Цепная лисица - Кира Иствуд

отпустила меня и со вскриком согнулась пополам, прижимая дрожащие ладони груди. Её матово-чёрные глаза полыхнули светом, по угольным щекам потекли серебрянные слёзы. Кожа, которой они касались, окрашивалась в белоснежный. А я вдруг почувствовала, как дыра в животе и груди Коры затягиваются. А вместе с ней уходил холод, к которому я слишком привыкла и потому почти не замечала.

Меня бросило в жар. Казалось, всё тело охватило пламя, но не жгучее — а тёплое, бережное. Призрачные уши и хвосты начали заполняться белым цветом, теряя прозрачность. Дыра в теле Коры затянулась окончательно.

Стоило ей исчезнуть, как я различила тонкую, едва заметную паутинку света, тянущуюся из центра моей груди.

Узы…

С бешено трепыхающимся сердцем, я коснулась их пальцами, самыми подушечками ощущая нечто очень тонкое и прочное, как натянутая до предела сверхтонкая струна. Ухватилась пальцами, сжала кулаки и что было сил потянула на себя.

Осколки вокруг содрогнулись, задребезжали… Я перехватила нить покрепче и потянула снова — ещё, ещё и ещё… В ушах зазвенело от звона стекла. Я хотела обернуться, но рядом вдруг раздался тихий голос Тени:

— Теперь не оборачивайся, Тина. Не поддавайся голосам… Не отпускай нить, чтобы не случилось.

— Спасибо, — благодарно прошептала я, прежде чем снова потянуть Узы. И в то же мгновение мир вокруг схлопнулся, сложился как карточный домик, всё погрузилось во мглу, которую разгонял лишь слабый свет Уз. Я тянула снова… и снова… и снова…

“Зачем я делаю это? Зачем хочу вернуть того, кто обманул?”

Снова… и снова…

“Он же опять обманет, ради своей ненаглядной Илоны. Он всё делал ради неё…”

…и снова… и снова…

“Алек любит меня. Это будет настоящее предательство… Как смогу смотреть ему в глаза”.

Пальцы онемели от боли, но я не останавливалась… тянула.

“Сколько времени прошло? Должно быть мне это снится… Нужно сейчас же проснуться! Если отпустить нить, то всё закончится…”

Я продолжала тянуть, не смотря на капли серебряной крови, выступившей на пальцах…

“Тень меня обманула. Она просто хотела избавиться от меня! Хотела, чтобы я затерялась во мгле! Но если отпустить нить, то ещё можно вернуться…”

Сцепив зубы, я продолжала тянуть…

Мысли сомнений не цепляли. Я знала, теперь точно знала, что Узы истинные. Стали такими за время, которое мы с Павлом провели вместе. А значит и чувства между нами настоящие.

Да, Павел не всегда поступал правильно, но его побуждения были светлыми. Он хотел помочь дорогим себе людям, а Барон использовал это против него. Павел спас меня, хотя мог бросить. Уйти и жить дальше, забыв нашу историю как страшный сон. Но не смог… И я… я не могу тоже. Не могу без него, не хочу… Я давным давно его простила и приняла, с его язвительностью, недоверием и, иногда, грубостью. С его чуткой нежностью, стойкостью и силой. И если есть хотя бы призрачный шанс спасти его, я буду хвататься за него пока дышу.

“Я должно быть давно умерла. Лежу в коме и вижу этот бред… ”

“Если даже Павел каким-то неведомым образом вернётся, он не будет прежним, мгла его изменит…”

“Отпусти… отпусти… отпусти нить! Обернись!”

Я почувствовала чьи-то ладони на своих плечах. Чьё-то холодное дыхание на шее. Мне чудилось, что меня зовёт то мама, то Алек… Но я верила Узам, которые наливались светом с каждым рывком.

Я не знала, сколько прошло времени. Казалось, я пребывала во тьме не иначе как несколько дней, пальцев давно уже не чувствовала, но была готова тянуть ещё пару вечностей, пока есть силы. “Ни за что, ни за что не брошу…”

— Павел! — отчаянно позвала я, рванув нить на себя ещё и ещё… Я так боялась верить, что это сработает, но и не верить больше не могла. — Паша…

А в следующее мгновение тьма разбилась осколками, и я с криком проснулась в собственной кровати.

Я была вся в поту, руки изрезаны в кровь, да так, что багровым пропиталось одеяло и подушка, а на часах — двенадцать ночи. За окном горели фонари, слышался гул проезжающих машин…

— Тина… — раздался вдруг из-за спины такой знакомый, такой любимый голос. Голос Павла… У меня сердце сделало кульбит. Я хотела уже обернуться, но в последний миг замерла, как ошпаренная. Из солнечного сплетения брали начало Узы, они горели ярко-белым. Мои пальцы, точно шальные, попытались вцепиться в них, но пальцы прошли насквозь. Это была реальность… Однако, свет Уз вёл куда-то к двери, а вовсе не за спину…

— Тина… Это ты? Прошу, обернись… — хрипло позвал голос, так похожий на голос Павла. Но я уже, сцепив зубы, поднялась с кровати, пошла по свечению, не отрывая взгляда. Босиком через коридор, повернула замок… Босиком по бетонным ступеням… Потом по серо-жёлтому от света фонарей снегу… По пешеходному переходу, к детской площадке.

Узы крепли с каждым моим шагом. Я выдыхала пар, едва не плакала, от сжимающих горло эмоций. Ступни горели огнём, но эта боль была ничем, по сравнению с болью в сердце.

Носа вдруг коснулся запах полевых трав. Узы потянулись куда-то вверх, я остановилась, задирая голову. Сверху, возле горки, теряясь в ночи, сидела до боли знакомая фигура — сутулая и худая, с растрёпанными волосами. Именно к ней вели Узы. Я поднялась по детской лестнице, а Павел поднялся мне навстречу.

Это был он… Но я уже не доверяла глазам.

— Это правда ты? — произнесли мои губы. У меня дрожала каждая клеточка тела. Лиса взвыла, запрокинув голову и вслед ей завыл серый Койот.

Я, наконец, рассмотрела лицо Павла — замученное, болезненно бледное. Глаза казались совсем большими из-за худобы. Так близко… Рядом.

— Ничего не понимаю, — хрипло прошептал Павел, не отрывая от меня лихорадочного взгляда. Он словно ощупывал каждый сантиметр моего лица. Узы между нами светились как новогодняя гирлянда. — Почему ты опять в одной пижаме гуляешь?

— А ты… что ты тут делаешь? Без куртки… — я чувствовала, как у меня лицо перекосило отчаянно-счастливой улыбкой.

— Я? — Павел замер, ушёл в себя. А потом неуверенно пробормотал: — Мне что-то жуткое снилось… Словно я провалился в мёртвый океан и там… а потом… Я… Эй? Чего ты плачешь, глупая?

— А ты чего? — всхлипнула я совсем по детски, и, не выдержав, бросилась в объятия. И Павел обнял меня тоже, прижал как никогда крепко — он был горячим до невозможности, худым и вымотавшимся. Но живым. Живым! Вернулся… “Боже, спасибо, спасибо…” — отчаянно думала я, ощупывая спину Павла, и плечи, и руки… Живой…

Павел обнимал меня