел опровергнуть…

– Ваша милость, при вас я чувствую себя свободно, а судейское сборище меня пугает. И потом, должен признаться, мне казалось, что суд лучше моего разберется во всем этом деле. Но, видно, с законниками нужно вести себя по-другому. Им нужно краснобайство, теперь мне ясно. Вот бы начать сначала!

– И что бы ты тогда сделал?

– Тогда бы уж я разговорился!.. И обратите внимание: опровергнуть все доводы и ухищрения этого Арно дю Тиля – сущие пустяки!

– Неужто пустяки?

– Прошу прощения, ваша светлость, но его слабинку я вижу не хуже, чем он сам, и если бы я не стеснялся, то сумел бы рассказать судьям…

– Что бы ты им сказал?

– Что бы я им сказал? – переспросил Арно. – Да ничего не может быть проще… Вот послушайте!

И Арно дю Тиль начисто опроверг свою же собственную, сказанную накануне речь. Он распутал весь этот клубок, состряпанный им же самим. Он развернул перед Габриэлем две судьбы – честнейшего человека и проходимца, которые, так же как масло и воду, невозможно смешать. Словом, своей собственной рукой он разрушил до основания здание лжи, которое возвел только вчера с таким искусством.

Живи Арно дю Тиль в наше время, он был бы превосходнейшим адвокатом. Но – увы! – на беду свою, он родился на триста лет раньше.

– Думаю, что больше говорить не о чем, – так он закончил свою речь. – Досадно только, что не слыхали меня судьи.

– Почему же? – возразил Габриэль. – Они тебя слышали.

– Как так?

– Взгляни сам.

Дверь камеры распахнулась, и перед ошеломленным и оробевшим Арно предстали на пороге председатель суда и двое его судей.

– Что это значит? – обратился Арно к Габриэлю.

– Это значит, что я, опасаясь, как бы мой бедный Мартен-Герр от робости опять не запутался, дал возможность судьям без его ведома послушать его заключительную и крайне убедительную речь.

– Вот и прекрасно! – со вздохом облегчения проговорил Арно дю Тиль. – Премного вам благодарен, ваша милость.

Потом, обращаясь к судьям, жалостливо спросил:

– Могу ли я надеяться, что моя речь доказала вам мою правоту?

– Бесспорно, – ответил председатель суда. – Высказанные вами доводы нас вполне убедили.

– Ага! – ликовал Арно дю Тиль.

– Но, – продолжал председатель, – у нас есть доказательства и того, что вчера при размещении узников произошло недоразумение, а именно: Мартен-Герр был водворен в вашу камеру, а вы, Арно дю Тиль, в настоящее время находитесь в его помещении.

– Что? – пролепетал пораженный Арно. – Ваша светлость, а вы что скажете на это? – обратился он к Габриэлю.

– Я скажу следующее, – сурово произнес Габриэль. – Я хотел получить лично от вас полное доказательство невиновности Мартена и вашей вины. Вы заставили меня, презренный, играть роль, которая мне была омерзительна. Но, видя вашу наглость, я понял, что в борьбе с такими, как вы, допустимы все виды оружия и что лжеца можно одолеть только ложью. В конце концов вы сами облегчили мне задачу: ваша подлость сама вовлекла вас в западню!